Клочья тьмы на игле времени - Парнов Еремей Иудович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/89
- Следующая
– Простите, сударь, но…
– Называйте его «мессир», - услышал он чей-то гневный накаленный шепот. - Или «гроссмейстер»!
– Какой-то внезапный провал в голове, мессир. Извините…
Рыжий гроссмейстер ничего не ответил и отвернулся. Потом он подался назад и исчез между колонн.
– Приступайте ко второму туру посвящения, - донеслось до кавалера де Мирабо.
Словно по волшебству возле него оказались два пажа в коротких огненных плащах и крохотных шапочках с длинными тонкими перьями. Они подхватили его под руки и повели.
Спертым сырым воздухом слегка повеяло в лицо.
Вели его темными и запутанными коридорами. Все время предупреждали, когда нужно нагнуться, чтобы почти на четвереньках проползти по ослизлой каменной трубе. Потом забрезжил свет и вольнее стало дышать. Пажи проводили его до самого входа. Молча поклонились и оставили одного. Он вошел в длинный зал с двойной колоннадой по обе стороны. В овальных нишах между колонн горели светильники.
Каждый шаг отдавался протяжным вздохом, нехотя замиравшим в каменных сводах. Полосатые тени ложились под ноги и сейчас же убегали во тьму. В конце зала колоннада плавно переходила в круглый неф. Стоял там крылатый козел со страшной мордой и бычьими, гневно раздутыми ноздрями. Между крутыми могучими рогами горел факел, и свет его собирался в серебряной пятилучевой звезде на лбу. Грудь у козла была человечья, женская, а живот, как у гада, чешуйчатый и зеленый. Правой рукой указывал он на висевший меж колонн белый рог месяца, левая, опущенная, уткнулась когтистым перстом в черный рог. Чресла чудовища были задрапированы огненной юбкой, спускавшейся до вывороченных колен. Твердо, уверенно стояли на земле козлиные ноги, попирали ее раздвоенными копытами. Черно-белые крылья почти целиком закрывали неф. Лишь между распущенных перьев проблескивали какие-то письмена, молнии и стрелы всевозможные, Нептунов трезубец и прочие символы темного могущества.
Справа от козла стоял обвитый пифоном столб с золотым треугольником на вершине. От треугольника исходили колючие лучи, а внутри его словно застыло в вечном удивлении широко раскрытое око с зеленым зрачком. Слева же подымался на хвосте ушастый бронзовый змей. Как зачарованный глядел он на удивительного козла, и злой огонь переливался в его рубиновых глазах.
Сразу догадался Вольдемар, что это и есть тот козлоногий Бафомет, о котором - кто и когда? - столько нашептывал ему по ночам. И сразу же сделалось нехорошо, точно сбылись самые худшие ожидания и предано все и потеряно безвозвратно.
– Изида? - услышал он откуда-то условный пароль и, тихо вздохнув, отозвался, как учили:
– Озирис!
Тут же послышалось грустное, хватающее за душу пение. И густой дьяконский бас трижды протяжно возгласил:
– Баал-Зебуб! Баал-Зебуб! Баал-Зебуб!
И понял вдруг кавалер, что этот Баал-Зебуб вовсе не забытый халдейский демон, а попросту Вельзевул.
И, словно подтверждая беспощадную догадку, бас перекрыл нежные переливы литургии:
– Igne Natura Renovatur Integra [Огнем природа обновляется (латин.)], - пропел он и тут же зачастил, повторяя аббревиатуру заклинания. - Inti, Inti, Inti!
– Inti, - печально отозвался хор.
И узнал кавалер де Мирабо, что была это жуткая пародия на голгофскую надпись надкрестную «INRI». Тут все в нем оборвалось, силы покинули его, и сполз он бессильной грудой костей и сухожилий на пол, прямо к мерзким раздвоенным копытам. Хоть и не очень верил в бога, а невыносимо тошно стало, когда продал его дьяволу.
Но Люцифер - тот же бог, а подземные капища его - та же церковь. Вместо пасхи - шабаш, вместо мессы - черная месса. Люцифериты ничем не хуже и не лучше отцов иезуитов, охраняющих веру Христову ножом да ядом, перед которым знаменитая aqua tofana Борджиа - просто рвотное зелье.
Еще царствует Генрих III - последний из Валуа, а Генрих король Наваррский сидит в своем кукольном королевстве за кубком вина с какой-нибудь спелой огненной девкой. Но уже грядет вскормленный отцами иезуитами Равальяк, который вскочит на ступеньку кареты и раз, раз, еще раз… Даже не попытается бежать после, уверенный, что сделался вдруг невидимым. Но это потом, потом… А пока Генрих III воюет с лигистами. Распутывает козни Гизов. Опасается Беарнца. Бережется иезуитов. И не ведает, что войдут невидимо в Париж рыцари Розы и Креста, что в подземных храмах справляют дьявольские мистерии люцифериты - тайные последователи распущенного ордена Храма, смертельные враги католической церкви.
И все они бьются за правое дело! Не останавливаются перед средствами, которые, как известно, оправдывают цель. А приглядеться - клубок шипящих змей. И не знаешь, какая из них хуже, опаснее. У каждой с загнутых иголок зубов стекает яд нетерпимости.
Начался для кавалера де Мирабо третий тур посвящения. Пути назад не было. Дьяволопоклонники, впрочем, как и верные слуги божьи, не любят, когда разглашают их тайны. Мертвый не выдаст. Либо соучастник, либо труп.
Святая служба, Орден иезуитов, кложа Ку-клукс-клана, черный орден СС, жреческие коллеги Древнего Египта, братья-люцифериты и пр. и пр. полностью сходились в том, что «мертвый не выдаст!» (Запись на полях лабораторной тетради.)
Было Вольдемару де Мирабо от роду 22 года, и он не хотел становиться трупом. Надеялся, что потом как-нибудь сумеет развязаться с братьями во Люцифере. И не столько страшно было то, что проклинают бога они, а то, что дьявол их такой же мелочный и скучный мещанский бог, что гроссмейстер их так же непогрешим, как и папа.
Гнусный замкнутый круг: налево пойдешь - в зловонное болото попадешь, направо пойдешь - в болото зловонное попадешь. Будь же самим собой, Homo sapiens, не сотвори себе кумира!
Так думал кавалер де Мирабо, представ перед очередным кумиром. На сей раз то был сам Светозарный. Печальный ангел с прекрасным лицом, затененным гордым размахом крыл. Отлили его из чистого золота в тайных подземных мастерских. Сам Бенвенуто Челлини умер бы от зависти, узрев этот скорбный лик и смелый размах плеч, эти юношеские ноги и узкие бедра. Целомудренные ядовитые губы его. Византийские глаза со вставленными в них изумрудами.
Вольдемар никак не мог припомнить, где он уже видел однажды и скорбный лик, и улыбку неповторимую, и незабвенные зеленые глаза. В правой руке Люцифер держал зажженный факел, и жаркие тени метались по его казавшемуся влажным от духоты лбу. Левая рука несла рог изобилия, рассыпавший округлые плоды и неизвестные причудливые цветы. Ногой князь тьмы попирал чудовище с тремя крокодильими головами. Одну оскаленную башку увенчивала королевская корона, другую - папская тиара, третья держала в остроклинных зубах обоюдоострый меч.
- Предыдущая
- 50/89
- Следующая
