Приглашение в Ад - Щупов Андрей Олегович - Страница 49

• Предыдущая
• 49/92
• Следующая

– У нас дома живет одна такая загадка. Некий Фемистокл.

– И не у тебя одного. Они сейчас повсюду. Тоже, кстати, любопытный факт. Я не говорю уже о том, что мутагомы способны усваивать солнечную, тепловую и любую другую энергию с потрясающим КПД. Куда там – нашим солнечным батареям! И не сравнить! И потом они не боятся ни жары, ни холода, ни радиации, ни ядерного ЭМИ – все идет в прок. Но это еще цветочки, ягодки начинаются, когда мы пытаемся проникнуть в загадку их сознания. Ты ведь наверняка пускался в дискуссии со своим Фемистоклом?

– Было дело.

– И что? Оценил этого младенчика?… А теперь ответь мне, откуда у новорожденных могут взяться вполне развитая речь, жизненный опыт и та бездна обширнейшей информации, которой они располагают?

– Ну, и откуда же?

– Честный и прямой ответ: не знаю. Могу только строить догадки. Так вот, более всего мне симпатична гипотеза взрывного созревания лобных долей в сверхкритических условиях. Но заметь, даже такое фантастическое созревание должно идти за счет чего-то. Рассуди сам: пара недель – и перед тобой готовая личность! Что это, если не чудо? Ни тебе воспитания, никакой получаемой извне информации, – раз! – и все.

– Может, срабатывает каким-то образом память родителей?

– Умница! – поддакнул Борис. – И мы начинали с этой гипотезы. Но если бы только память родителей, это было бы полбеды. Объяснили бы все генами, хромосомными файлами и тому подобным. В конце концов человечеству сорок тысяч лет, а это более полутора тысяч поколений. Словом, опыта – сверх головы. Но нет! Некоторые из этих созданий знают то, чего НЕ МОГУТ знать в принципе. Не могут и не должны! Ты понимаешь, что это значит?

Вадим помотал головой.

– А ты подумай. Откуда вообще мозг в состоянии черпать информацию?

– Телепатия?

– К чертям телепатию! Все в тысячу раз интереснее. Именно здесь мы, возможно, соприкоснулись с тайной вечности.

– Ты хочешь сказать, их знание относится к будущему?

– Именно! Они знают то, чего не знает еще никто. Недогляд! Промах Вселенной!.. То есть сначала мы, разумеется, валили все на ложную память, на галлюцинационный цикл, но позже поняли, что дело намного серьезнее. Младенец, погребенный заживо, переживает комплексный стресс – голод, холод, одиночество. Однако в отличие от нас, у него мощное иммунное сопротивление, у него особая защита, опекающая лишенных разума.

– Бог пьяниц?

– Может быть! Почему бы и нет. Нечто вроде внутреннего опыта, контроль надчеловеческого уровня плюс программа развития. Иначе говоря, лишенные помощи, наши младенцы развиваются неведомым нам образом – по своим собственным часам и минутам, по своим индивидуальным личностным стандартам. Идет соприкосновение с так называемым океаном знаний, и в очередной раз нам демонстрируется пример спорности времени! – Борис в волнении растегнул ворот рубахи. – Это уже не человеческая философия, это философия-макро. И вот тебе второе косвенное подтверждение – вспышка на земле таймерной болезни!

– Вы что-то про нее узнали?

– Кое-что, – глаза рассказчика сверкали от счастливого возбуждения.

– Ну, положим, кое-что про таймерное заболевание и я знаю.

– О! Не сомневаюсь. Слухами земля полнится.

Вадим возбужденно сглотнул.

– Это правда, что время таймерных больных течет по иному? Не так, как у нормальных людей?

– Похоже, что да. Собственно, болезнь в том и заключается, что хроники перестают удерживаться в родном времени. Все равно как трамвай, сошедший с рельсов. Ненадолго они запрыгивают в будущее или напротив отстают от живущих, застревая в прошлом. Меня, впрочем, больше интересует способность к зацикливанию. Да, да, есть, оказывается, и такое явление!

– То есть?

– Проще говоря, время сливается в законченный цикл, и на определенный срок человек зависает в пространственно-временной ловушке. Представляешь себе? Десять раз – по одному и тому же кругу!.. Словом, болезнь более чем загадочная. Хотя с грибами она не связана, это точно. Да и вообще ни с чем другим тоже. Потому что… – Борис перешел на шепот и почему-то испуганно оглянулся. – Потому что, Вадик, там такие вещи происходят, что впору с ума сойти. И сходят, кстати говоря. Потому так мало и знаем до сих пор о таймерном вирусе. Ни об этиологии, ни о симптоматике. Скорее всего и нет никакого вируса.

– А что есть?

– Вот тут мне тебе ответить нечего. У них ведь и тень пропадает. У заболевших. То, значит, есть, а то вдруг нет. И сердце куда-то проваливается. Правда-правда! Стучит, стучит – и вдруг раз! – нету. А человек начинает разговаривать с призраками. То есть, мы их не видим, а хроники видят. И нас, стало быть, и их. Может, в будущее сознанием уходят, а может, наоборот в прошлое. Нарушение временной экстраполяции и так далее. Я тоже поначалу не верил, думал, выдумывают люди, – в психосоматику упирались, потом в биоритмику. Пытались со сном все связать. Быстрый сон, медленный и так далее. Ведь если синфазность нарушена, кора, гипоталамус, гиппокамп – все вразнос начинает стучать. И никакого тебе отдыха. Четверо суток бессонницы – и шарах! – галлюцинации. Думал, что и с призраками та же история. Даже пытался с Корсаковским синдромом связывать. То есть это, значит, когда отсутствие памяти новых впечатлений восполняется ярким и буйным сном. Только у нас-то какое, к чертям, отсутствие впечатлений? Каждый день что-нибудь остренькое. Да еще эти тени… Словом, в лужу я сел, Вадик. Дергаюсь, гипотезы выстраиваю – а на самом деле от мира этими гипотезами отгораживаюсь – как дощатым забором. Потому что, Вадик, – перебор. Жуткий и неестественный. На задворках города вообще черт-те что творится. Какие-то светящиеся тучи, дома с призраками. Говорят, монах какой-то в сутане бродит – что-то вроде ангела смерти. Одним взглядом убивает… – Воздвиженов поежился. – Ты не поверишь, но я уже про параллельные миры стал собирать библиотечку. Всякую лабуду читаю – про арестованное будущее, про схлопыванье вселенной. Потому что должно быть какое-то объяснение!.. – глаза Воздвиженова дико завращались. – Потому что не может попадать человек в будущее. Ну, не может – и все! А попадают, Вадик. И возвращаются. Потому и тени на какое-то время исчезают. Нет плоти, – один только образ. Но это вроде той же тени, а тень отбрасывать тень не может. Не может, черт подери! – в голосе Воздвиженова послышались панические нотки. – И город этот из легенд – тоже чепуха! «Черная Химера»… Тоже, придумали названьице! То есть, кое-кто поговаривает, что это и не город даже, а ВХОД, понимаешь? В иной мир, в иное время. И таймерная болезнь тоже, якобы, оттуда. Бред, верно? Кошмарный, нелепый бред… А если не бред? Если хотя бы на минуту предположить, что все правда? Представляешь себе? Рядом с нами и совершенно реальный вход в иное измерение!

– Погоди, погоди! У меня голова плавится от твоих слов. Дай осмыслить, – совершенно не к месту Вадим вдруг подумал, что сегодняшняя эпоха для таких, как Воздвиженов действительно самая замечательная. Десятилетие великих открытий – бесплодных, но от этого – не менее великих. Может, лет через пять-десять Борис и впрямь вплотную подойдет к тайнам мироздания, но только вот даст ли ему это мироздание искомые годы? Вероятно, так мир и устроен, что усыпляет всех неосторожно приблизившихся к ключевым истинам. Распахнем глаза, всмотримся – и уснем…

Он невольно поглядел на Панчу, давно уронившего лоб на мирно сложенные руки. На кушетке, свернувшись калачиком, посапывал Санька. Чай, которым напоил их Воздвиженов, действительно оказался особым. «Особый, антистрессовый» – так, кажется, он выразился. А вернее всего, усыпила бедолаг беседа. Такая вот презабавная штука: двое в пене и мыле – о сне даже не помышляют, а двое преспокойно дремлют и в ус не дуют.

– А если… Если мутагомы тоже хроники? – выпалил Вадим. – Что, если они вообще не люди?

– Браво! – Борис беззвучно изобразил аплодисменты. – И?…

– Ну… Если следовать твоей теории вторжения… – Вадим и сам опешил от собственной догадки. – Что же получается? Они уже здесь?

• Предыдущая
• 49/92
• Следующая