1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 2 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 12

И тут я не удержался, задав провокационный вопрос:

— А не кажется ли тебе, Глебушка, что и мы, чекисты, иногда переходим грань зла и добра?

Но, Бокий не смутился, ответив:

— Всякое бывает, конечно. Все люди несовершенны. Но, даже если мы совершаем порой ужасные ошибки, то делаем их не потому, что продались какому-то дьяволу, а из-за того, что хотим сделать наш мир лучше. То есть, в конечном итоге, мы действуем ради добра, даже если и расстреливаем врагов народа. Да, этому конкретному человеку, которого казним, мы причиняем зло, но делаем это лишь для того, чтобы спасти от деяний этого врага многих других.

— Иными словами, ты считаешь, что мы все-таки служим делу добра? — уточнил я.

Глеб воскликнул:

— Разумеется, Вяча! Ведь все наши усилия направлены на построение коммунизма, а это будет очень доброе общество, где человек человеку друг, товарищ и брат, и где все необходимое будут выдавать бесплатно!

При всей его тяге к мистике и оккультизму, Бокий все-таки оставался материалистом. Вот только он пытался искать материальную основу и во всем мистическом, считая, что существуют настолько тончайшие проявления материального мира, до которых наука просто пока не дошла в силу отсутствия подходящих методик распознавания и соответствующих приборов.

— Пойми, Вяча, это легко представить. Это, например, как наши девушки из прослушки способны слышать и записывать гораздо лучше и точнее, чем имеющееся у нас оборудование. Ну нет пока таких чувствительных микрофонов, как ушки наших сотрудниц. Точно так же и в случае более тонких материй. Нету пока у нас таких приборов, чтобы фиксировать их проявления. Но, это не значит, что тонких явлений не существует! И именно эти тончайшие проявления материи ошибочно трактуют, как проявление мира духов и магию. А если все это тоже проявления материального мира, только другой градации? Почему, например, душа не может быть материальной, но состоящей из какой-нибудь материи полевой природы, из комбинаций каких-нибудь элементарных частиц? Да хоть обычное электричество взять или магнетизм. Наука достаточно давно знает, как появляется электрический ток и как создается магнитное поле. Но четко природу ни того, ни другого описать до сих пор не может! — убеждал меня Глеб.

Используя склонность Бокия часами говорить о необычном, мне все-таки удалось развернуть наш диалог в правильное для себя русло, подняв тему биоэнергетики, которую он, на самом деле, исследовал и даже утверждал, что биологические объекты генерируют некое электричество, что перекликалось и с моей собственной теорией по этому вопросу, изложенной мной Сталину в виде импровизации. За разговором Глеб предложил показать мне лабораторию, где проводились необычные опыты. На что я, конечно же, согласился, намекнув, что надо бы и меня там протестировать. На всякий случай. Пока мы болтали, короткий зимний день начал клониться к вечеру, и стало еще холоднее, пора было уже возвращаться. И тут Бокий предложил сократить путь обратно, пройдя не по аллеям, а наискосок. Я согласился, но вскоре пожалел, потому что Глеб повел меня по какой-то тропинке со следами не то собак, не то лис. И тропинка эта завела нас куда-то в сугробы, громоздящиеся посреди леса.

— Вот черт, и куда только ты нас завел, Сусанин? — подтрунил я.

А он ответил, как ни в чем не бывало:

— Так я же, Вяча, обещал могилы вятичей тебе показать. Так вот они.

Те большие сугробы, которые возвышались впереди нас, на самом деле оказались могильными холмиками, под которыми когда-то были похоронены те, кто населял территорию усадьбы Горки в незапамятные времена. Но, как только я обратил внимание на эти могилы, так и почувствовал нечто необычное. Приливы энергии я уже научился воспринимать достаточно четко, чтобы понять, что энергия эта идет откуда-то из-под земли, из глубины. Когда мы кое-как по скользкой тропинке, запорошенной снегом, поднялись над самым большим могильным холмиком, я ощутил восходящий поток, словно бы там внутри находится какой-то серьезный биоэнергетический источник, выдающий довольно узкий, но мощный луч невидимого спектра, направленный строго вверх. Это даже напоминало некий энергетический фонтан. Потому издали его силы и не чувствовалось, а лишь там, на месте, когда случайно входишь в его зону действия. И мне сразу же пришла мысль: не эту ли удивительную энергетику почувствовал здесь тот самый монах-целитель, основатель имения в Горках, получивший от царя Ивана Третьего фамилию Спасителев?

Я остановился, как вкопанный, а энергия, исходящая от этого места, просто распирала меня. «Вот же самое настоящее место силы! Это же энергетический источник и есть, бьющий из-под земли, словно невидимый гейзер!» — подумал я. И, не вдаваясь в причину происхождения этого необычайного явления, я поддался порыву, схватив руку Бокия и перегнав немного энергии ему. А Глеб весь застыл, словно статуя, и уставился на меня с таким удивлением, словно бы увидел впервые.

— Что происходит, Вяча? Я чувствую от тебя невероятную тепловую волну… — пробормотал он.

А я, напитав Глеба энергией, выпустил его руку и, направив свой указательный палец на высокую сосну, стоящую от нас метрах в пятидесяти, мысленно нажал на спуск, представив, что прямо из пальца, как из некоего электрического пистолета, сейчас вырвется молния. Меня распирало от переизбытка энергии так, что я зачем-то рискнул глупо импровизировать. Но, к моему огромному удивлению и к ужасу Бокия, из моего пальца молния таки вырвалась. Причем, самая настоящая.

Электрический разряд ударил в дерево. Ярчайшая синяя вспышка, похожая на огромную дугу от электросварки, на доли секунды прорезала пространство между мной и сосной. Отчего дерево мгновенно вспыхнуло ярким пламенем по всему стволу. И в тот момент я понял, как работает тот самый механизм, которым, если верить легендам, владели разные божественные сущности, вроде Зевса или Одина, или же волшебники из книжек, вроде Гэндальфа или Гарри Поттера. Похоже, с помощью уникальной энергетики этого места силы, я тоже получил подобные возможности.

После ярчайшей вспышки раздался самый настоящий гром, а перед моими глазами на миг возникла красная пелена, которая сложилась в надпись: «Активирован навык громовержца». Это было неожиданно и сверх всякой меры. Ничего подобного для себя я даже не мог бы и пожелать. Я даже пока не понимал, для чего мне передана подобная способность? Меня больше волновало, что же теперь подумают про меня люди? Ведь если товарищ Менжинский умеет метать молнии, то кто же он такой на самом деле?

Глеб Бокий, который, стоя рядом на вершине холмика, смотрел на меня все это время оцепенело, внезапно грохнулся на колени прямо в снег. Порывисто схватив мою руку из которой только что вылетела молния, он прикоснулся к ней губами, а потом приложил к своему лбу, произнеся при этом:

— Клянусь служить Великому Мастеру, повинуясь всегда и во всем!

Все-таки он был одержим этими своими масонами, раз сразу, едва лишь увидев во мне паранормальные способности, выходящие за рамки привычного, почему-то принял меня именно за высшего руководителя масонов. Но, я не стал разубеждать его. Да и как уже разубедить человека после того, что он только что почувствовал на себе нечто необычное и чему стал свидетелем? Пусть лучше считает меня хоть посланцем Люцифера, хоть магистром тамплиеров или главарем всех масонов, — без разницы. Лишь бы оставался на моей стороне. Потому я приказал ему полушутливо:

— Ладно. Твое служение принимаю. Впрочем, ты и без того у меня в конторе служишь. Разве нет? Вставай уже, а то люди увидят. Сейчас сюда все дворники сбегутся. Итак, первое, что ты сделаешь лично для меня, Глебушка, так это наконец-то отдашь мне ту папку с компроматом, которую собрал, когда мы вместе развлекались в твоей «Дачной коммуне».

— Исполню сегодня же до конца дня, — сказал он без тени иронии, совершенно серьезно, поднявшись с колен и отряхивая снег с брюк.