Ловушка для дьявола - Осман Ричард - Страница 24

— Пока что, — говорит Ибрагим.

— А могу я теперь задать пару вопросов? — спрашивает Митч. — Прежде чем уйду.

Похоже, никто не против. Так что Митч сначала обращается к Ибрагиму:

— Ты действительно работаешь на Конни Джонсон?

— Ага, — подтверждает Ибрагим.

— Что ты для нее делаешь?

— Не могу сказать, — отвечает Ибрагим.

— Все настолько плохо, да? — говорит Митч. Затем переводит взгляд на Элизабет. — Теперь вы. Почему у вас пистолет?

Элизабет насмешливо улыбается:

— Что значит зачем? Чтобы стрелять в нехороших людей.

Господи! Митч поворачивается к Рону:

— Я действительно повредил тебе бедро?

Рон кивает:

— Конечно, повредил. Я же старик, идиот!

— Извини, — говорит Митч. — Я думал, что вы сперли мой герыч.

— Мы его не крали, — отвечает Джойс.

— Теперь вопрос для всех. Ну вы что, серьезно? — спрашивает Митч. — Вы же не думаете, что Дом в самом деле стал бы у меня красть? Даже ради ста тысяч это не имеет никакого смысла. С чего бы он взял, что ему это сойдет с рук?

— Что ж, — говорит Джойс, которая до сих пор вела себя так тихо, что Митч почти забыл о ее присутствии. — Вы сказали, что могли бы доверить ему свою жизнь. И он наверняка об этом знает, верно? Ну и у кого же лучше всего красть?

Она говорит это с такой теплотой, что Митч мгновенно понимает: возможно, она действительно права.

Ранним утром в вагончике довольно холодно, так что Донна до сих пор сидит в пуховике. Крис обеими руками сжимает стаканчик чая, купленный в автомате.

— Чем подробнее я навожу справки о Доме Холте и Митче Максвелле, тем мрачнее рисуются портреты, — говорит он. — Калдеш понятия не имел, с кем связался.

— Но Дом Холт не стал бы красть собственный героин, не так ли?

— Может, он поссорился с боссом? — предполагает Крис.

Он скатывает шарик из бумаги и бросает его по крутой дуге в мусорное ведро в углу комнаты. Шарик ударяется о бортик и отскакивает в сторону.

— Ага, боссы бывают те еще гады, — соглашается Донна. — Но как бы там ни было, сможем ли мы взглянуть на него, не привлекая внимания старшего следователя Риган и ее честно́й братвы? Есть кто-нибудь, с кем мы могли бы поговорить?

— Джейсон Ричи?

— Сын Рона? — переспрашивает Донна. — Почему нет, он вращается в интересных кругах.

Крис теперь дышит на руки.

— Можно попробовать узнать, что ему известно. Я поговорю с Роном.

Сильный порыв январского ветра вторгается в вагончик, когда старший инспектор Джилл Риган открывает дверь.

— Вы забыли постучать, — напоминает Крис.

— Теперь вы так одеваетесь на дежурство? — спрашивает у Донны Джилл.

— Какой-то идиот запихнул нас в вагончик, — отвечает Донна, еще сильнее застегивая молнию. — Мэм.

Джилл садится.

— Для вас в порядке вещей называть старших по званию идиотами, констебль?

— Именно так, — кивает Крис. — Я к этому вполне привык. Чем мы можем помочь?

— Кое-что показалось мне странным, — говорит Джилл.

— Вы служите в Национальном агентстве по борьбе с преступностью, — пожимает плечами Крис. — Странное, должно быть, случается каждый день.

Джилл продолжает:

— Где его телефон? Вот что меня по-настоящему беспокоит.

— Чей телефон? — переспрашивает Донна.

— Калдеша Шармы, — поясняет Джилл. — Интересно, куда он подевался?

— Это не наше дело, — напоминает Крис.

— Ага, — говорит Джилл. — Я тоже так подумала. Ваше дело — гоняться за лошадьми, не так ли?

— Мы делаем все, что в наших силах, — отвечает Крис. — Они очень подвижные.

— Вот только… Донна запрашивала вчера телефонную распечатку, — говорит Джилл, растирая озябшие руки. — Как же здесь холодно…

— Обычное расследование, — пожимает плечами Донна.

— Короче говоря, меня это насторожило. Вы когда-нибудь запрашивали распечатки звонков с других телефонов? И почему я нигде не вижу результаты последнего запроса?

— Мы — полицейские, — отвечает Крис. — Мы запрашиваем множество телефонных распечаток. Интересно, в диспетчерской есть запасной обогреватель?

— Если у вас вдруг окажется его телефон, — говорит Джилл, — то вас уволят из полиции, вы это понимаете?

— Тогда нам повезло, что его у нас нет, — заявляет Донна.

Все трое некоторое время пристально смотрят друг на друга. Крис пытается слегка повернуться на своем офисном стуле, и одно из колес отваливается. По мнению Донны, Крис держится довольно неплохо.

— Не пытайтесь влезать в это дело, — наконец произносит Джилл.

— Разумеется, — соглашается Крис. — Оно в надежных руках Национального агентства по борьбе с преступностью. Если вам понадобится наша помощь — мы тут неподалеку. Стоим, прислонившись к воротам, и жуем соломинки.

Джилл встает:

— Но если вдруг вы случайно наткнетесь на телефон…

— Тогда мы знаем, где вас искать, — кивает Крис.

— Как коллега коллегам… — говорит Джилл, — не вмешивайтесь.

— Принято к сведению, — отвечает Крис. — Не забудьте закрыть дверь, когда будете выходить.

Джилл удаляется, оставляя дверь широко открытой.

Крис встает, чтобы закрыть ее, и заодно убедиться, что старший следователь ушла.

— Есть информация по телефону Элизабет?

Донна смотрит на часы.

— Придет с минуты на минуту.

Сегодня четверг, поэтому вся банда собралась в Мозаичной комнате. На столе для сбора пазлов стоит наполовину съеденный бисквит королевы Виктории.

Время от времени они любят приглашать экспертов, и сегодня на беседу с ними пришли Нина Мишра и ее босс Джонджо, чтобы прочитать лекцию о том, как работает антикварный бизнес. Никогда ведь не угадаешь, что может пригодиться. Ибрагим, как всегда в подобных случаях, почитал кое-что загодя и думает теперь, что знает почти все.

— Если начать с самых основ, — говорит Джонджо, — то антиквариат — это все, чему больше ста лет. Все остальные предметы либо винтажные, либо коллекционные.

— Это согласуется с тем, что я прочитал, — кивает Ибрагим. — Он прав.

— А я и не знала, — говорит Джойс. — Мы с тобой коллекционные предметы, Элизабет.

— Все, чему больше ста лет, имеет свою историю, — продолжает Джонджо. — Кто сделал эту вещь и где?

— Кто купил, за сколько и когда? — подхватывает Нина.

— Ухаживали ли за ней, баловались ли ею, ремонтировали, перекрашивали или же долгое время держали на солнце?

— Однажды Джерри приобрел соусник на барахолке, — рассказывает Джойс. — Он был твердо уверен, что ему сотни лет, но потом мы увидели точно такой же в хозяйственном магазине.

— На самом деле вещи семидесятых годов теперь в большой цене, — замечает Нина.

Джойс улыбается:

— О, ему было бы приятно об этом узнать. А в то время я обзывала его по-всякому.

— Но даже если вещам больше ста лет, — продолжает Джонджо, — почти все они практически ничего не стоят — по причине массового производства, низкого качества или просто потому, что людям это не интересно.

Нина кивает:

— Мои родители иногда приносили домой замечательнейшие вещи: штопоры в форме павлинов, жестянки из-под печенья «Биг Бен». Все это потом продавалось в их магазине за десятку.

— Нина права, — соглашается Джонджо. — Почти все ничего не стоит. Самый легкий способ сколотить небольшое состояние на антиквариате — это профукать большое. А значит, вокруг тех немногих вещей, которые представляют какую-либо ценность, вращается весь антикварный бизнес. Сейчас, например, это какой-нибудь обеденный сервиз Клариссы Клифф[11] или керамика Бернарда Лича[12]. В следующем году будет что-то другое.

— Итак, если вы хотите просто зарабатывать на жизнь, — говорит Нина, — то уравнение довольно простое. Хотите продать вещь за десятку? Убедитесь, во-первых, что она обойдется вам всего в пятерку, а во-вторых, что она модная.