Маросейка,12: Операция «Зеленый лед» - Опалева Ольга Николаевна - Страница 61

• Предыдущая
• 61/63
• Следующая

На следующий день, когда все интенсивно занимались текущими делами – дел у налоговой всегда завались, – Русанов сказал проходящему мимо Орлу:

– Никита, спасибо тебе, ты меня вчера так, брат, выручил! Заявление я твоей Кате с утра отвез. Так что не беспокойся, все в порядке.

– Вот как, – невозмутимо проговорил Орел. – Молодец.

Все насторожились, прислушиваясь к этому мимолетному разговору.

– Как вы думаете, ребята, может, свадьба действительно состоится? – растерянно спросила Ольга, когда Русанов зачем-то вышел из комнаты.

– Вряд ли, – отозвался Орел. – Обиделся небось, прикалывается, вот я и думаю, он хочет меня спровоцировать, чтобы я Кате позвонил, выяснять начали…

– Слушай, – сладко потянулся Кочкин, – а если они и правда поженятся? Как тогда считать – удался наш розыгрыш или нет? Кому, как говорится, очко засчитывать?

– Да нет, Силыч, ты романтик, – отозвался Поливайко.

– Да, это круче, чем розовый кактус, – подытожил Джексон. – Как говорил один товарищ, посильнее «Фауста» Гете.

Ситуация была, что называется, под контролем, пока Никиту не вызвал к себе Дед.

– Ну что, Никита, как дела? К свадьбе готовитесь?

– К какой такой свадьбе? – вытаращил глаза Орел.

– А ты что, не знаешь? – в свою очередь изумился Дед. – Русанов зашел ко мне, пригласил на свадьбу. Семнадцатого, все как положено. Я и спрашиваю: что будем дарить и по сколько скидываемся на нос?

– Как-то мы это еще не обсуждали, – выдавил из себя Орел. – А потом свадьба-то небось фиктивная. Слышал я как-то разговор…

– А вот это ты, Никита, зря, не по-товарищески. Свадьба настоящая, и подарки должны быть настоящие, не жмотитесь там. Короче, как обсудите, ты загляни, доложи, к чему вы там пришли.

Никита влетел в «террариум» в бешенстве.

– Русанов, зайди сюда. – И с ходу набросился на него, закрыв дверь кабинета: – Ты что себе позволяешь?!

– А что такое?

– Нечего под идиота косить. Между собой у нас любые шутки могут быть. И без обид. Но Дед – это святое. Деда никогда не разыгрываем. Если ты попробуешь его наколоть, мы тебя всем отделом уроем, ты понял?!

– Да объясни, в чем дело-то? – Русанов был полон такого искреннего удивления, что Никите пришлось сбавить тон.

– Какого черта ты ему наговорил про свадьбу?

– А что, – удивился Русанов, – разве Дурова не надо было приглашать?

На такую наглость Орел даже не нашел, что ответить. Он сделал пару шагов по кабинету, приказал сам себе:

– Так, спокойно! – Еле сдерживаясь, он схватился за свой стол, постоял так, выпуская пар. – Ты что, правда женишься?

– Конечно правда, – удивился Русанов. – Ты же сам говорил, что другого выхода нет. А ей ведь никак нельзя обратно уезжать, ты понимаешь. Да я ведь и Петровичу обещал, так что…

– Я тебе не о том! – снова вышел из себя Никита. – Ты по-настоящему женишься?

– Вот ты, ей-богу, чудной! Кто ж по служебной необходимости на такой серьезный шаг пойдет…

– Ладно, – махнул рукой Никита. – Сдаюсь. Один – один. Иди отсюда!

– Ну что, Русанов, поедешь со мной на встречу с агентом в Склиф? – спросил Никита после обеда.

Честно говоря, он боялся ехать в больницу один. После того как он нежно сжимал ее руку, испугавшись, что она тяжело ранена, что он ей скажет теперь, как на нее посмотрит…

– А чего не один? – усмехнулся Русанов. – Боишься, что тоже жениться по служебной необходимости придется?

Русанов хотел было еще съехидничать – что, мол, подставил симпатичного агента, а теперь в кусты, вместо того чтобы как честный офицер… Но, взглянув на смущенное лицо Никиты, мгновенно понял, что сейчас лучше не шутить, и сказал только:

– Ладно. Нам что, мы люди подневольные. Куда начальство скажет, туда и пойдем. Так что всегда готов. – И шутейно вытянулся в струнку.

До Склифа машина домчалась за четверть часа. И еще добрых пятнадцать минут Орел с Русановым потратили на Ирину Александровну, заведующую отделением. Она никак не хотела дать разрешение на встречу с Любой. Ну не любила она милиционеров, терзающих ее бедных больных расспросами.

Ребята же сладко пели ей в два голоса, обещая, что они сами не дадут Любови Петровне вымолвить хоть слово, что она будет молчать, что они только поздороваются, вкратце ей расскажут последние новости и тут же уйдут. И больше Ирина Александровна их никогда в жизни не увидит.

На все эти песни ответ был один:

– Она еще слаба! Вы что, не понимаете, что этими вашими разговорами можете убить больную!

– Да что ж мы, звери какие? – возмущался Никита. – Она нам живая нужна!

Когда он утомлялся, в разговор вступал Русанов:

– Ирина Александровна, вы же понимаете, что наша просьба не личная прихоть? Поверьте, это чрезвычайно, чрезвычайно важно.

Но все было тщетно, по крайней мере, до тех пор, пока Русанову не пришло в голову добавить:

– Я вам даю слово русского офицера!

И вот тут-то суровая Ирина Александровна сломалась.

– Ровно пять минут, и ни минутой больше, – сказала она. – Я засекаю время.

Русанов с Орлом кинулись к дверям кабинета.

– Постойте, молодые люди! – услышали они голос за спиной. Ирина Александровна вытаскивала из шкафчика два халата и матерчатые бахилы. – Извольте надеть обмундирование, господа офицеры.

Любину палату они нашли быстро, но тут их ждало новое препятствие – мрачный омоновец, поставленный здесь по просьбе Никиты. Но Орел об этом знал, а омоновец – нет. Он полчаса разглядывал их удостоверения, разве что на зуб не пробовал.

– Черт! – возмутился Орел. – Это же мы тебя сюда поставили, а ты нас не пускаешь! И вообще, если хочешь знать, охранять больную больше не от кого, дело уже закончено. Че ты тут делаешь-то? Шел бы уже домой.

– Приказа не было, товарищ майор, – ответил

омоновец, возвращая удостоверения и пропуская на конец их в палату.

Палату Любе выделили одноместную. Только в углу, возле аппаратуры, сидела хорошенькая медсестра. Никита для пущей важности сунул ей под нос свое удостоверение и тут же убрал.

– Я – генерал-майор Орел, – строго посмотрел он на сестричку. – Налоговая полиция России. Попрошу немедленно очистить помещение.

– Но мне завотделением велела…

– Отставить, – негромко рявкнул Никита. – Мы здесь по распоряжению главного врача. Находимся при исполнении. Дело государственной важности. Быстренько, быстренько, барышня.

Он мягко подтолкнул под попку перепуганную медсестричку к выходу. Закрыл за ней дверь и вместе с Русановым подошел к Любиной койке.

– Здравствуйте, Любовь Петровна! – бодро поздоровался Русанов. – Ну вы нас и напугали!

– Да уж… Как-то нехорошо вышло… – слабо улыбнулась Люба. – А вы, стало быть, уже генерал? – обратилась она к Никите.

– Ага. Временное воинское звание. Как в Америке, знаете? Сегодня есть звание, завтра нету. Да что мы на этой ерунде застряли. Главное – вы живы. Познакомьтесь. Это капитан Русанов, мой напарник. Дима кивнул – так, мол, и есть – и объявил:

– А мы к вам с хорошей новостью, Любовь Петровна, дело «Самоцветов» закончено.

– Как закончено? – спросила она с некоторым испугом.

– Как? Да можно сказать, трагически, – сказал Орел. – Ну, во-первых, Бурмистров и Рихтер убиты.

– Как убиты?! – ужаснулась Люба.

– Вот так! Чик – и нету. Видите, в каком опасном месте вы работали, – сказал Никита. – И даже и не подозревали, наверное.

– Ох, да вы садитесь, – спохватилась Люба. – Вот же стоят стулья. – И когда Орел и Русанов с удовольствием уселись на стулья рядом с ее койкой, она добавила: – Время такое сейчас, куда ни ткнись, везде опасно. – И не выдержала, спросила: – Кто же их убил-то?

– А Рудин, ваш начальник службы безопасности. Так волновался за их безопасность, что решил лучше их сразу всех пришить. Чтобы им там, на кладбище, спокойнее было.

• Предыдущая
• 61/63
• Следующая