Поцелуй Морты - Старкова Елена - Страница 27
- Предыдущая
- 27/60
- Следующая
– Скажи мне, Андрюша, кто убил тебя? – спросила бабушка с нажимом, таким уверенным тоном, что отказать ей было невозможно.
– Сенька-Дрозд, – с трудом, через силу произнес покойник, не двигая ртом, как чревовещатель, неживым голосом. – Забрал крест мой серебряный и обручальное кольцо. За это и убил.
– Иди с миром, Андрей, к себе в земельку спать-почивать. Будешь отмщен. Не гневайся, что я тебя потревожила. Иди своими ногами, гроб закрой своими руками. Будет тебе спокойно. Ступай на вечный сон! Иди домой!
Бабушка резким движением смахнула на пол хлебы и воду, чашки брызнули осколками в разные стороны. Вода разлилась и впиталась в хлеб. А покойник развернулся на месте тяжело, с трудом и, неловко переставляя ноги, вышел, закрыв за собой дверь. Бабушка без сил опустилась на колени и, тяжело дыша от неимоверного напряжения сил, прижала к себе Нору.
Отдышавшись, она опять вымыла полы, потом они с Норой отнесли полотенце вместе с платой – золотыми серьгами да кольцами – на перекресток и там бросили.
– Горе горькое тому, кто их поднимет и в дом принесет, – сказала бабушка, – такая будет за жадность расплата…
Больше она ничего не сказала, а Нора не расспрашивала. Упавший с табурета хлеб бабушка бросила соседским собакам, и те на следующий день издохли.
На рассвете пришла вдова, и бабушка рассказала ей про убийцу. Женщина посветлела лицом, поклонилась ведьме в ноги и торопливо ушла.
– Бабушка, а зачем нужны молоко и мед? – спросила Нора.
– Сейчас я съем немножко меда и выпью молока, это и есть настоящая плата, – ответила старуха.
Нора очнулась в тот момент, когда клиентка, уже давно смотревшая на нее с почтительным недоумением, робко коснулась ее рукой, чтобы вывести из состояния транса, в которое, как показалось Изольде, впала целительница.
– Хорошо, Изольда. Если вы согласны, давайте приступим.
Нора и не думала проводить этот обряд целиком, а просто погрузила Изольду в подобное сну состояние, и женщине привиделся Родион. Лицо у него было очень недовольное. Изольда умоляла оставить ее в покое, не тревожить ночами и простить за то, что отняла у его сына наследство.
– Дима молодой, умный, – виноватым тоном говорила Изольда невидимому собеседнику. – Весь в тебя, наживет еще состояние. Ты должен меня понять, Родя! Я осталась одна… Я всего лишь слабая женщина…
Было далеко за полночь, а все семейство Семиглазовых, и, само собой, Дима вместе с ними, все еще сидело за праздничным столом в гольяновской квартире Майора, обсуждая создавшееся положение. Как водится, сначала убрали со стола и пили чай, а потом опять решили перекусить, и на краю стола снова появились тарелки и графинчик с вишневой наливкой.
Маленькая Саша признала в Диме своего и теперь уютно устроилась на его коленях. Сначала Дима удивился, что никто не отправляет девятилетнего ребенка спать, несмотря на позднее время, но потом ему пришло в голову: у этих Семиглазовых, видно, все не как у обычных людей. Кажется, они считают Сашу за равную себе и поэтому думают, что она имеет право знать, о чем беседуют взрослые.
– Войну предлагаешь начать с Нугзаром? – спросила удивленно Наталья, обращаясь к Майору. – А ты уверен, что мы справимся? У него ведь Тьма… Потом, мы ведь не знаем, один он или у него есть помощники.
– Один, не один, что за разница? Наталья, надо остановить этих собачников. Я так понимаю, Нугзар этого дела просто так не оставит. Тем более надо действовать, что это касается Катюши…
– Это черные маги, да? – вмешался в разговор Дима. – Которые на нас с Катей Тьму натравили?
– Деление белых магов и черных придумали неумные люди, Дима, – ответила Наталья. – Некоторые люди уже с рождения предназначены для выполнения магической работы, они живут, взрослеют и в определенное время занимают свое место. Вот как ты сейчас. Так было много веков назад, и сегодня так есть, и будет всегда, пока существует человеческий род. А сама магия так же бесконечна, как и Вселенная. И нельзя разделить ее на части. Нет черного и белого, понимаешь? Добро и зло суть вещи относительные и переплетены друг с другом так, что их невозможно разорвать. То же самое с белой и черной магией. Это как гора, один склон которой залит солнцем, а другой находится в тени. Как бы она ни освещалась, гора-то одна! Так и наш мир. Искоренить зло навсегда нельзя, победить добро окончательно невозможно. Должна быть гармония. И мы ей служим и не имеем права переступать дозволенные рамки. И ад, и рай расположены здесь, на земле, только до срока их не видит никто. Тайные знания на то и тайные, чтобы только немногие посвященные ими владели. На них ложится большая ответственность, это бремя, а не преимущество, как может на первый взгляд показаться.
Диме казалось, что все, о чем говорит Наталья, он знал раньше, только немного подзабыл, а теперь все вспоминается.
– У нас есть Зрячая, Катя, а теперь еще и Дима, – продолжал рассуждать Майор. – Все проще пареной репы: Катя увидит в шаре, кто следующая жертва Тьмы. Дима помешает Нугзару осуществить перекачку энергии в свою пользу. А мы с тобой Нугзаром и Норой займемся…
– А если кто-то из нас пострадает, нас вылечит Сашенька, – закончила Катя.
Наталья молча слушала их, прекрасно понимая, что на самом деле все гораздо сложнее и страшнее. Ни Катя, ни Дима еще не понимали, почему за ними охотятся Нугзар и Нора. Как не понимали и того, что у нее и Майора может попросту не хватить сил, чтобы их защитить. Однако других вариантов не было.
Вздохнув, Наталья согласилась с Майором и принялась разгонять честную компанию, а Катя помогла убрать со стола. Майор вышел на балкон выкурить последнюю перед сном трубочку, рядом с ним встал Дима, попыхивая сигаретой. Наталья постелила Кате и Диме на диване и ушла спать в комнату к Сашеньке.
Несмотря на то что все были взбудоражены разговором, все заснули удивительно быстро. А Дима даже не видел снов этой ночью. Зато проснулся раньше всех и некоторое время лежал неподвижно, не желая беспокоить крепко спавшую Катю. Было довольно прохладно, и он решил закрыть балконную дверь. Дима не успел сделать в сторону балкона ни одного шага: дверь, тихонько скрипнув, плавно закрылась. Мало того. Ручка повернулась сама собой и надежно заперла ее! Он подскочил к двери почти бегом и подергал ручку. Закрыто.
Дима встал посреди комнаты и приказал стулу подвинуться, подождал некоторое время, но ничего не произошло. Еще более обескураженный, он уселся в кресло, пытаясь успокоиться. Он потер ладони, пытаясь согреться, и из них выскочил маленький невесомый шарик, сияющий розовым светом. Обалдевший Дима смотрел, как он медленно плывет по комнате, подобно крошечной шаровой молнии, протянул ладонь, и шарик послушно опустился на нее. Он неловко дернул рукой, и шарик с бешеной скоростью устремился в сторону окна. Жалобно звякнуло моментально разнесенное вдребезги двойное стекло форточки.
– Вот это да! – ошеломленно произнес Дима.
Он подошел поближе и потрогал зазубренные края разбитого стекла. Еще минуту назад они были целы. Едва он представил в уме неразбитое стекло, как осколки устремились с пола наверх сверкающей струей. Через секунду форточка выглядела абсолютно целой!
– Мама дорогая! – простонал Дима. – Неужели это все происходит на самом деле?
Неожиданно ему стало жарко, словно кровь побежала вдвое быстрее и обожгла его изнутри. Дима вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся: на пороге комнаты стояла Наталья и с добродушным видом наблюдала за ним. Встретившись с Димой взглядом, ободряюще ему подмигнула…
Антонина приехала в Москву с подругой, которая обещала устроить ее на хорошую работу. Таких историй тысячи и десятки тысяч. Там обманули, здесь не заплатили, тут вогнали в долг добрые работодатели, и вот уже нет крыши над головой, а в желудке свинцовой болванкой лежит голод. В родные места возвращаться стыдно, да и нечего там делать. И всегда находится кто-то добрый, отзывчивый, кто даст поесть и позволит отогреться и отмыться, а потом сделает предложение, от которого немногие отказываются, поскольку слабо представляют, что их ожидает.
- Предыдущая
- 27/60
- Следующая
