Версальская грешница - Коровина Елена Анатольевна - Страница 37
- Предыдущая
- 37/54
- Следующая
– Ах, Боже мой! – Директор воздел руки к небу. – Мне в последнее время так везет на старинные фамилии! – Лицо Мишеля Гиро горестно скривилось. – Та оперетта, что провалилась, была написана представительницей старинной фамилии.
– Кем же? – осведомился Виктор, видно, он все-таки понимал разговор.
– Вы не поверите, месье, я не знаю! Композиторша сохранила тайну. Никто не знает ее имени. Она попросила называть себя просто Несравненной. Но с ней в наш театр пришли беды!
Директор снова воздел руки к небу и упал на стул.
Виктор не стал выслушивать далее горестные вопли и, подхватив Соню под руку, потащил к выходу.
Соня шла, как загипнотизированная. Слова директора поразили ее. Несравненная – так звали саму маркизу де Помпадур. Но та давно мертва. Отчего живая дама взяла вдруг себе такой странный и говорящий псевдоним?!
И… Соня снова вспомнила свой странный сон. Мадам Ле Бон, гадавшая Помпадур, говорила в том сне, что хочет встретиться с Соней. И даже место назначила – вот этот самый театр «Варьете». Да что же все это значит?! У Сони голова кругом идет. А тут еще Виктор яростно и ревниво шипит:
– Зачем тебе понадобился этот писака?
– Я просто хотела… – начала Соня и осеклась.
Прямо напротив служебного входа остановилась карета. Дверца открылась. К ней подошла женщина. Повернулась к Соне. Улыбнулась приветливо и радостно помахала рукой.
У Сони ноги подкосились.
Это была мадам Ле Бон – такая, какой она виделась девушке в странных снах. И она поприветствовала девушку так, словно говорила: «Ну наконец-то я тебя дождалась! Молодец, что приехала!»
– Кто это? – прошептала Соня.
Швейцар тут же услужливо подсказал:
– Это мадам Лебоне. Она – смотрительница музея Версальского дворца. Она часто бывает в нашем театре.
Виктор, осуждающе покачав головой, потащил Соню к фиакру.
– Да что с тобой?! – шипел он. – То мужчиной интересуешься, то дамой! А говорила, знакомых в Париже не имеешь! И почему директор вспомнил о Помпадур и Ленотре?! Они-то здесь при чем?
Соня молчала. До нее только сейчас дошло: ведь это может оказаться правдой. Ленорова может быть из рода тех самых Ленотров. И тогда великий архитектор, создатель знаменитого Версальского парка, действительно может быть ее предком. Но что это дает? Конечно, Ленотр мог знать множество тайн, но ведь он жил за сто лет до маркизы Помпадур, а значит, его тайны ничем с записками маркизы не связаны. И при чем тут таинственная Несравненная – она-то откуда взялась?!
Надо во что бы то ни стало поговорить еще раз с директором. Должен же он хоть что-то знать о женщине, которая в наше время называется как легендарная Помпадур. Или поговорить с Гастоном Леду? Ведь месье Гиро сказал, что оперетта, сочиненная этой Несравненной, была по пьесе Леду.
Но в первую очередь надо пойти в музей Версаля – там же работает мадам Лебоне. Соня вздрогнула, как от удара: вспомнились слова мадам Ле Бон из сна: «Не забудь, я сменила фамилию!» Конечно лее! Лебоне – это Ле Бон, только без аристократической приставки «Ле» – она после революций не в моде…
Голос Виктора вырвал девушку из транса:
– Соня, милая! Да что е тобой?! Ты слышишь меня?
Оказывается, они уже едут к отелю. Соня сидит в фиакре, а Виктор, забыв про свою ревность, испуганно прижимает дрожащую девушку к себе.
– Ты не заболела? Тогда отложим поездку!
– Ах нет, поедем. Бабушке, наверное, и так тяжело ждать! – Соня укрылась на груди Виктора и прошептала: – Я искала месье Леду не потому, что он нужен мне. Я его в глаза не видела. А вот твоя Варвара с ним знакома и до сих пор его помнит. Она рассказывала о нем, и мне показалось… – Соня вздохнула. – Ты не станешь сердиться на нее? Она, кажется, влюблена в месье Леду и страдает в разлуке. Вот я и хотела с ним поговорить. А хочешь, поговори сам!
– О чем? – не понял Виктор.
– О том, что они несчастны друг без друга. Пусть встретятся еще раз. Если Варя постеснялась приехать в Париж, пусть месье Леду поедет с нами в Москву!
– А я-то никак не мог понять, чего это сестра осела в Варшаве! – протянул Виктор. – Вроде там у нас нет близких друзей, так, приятели. А она, оказывается, струсила. Бывает же такое! Я-то думал, Варя из камня…
– Нет, она очень переживает.
– Но ты-то, милая моя, какова – хлопотунья-заступница! Вот уж не думал, что за Варвару, как за себя(хлопотать станешь. Сердечко мое доброе!..
И растроганный Виктор снова обнял девушку.
Соня чуть не всхлипнула. Как хочется рассказать: о снах, о гадалке, о странной встрече наяву! Но тогда придется рассказать и о записках маркизы, о строке про четвертую ступеньку тайной лестницы. Но ведь нельзя! Папенька просил никому не сказывать…
Застежка саквояжа наконец-то поддалась, и Соня начала лихорадочно рыться среди своих нехитрых вещей. Она точно помнила, что взяла с собой старый ридикюль, который всегда лежал на ее московском прикроватном столике. Где же он? Вот так всегда – что нужно, никогда не найдешь!
Ах, вот он! Девушка вытащила находку. В нем две очень нужные вещи. Во-первых, дедово кольцо, полученное из ломбарда. Во-вторых, потайной карманчик, который можно прикрепить к нижней юбке с помощью простой английской булавки. Наверное, в цивилизованных странах Европы никто и не подозревает о таком «изобретении». Но для русской жизни это спасение. Именно в такой мешочек, специально сшитый из плотной, непромокаемой ткани, старая няня клала «деньги про запас», когда ходила на рынок.
«Рубль – в кошелек, а трешку – в потайной карман» – так учила няня маленькую Соню.
«Нельзя выходить из дому без трешки, вдруг городовой в участок потащит, чем откупиться? Но и в простом кармане большие деньги держать нельзя – вмиг украдут».
Конечно, у Сони в Москве лишней трешки никогда не было, значит, и прятать нечего, но теперь кармашек пригодится. Девушка положила в него дедово колечко с двумя змейками, те франки, которые она обменяла на рубли по приезде в Париж, – вдруг пригодятся. Как учила няня – без денег из дому выходить нельзя, тем более ехать куда-то.
Подумав, Соня достала свою заветную шляпную картонку с коричневыми розами. Надо прочесть последнюю страницу записок Помпадур до отъезда. Девушка быстро просматривала листы – этот она уже штудировала, и этот, и этот тоже. Где же последний лист? Ах, вот он – большого формата, исписанный крошечным убористым почерком с обеих сторон. Что-то о незаконных детях короля Людовика XV. И как только Помпадур не надоедало столько писать? И ведь это еще только черновики, которые она выбросила, а где-то остались беловики. Или не остались? Скорее всего, беловики не сохранились, поэтому и охотятся за черновиками. Но какой же бисерный почерк!
– Соня! Пора ехать! – послышался за дверью голос Виктора, а потом и стук. – Ты почему заперлась? С тобой все в порядке?
Девушка вскочила. Ну что же он так беспокоится?
– Я сейчас открою! – крикнула она.
Молнией метнулась к шляпной картонке, запихала туда записки, саму картонку засунула в саквояж к другим шляпкам. Последний лист смяла со стола и засунула в потайной карман. Потом кинулась к двери, отперла замок.
Виктор вошел, оглядываясь по сторонам, как будто Соня могла кого-то прятать в номере:
– Ты готова?
– Сейчас! – Соня метнулась за ширму. Оттуда крикнула: – Я одевалась. Сейчас!
За ширмой девушка ловко завернула подол нарядного платья и приколола потайной карман к нижней юбке. Выскочила, улыбаясь:
– Я готова!
Они быстро спустились по лестнице. У входа стоял дежурный. Виктор протянул ему свой ключ, Соня – свой и спросила Виктора:
– Мне что-то перевести дежурному?
– Я сам! – пробасил Грандов и повернулся к конторке. – Мы вернемся завтра к вечеру. На ночь останемся в Версале. Надеюсь, там есть приличная гостиница?
– Да, месье. Могу порекомендовать «Корону».
– Отлично! – Виктор натянул перчатки. – Надеюсь, вы помните, что я зарезервировал наши номера на неограниченное время?
- Предыдущая
- 37/54
- Следующая
