Сдвиг по фазе - Пирсон Кит А. - Страница 73

Я кое-как встаю и ковыляю к пожарищу.

— Клемент!

Мне удается сделать лишь шесть-семь шагов, и путь мне преграждает фельдшер из скорой помощи.

— Сэр, — твердо говорит он, — вы ранены. Нам необходимо осмотреть вас.

— Я… но…

Теперь я знаю, что значит быть убитым горем. Подходит второй медик, и оба отводят меня обратно к скамейке.

— Как вас зовут, сэр?

Я игнорирую вопрос и, выворачивая шею, пытаюсь разглядеть, что происходит. Фургон окутан густым черным дымом, и пожарный расчет направляет на него брандспойт. Струя воды под высоким давлением быстро сбивает пламя. Показываются обугленные останки машины, и так же быстро, как и разразился, огненный ад утихает.

Один из пожарных осторожно приближается к водительской двери и заглядывает внутрь. Надеяться на спасение Клемента было бы за гранью разумного, и неспешность огнеборца, с которой он возвращается к своим товарищам, говорит сама за себя.

Я отрешенно откидываюсь на стенку из оргстекла.

Медики продолжают о чем-то меня спрашивать, но я их не слушаю, да и отвечать сил нет. Наверное, свое имя я все-таки назвал, все остальное мозг попросту блокирует. Мои мысли заняты исключительно Клементом и его ужасной гибелью. Что может быть хуже, чем умирать в горящем автомобиле, беспомощно глядя, как пламя охватывает ноги? И разве это справедливо, что мерзавец вроде Фрейзера Рейнота может отделаться лишь болью в груди и удушьем, в то время как человек вроде Клемента — достойный, честный, верный — погибает при столь жутких обстоятельствах? Бога точно нет, потому что какой же бог сочтет это справедливостью?

Физическая боль вытесняется душевной. Мука такая, что я едва способен дышать. И когда кажется, что хуже уже некуда, мне начинает распирать грудь рвотными позывами, и вот тогда-то и начинается настоящая пытка. Закрыв глаза, я пытаюсь оградиться от ужаса, однако из-за едкой вони дыма, привкуса крови и слез от реальности никак не спрятаться. Теперь-то я понимаю, почему некоторые мои клиенты искали в смерти спасение от личного ада.

— Дэвид. Дэвид!

Я не обращаю внимания на голос, пока чья-то рука не ложится мне на плечо.

— Вы меня слышите?

С трудом сглатываю и открываю глаза, ожидая увидеть врача скорой помощи, однако рука на моем плече принадлежит мужчине в ярко-оранжевой куртке, отделанной светоотражающими полосками. На лицо ему падает тень от белой каски.

— Дэвид? Я командир расчета Кентиштаунской пожарной части Макги.

Смотрю на него, не желая услышать то, что он, несомненно, собирается мне сообщить. Хуже этих слов и вообразить невозможно.

— Я лишь хочу задать вам пару вопросов, пока вами не займутся врачи. Хорошо?

— Как хотите, — бормочу я.

— Насколько я понимаю, во время аварии вы находились в фургоне. В кузове кто-нибудь был?

— В кузове? Нет…

— Вы уверены?

— Абсолютно. Только я и Клемент.

— Кто такой Клемент?

— Водитель. Его… Его трубой проткнуло…

— И где он сейчас?

Закрываю глаза и дожидаюсь, пока не схлынет волна тошноты.

— Он в… Он не смог выбраться. Остался в фургоне.

Командир расчета Макги в замешательстве смотрит на стоящего рядом фельдшера, словно бы обращаясь к нему за поддержкой.

— Дэвид, в фургоне никого нет. Как мне сказали, то, что осталось от водительского кресла, пробито металлическими перилами, но водителя там нет.

— Что? Это невозможно. Посмотрите еще раз.

— Простите, но, похоже, дело обстоит так, что ваш друг сбежал с места происшествия.

— Да не сбежал он, он же просто не мог… Вы ошибаетесь. Он ведь едва дышал… И наверняка потерял уйму крови. Говорю вам, Клемент никак не мог сбежать.

Пожарный склоняется и смотрит мне в глаза.

— Дэвид, в фургоне нет ни живых, ни мертвых. Никого.

Шесть недель спустя…

Меня снова просят подождать. Секретарша предлагает стул, но я отказываюсь и заявляю, что больше двух минут ждать не намерен. Девушка спешит донести мой ультиматум.

Ровно через одну минуту появляется Саймон Кроушоу-Смит.

— Здравствуйте еще раз, мистер Нанн.

Риелтор вкрадчиво протягивает руку, однако вместо рукопожатия получает связку ключей.

— Мы полностью освободили квартиру, — сообщаю я. — Согласно договору об аренде.

— Очень хорошо.

— Когда нам вернут залог?

— Перед разблокированием залога мне необходимо будет провести окончательную проверку. Сейчас мы крайне заняты, но в течение пары недель я обязательно все организую.

— Две недели?

— Совершенно верно, и еще неделя-другая понадобится администрации, чтобы оформить банковский перевод.

— Выходит, возвращение залога может растянуться на месяц?

— Плюс-минус, — самодовольно ухмыляется мужчина.

Я делаю шаг вперед, вторгаясь в его личное пространство.

— Мистер Кроушоу-Смит, видите телефон на вашем столе?

— А что такое?

— Если через три дня на моем банковском счете не появится сумма залога, я вернусь и запихаю его тебе в задницу так глубоко, что для звонка тебе потребуется промывка кишечника. Все понятно?

— Да как вы смеете мне угрожать?

Делаю еще шаг, оказываясь нос к носу с зарвавшимся риелтором, и рычу:

— Я не угрожаю тебе, недоумок. Я обещаю!

— Понял, — судорожно сглатывает он. — Через три дня все будет готово.

— Спасибо.

Разворачиваюсь и покидаю агентство недвижимости, вне себя от радости, что больше никогда не увижу эту мерзкую рожу.

А на улице меня приветствует голубое небо. Для конца февраля день необычайно теплый, я даже рискнул сменить зимнее пальто на джинсовую куртку. Беру курс на следующий пункт назначения.

Сотрудником «Здравого ума» я более не являюсь, так что мне приходится стучаться в дверь. Дебби отрывается от своего занятия за стойкой регистрации, расплывается в улыбке и спешит открыть мне.

Мы несколько неловко обнимаемся, и я отказываюсь от предложенного чая, сославшись на уйму предстоящих дел.

— Я так рада, что ты заглянул к нам, Дэвид, — так и светится женщина. — Мне очень хотелось повидаться с тобой перед отъездом.

— Ага, мне тоже, поэтому и пришел. — Снимаю с плеча рюкзачок и расстегиваю молнию. — Принес тебе кое-что.

У Дебби вытягивается лицо, когда я протягиваю ей конверт.

— Что здесь?

— Открой.

Бывшая коллега осторожно распечатывает конверт и раздвигает его пальцами.

— Ох, Дэвид, — хихикает она. — Я же только шутила!

— Обещание есть обещание, Дебс.

Купон сети хлебопекарен «Грэггс» на пятьдесят фунтов — отнюдь не подарок-мечта и уж точно даже близко не выражает всю мою благодарность Дебби. Не загляни она тем утром ко мне на квартиру и не обмолвись о Камероне Гейле, сейчас я наверняка тосковал бы за решеткой. Я обязан ей куда большим, нежели парой десятков сосисок в тесте. Подозреваю, именно по этой причине ей и хотелось повидаться со мной этим утром.

— Спасибо, Дэвид.

— Всегда пожалуйста.

Больше не в силах сдерживать распирающее ее нетерпение, Дебби хлопает в ладони и провозглашает:

— А у меня потрясающая новость!

— Вот как? Выкладывай же поскорее!

— Вчера мы получили баснословное пожертвование — девятьсот тысяч фунтов!

— Ух ты! — ахаю я. — Просто невероятно!

— Не то слово! Теперь мы сможем нанять по меньшей мере еще трех психотерапевтов, и у нас будет достаточно времени на поиски арендатора соседнего здания!

— Я так рад, Дебс.

— А уж я-то как рада, — продолжает заходиться женщина. — Знаешь, я совсем не религиозна, но все равно молилась о чуде. Ведь нам так нужны средства!

— Получается, твои молитвы были услышаны.

— Похоже на то. Жаль вот только, мы не сможем отблагодарить нашего благодетеля за проявленную щедрость.

— Вот как? Почему же?

— Пожертвование сделано анонимно.

— Что ж, кем бы он ни был, думаю, он доволен и тем, что его деньги помогут столь многим людям.