Избранница Дикой Охоты (СИ) - Дюкам Мари - Страница 6

— Ах, да, точно. — Ни малейшего представления ни о чьей помолвке у меня не было, но усугублять своё и без того шаткое положение я не стала.

Пришлось подниматься, плестись в туалетную комнату, готовясь к первой встрече с «отцом».

Всё-таки не зря говорят: «Без канализации нет цивилизации!» Я умаялась, пока с помощью служанок собралась к выходу из спальни. Ни умыться, ни, пардон, в туалет сходить, ни даже одеться самостоятельно было нельзя. Чужие руки таскали горячую воду, подавали тонкую ткань, служащую здесь вместо полотенца, выносили ночной горшок, шнуровали множество завязок на нижнем платье, застёгивали бесчисленные крючочки на верхнем. Даже шерстяные чулки и ботиночки из мягкой кожи на ноги надевали служанки.

А уж когда меня усадили перед мутным зеркалом, чтобы уложить волосы, я чуть не взвыла от тоски: Анита принялась аккуратно вычёсывать мои русые локоны костяным гребнем, что грозило затянуться на целую вечность. Отобрав расчёску, я бегло пригладила особо выбившиеся колтуны, пожамкала кудри мокрыми пальцами, заставив их виться ещё сильнее, и велела:

— Заплети как обычно, только поживее.

Через десять минут дёрганий прядей и моих шипений, Анита отступила. Я покрутила головой у зеркала. Две косы поднимались от висков к затылку, прихваченные узорчатым гребнем, прочая масса локонов водопадом спускалась по спине. Учитывая местные технологии, выглядело неплохо. Осмотрев своё простое тёмно-синее платье из плотной ткани, похожей на шерсть, но не такой колючей, я удовлетворённо кивнула: мол, ведите.

Замок гудел жизнью — не в пример прошедшей ночи. Пока я нарочито неспешно спускалась по лестнице, чтоб как следует осмотреться уже при свете дня, обнаружилось следующее: во-первых, служащих здесь оказалась целая прорва. Одни мели коридоры и крытые галереи, другие посыпали чистые полы свежей соломой, третьи носились с инструментами — судя по далёкому перестуку молотков, где-то что-то чинили. Задержавшись у окна с распахнутыми настежь ставнями, я увидела, как во внутреннем дворе сооружают здоровенное костровище. Надеюсь, на праздновании помолвки никого не сжигают во славу местных богов?

Во-вторых, солдат в замке было немногим меньше, чем слуг. На галереях, во дворе, на замковых стенах — всюду виднелись мужские фигуры, облачённые в броню. У кого-то она была попроще, типа ватника, другие носили кожаные доспехи, а парочка особо выделявшихся мужчин в плащах до пола — стальные кольчуги. Оружие у всех тоже отличалось разнообразием. Я заметила копья, арбалеты, луки и, конечно же, мечи, но ничего, похожего на огнестрел не виднелось.

В-третьих — и что самое главное — ворота тщательно охранялись. Не обращая внимания на вздохи Аниты за плечом, намекавшей об ожидающем меня отце, я долго наблюдала, как во внутренний двор пропускали гружённые повозки. Стражники пристально заглядывали в бочки, ворошили сено, перекладывали тюки. Обратно же ни одна телега ещё не выезжала, лишь парочка одиноких всадников, предъявив какие-то бумаги, проскочили наружу.

Закусив губу, я меланхолично прикинула расклад. Где-то недалеко точно должна быть деревня — не может же замок стоять посреди леса и никого не защищать, верно? Пешком или на лошади меня вряд ли выпустят: пусть я и умела держаться в седле (брала пару лет назад уроки верховой езды, чтоб хоть как-то разбавить рутину жизни из дома-работы), но меня наверняка хорошо знают в лицо. Вон, даже бумажки проверили, а уж дочь лорда наверняка развернут.

С другой стороны — а оно мне надо? В замке должны найтись местные жрецы, колдуны, друиды — уж не знаю, кто у них тут отвечает за магию. Выведать информацию о перемещении между мирами лучше в тепле и каком-никаком комфорте. Вчерашний снег успел растаять, превратившись в грязь, но я с содроганием вспомнила мокрую, липнущую к телу одежду и пронизывающий холод. В этом мире, как и в моём, осень плавно скатывалась к зиме. Не хватало ещё подхватить сезонную простуду, обивая пороги дремучих селян в надежде на возвращение домой.

Вздохнув, я продолжила спускаться по лестнице. Встречаться с «родителем» и «братцем» очень не хотелось. А если они раскусят меня с первого взгляда — что тогда? Интересно, если ли в этом мире нечто похожее на психбольницы? Хотя куда вернее из меня начнут изгонять бесов всеми доступными способами — и вот тогда я пожалею, что не сбежала в первую же ночь.

Безрадостное настроение стало совсем мрачным, но я постаралась придать лицу отстранённость. Уж не знаю, какой характер был у здешней Агаты, надеюсь, скромность и немногословие сойдут за хорошие манеры. Вспомнился светильник, вспыхнувший по одному моему пожеланию, и я дала себе наказ выражаться предельно аккуратно: судя по реакции служанок подобное даже здесь было не нормой.

— Сестрица! — бодрый мужской голос нагнал меня перед дверьми в давешнюю залу. — Я уж думал, ты вовсе не почтишь нас своим присутствием.

Повернувшись, я быстро оглядела подходящего ко мне мужчину. Высокий, такой же пепельноволосый, он одновременно напомнил мне собственное отражение и, что удивительно, Николая. «Братцев» роднил хитрый прищур карих глаз, нос с лёгкой горбинкой, тонкие, вечно в презрительной усмешке губы. Но если по одному виду Коленьки были понятны его увлечения, то новый «брат» выглядел богатырём. Лицо пусть и бледное, но пышет здоровьем, широкий разворот плеч явно указывает: меч на поясе он носит не ради красоты. Отороченный мехом дублет, тяжёлый плащ, красивыми складками ниспадающий с одного плеча, брюки из плотной ткани, заправленные в высокие сапоги — даже одежда выдавала в нём знатного и опасного человека. Очень опасного.

За спиной брата я заметила вчерашнего знакомца с галереи. Подойдя, мужчина слегка поклонился, а затем уставился в стену позади меня. Значит, если между ними с той Агатой и была интрижка, держали её в секрете. Что ж, не стану рушить такое великолепное прикрытие: ещё только матримониальных поползновений мне не хватало.

Я кивнула со всем возможным достоинством и ответила не слишком радостно, но вежливо:

— Доброе утро, братец.

— О как… — Губы родственничка скривились в высокомерной улыбке. Мужчина внимательно осмотрел меня, словно птицу на базаре выбирал, а потом презрительно вздёрнул бровь. — Не забывай, Агата, ты навсегда останешься моей младшей сестрой и до некоторых пор должна кланяться мне при встрече.

Да, не зря этот тип показался опасным: между ними с Агатой явно не было тёплых родственных чувств. Что ж, мне же лучше, проще будет сохранять дистанцию.

— Милорд Дитмар, нас ждут, — окликнул брата давешний знакомый.

— Иду, Раймонд, только поставлю сестрицу на место.

От такого пассажа я тоже непроизвольно вздёрнула бровь. Да тут не то что тёплыми чувствами, тут даже простым уважением не пахло! «Спокойно, Агата, не время нести феминизм в массы. Хочет поклон — пусть подавится!»

— Прошу прощения, брат.

Я сделала, пожалуй, самый неуклюжий реверанс, какой видели стены этого замка. Не специально, просто лучше у меня всё равно бы не вышло: подобные поклоны я видела только со стороны, да и то в тех немногочисленных видео про британскую королевскую семью, какие успела посмотреть в своём мире. Зато взгляд искренней покорности дался легко. Уж притворяться кроткой овечкой посреди стаи волков я умела преотлично.

Дитмар с подозрением разглядывал меня долгих пару секунду, словно догадываясь об обмане, но доказательств не нашёл. Я скромно уставилась на свои сцепленные на поясе пальцы, кожей чувствуя его взгляд, и облегчённо выдохнула, когда мужчина, фыркнув, резко развернулся.

— Мы вернёмся с добычей, миледи, — тихо сказал Раймонд, когда брат выскочил из холла во двор. — И молитесь Создателю, чтобы только с ней.

Не успела я ничего ответить, как он тоже вышел прочь.

Да что же он всё время меня пугает?! Наверняка это неспроста, но я, разрази гром, всё равно не понимала, о чём речь!

В огромной зале было холодно и пустынно. Свет из узких окон лучами падал на одинокий стол, за которым виднелся камин гигантских размеров — пожалуй, я бы в нём поместилась целиком. Тихо потрескивающие поленья скорее добавляли уюта этой идеалистической картинке раннего утра, чем обогревали залу. В центре стола слуги расставили блюда с нарезанным мясом, ещё тёплым хлебом, горкой мелкой обжаренной в кляре рыбы. Всё это предназначалось для одного человека, сидевшего на стуле с высокой спинкой и читавшего свиток, один край которого он прижал к столу кубком. Заметив меня, мужчина повелительно махнул рукой, подзывая. Письмо тут же исчезло во внутреннем кармане его дублета, свернувшись в трубочку.