Лучший исторический детектив – 2 - Ивженко Анна - Страница 47

Случилось, однако, так, что они вовсе друг другу не подошли.

С юных лет Александр Павлович искал в женщинах забвения, отдыха от сомнений и противоречий, томивших его душу.

Мария Антоновна Нарышкина, урождённая княжна Святополк-Четвертинская, была его самой большой страстью. Некоторое время серьёзную конкуренцию Нарышкиной составляла графиня Бобринская. Но, в конце концов, всех соперниц победила красавица Мария Нарышкина. Ещё очень молодой её выдали замуж за любимца Александра I, за Дмитрия Нарышкина.

Как только государь увидел её в первый раз, он без памяти влюбился и быстро добился взаимности у Нарышкиной. Делегард писал, что в один прекрасный день, когда император был в отличном расположении духа, он назначил Нарышкина обергермейстером со словами, обращёнными к супруге обманутого мужа: «Я ему поставил рога, так пусть же он теперь заведует оленями».

Результатом этой связи были трое детей, из которых царь безумно любил дочь Софью. Дети все назывались Нарышкиными, несмотря на то, что муж Марии Антоновны отлично знал, что не он их отец.

Как-то император спросил Дмитрия Нарышкина:

— Как поживает твоя дочь Софья?

— Но, ваше величество, — ответил Нарышкин, ведь она вовсе не моя дочь, а ваша…

В другой раз царь осведомился у своего любимца о жене и его детях. Дмитрий Нарышкин цинично ответил:

— О каких детях Ваше Величество справляется? О моих или о Ваших?

Делегард утверждал, что Софью он «особенно не любил, вмещая на красавице своё унижение». Император, тяготившийся бременм власти и интригами светской жизни, считавшим себя виноватым в гибели своего отца (Делегрд утверждал, что Александр знал о готовившемся против Павла заговоре), после посещения святого старца Серафима Саровского и сделал все необходимые распоряжения в отношении своей любимой дочери Софьи.

Секретное поручение государя Павел Эссен выполнил без сучка и задоринки.

— Я вам не какой-нибудь капитан-исправник,[4] а гвардии капитан Измайловского полка! A la guerra com en la guerra,[5] — подкручивая кверху напомаженные усы и любуясь своим отражением в зеркале, говорил самому себе бравый капитан.

Разумеется, о секретной миссии бравого капитана мало кто знал. Подвиг гвардии капитана не был предан публичности. Но ведь и за секретные миссии во все времена щедро вознаграждали. Орденами. Или полным забвением ещё при жизни, если, конечно, исполнитель секретного поручения августейшей особы вообще оставался в живых.

Но молодой Эссен был из разряда тех оптимистов, которые на последний грош покупают себе большой кошелёк для будущего капитала. Капитан рассчитывал, если не на орден Святого Апостола Андрея Первозванного, то уж точно на орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия — наперсный крест на Георгиевской ленте. Или же на орден святой Анны. Знак этого выдающегося ордена был щедро украшен бриллиантами и он не раз снился ему в его вещих снах. Правда, приснившейся сияющий орден почему-то красовался не на его груди, а за семи замками лежал на дне кованого сундучка.

Мечты, мечты… Кого они питают? Мечтать о публичных почестях, восхищённых взглядах светских красавиц, гордиться каждой Анной на шее никому не возбраняется… В мечтах. А они не всегда предтеча реальных жизненных событий. Ни одной наградой, даже бросовой бронзовой медалькой за безупречную службу, гвардии капитан Измайловского полка до конца своих бренных дней пожалован так и не был. Зато первое время, пока гордыня окончательно не изгадила его и без того несносный характер, он довольно бодро, без видимых преград, шагал вверх по служебной лестнице. Ему самому было понятно, за какое усердие он получал всяческие привилегия и преференции от власти, но другие списывали его карьерный взлёт на счастливое расположение звёзд на небосводе. Раскрыть тайну поручения государя было равнозначно подписанию себе самому смертного приговора. Эссен из последних сил держал язык за зубами. И это превращало его жизнь в сущую пытку. Жизнь скрашивали только карьерные победы.

Уже через полгода после выполнения секретной миссии Павел Александрович был сделан обер-прокурором в синоде. Но ни дипломатический круг, ни монашеский не смогли укротить его необузданный характер. Всю жизнь Эссен обижался на судьбу-злодейку и считал себя обделённым заслуженной славой. Это, в конце концов, сделало его невыносимым для любого общества, в котором тайному герою приходилось вращаться.

За ссоры с архиереями он был отставлен, за пощёчину, которую он дал на официальном обеде у генерал-губернатора какому-то важному господину, ему был воспрещён въезд в Петербург. Он уехал в своё курское именье, находившееся на границе с Малороссией. Там мужики чуть не убили его за волокитство и свирепость. Спасением жизни Павел Александрович был обязан своему кучеру и быстрым лошадям.

После этого он поселился в Москве. Покинутый всеми, он жил один-одинёшенек в своём доме на Тверском бульваре, притеснял свою дворню и разорял мужиков. Завёл большую библиотеку и целый гарем, состоявший из курских красавиц, которых он заманил к себе из деревни, где находилось его именье. И то и другое он держал взаперти.

Лишённый всяких занятий и скрывая страшное самолюбие, доходившее до наивности, он скупал разные женские украшения и дорогие побрякушки, которые на свадьбу подарил своей избраннице, Наталье Константиновне Полянской, находившейся в дальнем родстве с московским генерал-губернатором Растопчиным.

Но и женившись, Павел Александрович, гвардии капитан в отставке не стал лучше. Недаром Козьма Прутков написал в любимом журнале Эссена, что не каждый капитан — исправник, как называлась судебная полицейская должность в царской России. Но, выйдя в отставку, он будто бы, сам того не замечая, превратился в капитана-исправника судебного ведомства. Эссен постоянно заводил ненужные тяжбы, которые, зная русское судопроизводство, вёл с особым ожесточением. Двадцать лет (!) длился у него процесс об аматиевской скрипке[6] и кончился тем, что он выиграл её.

Будучи в отставке, он, по газетам, приравнивая к себе повышение своих бывших сослуживцев, всюду покупал ордена, не торгуясь и не скупясь на эти, казалось бы, странные и весьма дорогие приобретения. Все ордена, изготовленные из драгметаллов и украшенные драгоценными каменьями, он складывал в специально изготовленную шкатулку-сейф, похожую на походный сундучок, как скорбное напоминание: вот ещё чем он мог быть изукрашен, не попади он тогда в опалу после пощёчины на обеде у генерал-губернатора.

Из справки Канцлера российских императорских и царских орденов Комитета о службе чинов гражданского ведомства и о наградах «О коллекции российских орденов П.А.Эссена от 17 марта 1889 г.»:

Мы, официальные лица, назначенные его превосходительством генералом Воронцовым-Дашковым в Комиссию по проведению инвентаризации, подтверждаем настоящим подписанием этого документа, что на 17 марта 1889 года предоставленная нам на проверку коллекция Эссена П.А. располагает:

1. Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия в виде наперсного креста на Георгиевской ленте.2. Орден Святого Апостола Андрея Первозванного: звезда ордена. 3.Орден Святой Великомученицы Екатерины: звезда и знаки ордена, усыпанные драгоценными камнями. 4. Орден Святого Равноапостольного князя Владимира 2 степени. 5.Орден Святой Анны 1 степени: знаки ордена с бриллиантовыми украшениями. 6. Орден Святого Станислава 1 степени: звезда ордена. 7. Орден Святого Иоанна Иерусалимского: знак ордена. А также шитые орденские звёзды периода первой половины 19 века.

Свою коллекцию орденов Павел Эссен хранил как зеницу ока. После смерти хозяина она по наследству перешла к его сыну Виктору. От того — к старшему сыну Виктора Николаю. Коллекция царских орденов самым чудесным образом пережила все русские революции, военный коммунизм, сталинскую индустриализацию и была, как говорилось в справке Госхрана, утрачена на Юге Курской области, в 1943 году, во время немецкой оккупации области, куда, пытаясь спасти уникальную коллекцию, вывезли её сотрудницы государственного Исторического музея.