Между-Мир - Фостер Алан Дин - Страница 4
- Предыдущая
- 4/54
- Следующая
Лозы были покрыты ярко-розовыми цветами, внутри каждого из них сидел стручок с цветочной пыльцой. Стручки эти были сродни желтым коробочкам с семенами, благодаря которым духовые ружья превращались в грозное оружие, и отличались еще большей чувствительностью. От малейшего прикосновения к розовой поверхности тонкая, как бумага, кожица разрывалась и испускала облако пыли, смертельное для любого животного, вдохнувшего его через нос, поры или иным способом. Эти лозы обвивали дерево на середине Третьего Уровня — уровня поселка, образуя вокруг него защитную сеть.
Борн подошел к ближайшей лозе, нагнулся и плюнул прямо в середину одного из цветов, стараясь не попасть в стручок с пыльцой. Цветок зашевелился, но стручок не взорвался. Розовые лепестки сложились внутрь. Пауза. Затем лоза начала извиваться и сжиматься, как это делают ползающие лозы в поисках добычи. Когда лоза сжалась, открылась тропа, по которой легко прошли Борн и Руума-Хум. Сразу за Руума-Хумом внешние дальние лозы сошлись вместе и закрыли собой тропу. Цветок, в который плюнул Борн, снова раскрылся и продолжал пить слабый вечерний свет.
Случайный наблюдатель отметил бы, что слюна Борна исчезла. Химик сказал бы, что ее абсорбировал цветок. А если бы это был блестящий ученый, то он мог бы открыть, что слюна не только была абсорбирована цветком, но еще подвергнута анализу и идентификации. Борн же знал только то, что если осторожно плюнуть в цветок, тогда Дерево-Дом узнает, кто он такой.
Приближаясь к поселку, Борн попытался весело насвистывать. Но мелодия не получалась. Из головы не выходило таинственное происшествие с загадочной синей штуковиной, которая упала в лес, круша все на своем пути. Иногда, хотя и очень редко, какое-нибудь висячее дерево перерастало свои корни или то, к чему оно прикреплялось, и падало, увлекая за собой лианы и более мелкие растения. Но никогда еще Борн не слышал, чтобы так ломались и крушились деревья. Эта штука должна быть во много раз тяжелее любого висячего дерева. Он понял это по тому, с какой скоростью оно падало. Да еще этот что-то напоминающий металлический блеск.
Когда Борн вступил в центр поселения, он совсем не думал о предстоящей триумфальной встрече. Здесь огромный ствол Дерева-Дома расщеплялся на множество стволов поменьше, образующих густой лес вокруг центрального открытого пространства. Где-то высоко эти стволы соединялись вновь в один ствол, сужающийся конусом и поднимающийся в небо еще на шестьдесят метров. С помощью листьев, растительных волокон и звериных шкур жители закрыли пространства между переплетенными стволами, сделав себе жилища, недоступные для ветра и дождя. Для питания использовались похожие на цветную капусту, но имеющие форму тыквы фрукты. У них был вкус клюквы и иногда эти фрукты росли прямо внутри закрытых жилищ.
Внутри каждого жилища были обгоревшие места, как и под пологом над центральной площадью. Эти мелкие ожоги не вредили огромному растению.
В каждом жилище имелось также небольшое углубление, сделанное в самом Дереве. Сюда обитатели Дерева несколько раз в день приносили ему свои подношения в благодарность за кров и защиту. Эти пожертвования смешивались с толченой мякотью мертвых растений, собранных специально для этой цели. Мякоть использовалась также для того, чтобы убивать сильные запахи. Когда углубления наполнялись, их чистили, сухие остатки выбрасывались за Дерево-Дом в зеленую бездну, а углубления снова использовались. Дерево принимало и поглощало приношения очень быстро и эффективно.
Дерево-Дом было самым великим открытием, сделанным предками Борна.
О его уникальных качествах узнали тогда, когда казалось, что вся колония до последнего человека погибнет. В то время никто не задумался над тем, почему растение, бесполезное в родной среде, здесь оказалось таким удобным. Вскоре люди послали разведчиков на поиски других Деревьев-Домов, и были основаны новые поселения. Но за годы, прошедшие с тех пор, как пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка Борна поселился на этом Дереве, контакты с другими поселениями постепенно стали слабеть, а потом и вовсе прекратились. Никто не позаботился возобновить связь с ними, да и не хотел. У них было все необходимое для выживания в мире, который кишел кошмарными созданиями, несущими смерть и разрушения.
— Борн вернулся… Смотрите, Борн вернулся… Борн, Борн!
Вокруг Борна собралась небольшая толпа и радостно приветствовала его. Но в ней были одни только дети. Один из мальчишек, забыв о том, что встречать охотника надо с почестями, имел дерзость дернуть его за плащ. Борн посмотрел вниз и узнал сироту по имени Дин, которого воспитывали все жители сообща.
Его отца и мать кто-то похитил, когда они были в экспедиции по сбору фруктов. Они исчезли в лесу вслед за раздавшимся страшным звуком. Остальные члены группы в панике разбежались, а когда вернулись на прежнее место, от супружеской пары остались одни орудия труда. С тех пор о них никто никогда не слышал. Поэтому мальчика растили в поселке сообща. По непонятным причинам паренек больше всех привязался к Борну. Охотник не мог отмахнуться от подростка. Это был закон — и очень необходимый для выживания, закон, по которому ребенок, лишившийся родителей, мог сам по своему желанию выбирать себе новых.
Но почему именно безумного Борна, вот вопрос…
— Нет, я тебе не дам шкуру грейзера, — возразил Борн и мягко отстранил мальчика. Тринадцатилетний Дин уже не считался ребенком. Его уже нельзя толкать.
По пятам за сиротой катился толстый меховой шар, почти такой же большой, как и подросток. Детеныш-фуркот по имени Маф через каждые три шага спотыкался на своих толстых неуклюжих лапах. Споткнувшись в третий раз, Маф разлегся посреди поселка и уснул, найдя таким образом подходящее решение своей проблемы. Руума-Хум при виде детеныша ворчливо заурчал. Но он не мог не сочувствовать ему. Он и сам был не прочь как следует поспать.
Борн не пошел к себе домой, он отправился на другой конец поселка.
— Брайтли Гоу!
В ответ сверкнули зеленые глаза, не уступающие яркостью самой густой листве, а затем показалось лицо и фигура лесной нимфы, грациозной как лань. Она вышла навстречу и взяла Борна за руки.
— Как хорошо, что ты вернулся, Борн. Все беспокоились. Я… очень беспокоилась.
— Беспокоилась? — восторженно изумился охотник. — О ком? О маленьком грейзере? — Величественным жестом он показал в сторону туши.
Ее тяжесть вывела из себя Руума-Хума. В его голове появились неприятные мысли о некоторых людях, которые вместо того, чтобы позаботиться о своем фуркоте, кокетничают с девушками.
Брайтли Гоу уставилась на грейзера, и ее глаза стали большими, как цветы рубинового дерева. Потом она неуверенно нахмурила брови.
— Но как я съем все это, Борн?
В ответ Борн скованно рассмеялся.
— Возьми себе мяса столько, сколько надо тебе и твоим родителям, конечно. А вот шкура — это только для тебя.
Брайтли Гоу была самой красивой девушкой в поселке, но других достоинств Борн в ней что-то не замечал. И иногда в сомнениях задумывался над этим. Стоило ему посмотреть на девушку в тонкой одежде из кожицы листьев, как Борн забывал обо всем на свете.
— Ты смеешься надо мной, — рассердилась Брайтли Гоу. — Не смейся!
Естественно, после этого Борн стал смеяться еще громче.
— А вот Лостинг, — сказала девушка с достоинством, — никогда не смеется надо мной.
Это быстро отрезвило Борна.
— Какое имеет значение, что делает Лостинг? — с вызовом бросил он.
— Это имеет значение для меня.
— Гм… ладно. — Где-то что-то опять не сработало. Борн совсем не так представлял их встречу. Всегда получалось не так, как он хотел.
Отважный охотник оглядел притихший поселок. Кое-кто из стариков выглядывал из домов, когда он только вошел в него. Но теперь, когда жители уже знали о том, что Борн жив и здоров, они вернулись к своим домашним занятиям. Большинство взрослых, естественно, были или на охоте, или собирали еду, или чистили Дом от паразитов. Мечты о восторгах по поводу его возвращения никогда не становились явью.
- Предыдущая
- 4/54
- Следующая
