Она уходит со мной-2 - Ковалевская Алиса - Страница 7

Вытерев слёзы, отвернулась к окну. На плечи мне легли руки. Я дёрнулась, но Герман властно развернул меня к себе. Отвела глаза, не желая встречаться взглядами.

– Уезжай, – глядя в стену. А в глазах против воли слёзы.

Не ответив, он дотронулся до моего виска кончиками пальцев. Опустил руку ниже и невесомо провёл по припухшей щеке. Я нервно выдохнула. Герман провёл снова. Не удержавшись, всё-таки посмотрела на него. В его чёрных глазах сверкали недобрые огоньки. Пальцы оказались на моих губах.

– Он получит своё, – губы его едва шевелились. И опять по щеке. – Этот недомерок пожалеет, что у нас в стране отменена смертная казнь.

К кому были обращены его слова, не знаю. Ощущение у меня сложилось, что не ко мне. И от того, как они прозвучали, вдоль позвоночника прошёл холодок. Скатившаяся по щеке слеза упала Герману на руку.

Теперь мы в упор смотрели друг на друга и молчали.

– Где Платон?

– Зачем он тебе?

На скулах Германа выступили желваки, жилы на шее натянулись. По-хозяйски он обвёл комнату взглядом. Остановился на мне.

– Зачем тебе мой брат?

– Мы уезжаем из этого города.

Я ушам своим не поверила. Только вчера этот мужчина был прошлым, которое я должна была каким-то немыслимым образом стереть, о котором должна была забыть. А сейчас он стоит в метре и говорит, что мы должны уехать!

Вскинув голову, выдавила сквозь слёзы усмешку.

– Уезжаем? – сорвавшаяся слезинка покатилась вниз. Я вытерла её. – Зачем ты вернулся? За документами? Так для этого не нужно ничего придумывать, Герман! Если тебе нужны…

– Документы мне нужны, – жёстко оборвал он. – И ты отдашь их мне. Но не сейчас. И вернулся я не за документами. Вернулся за тобой.

– А ты уверен, что мне это нужно?! Что мне это ещё нужно?! Ты…

– Это нужно мне, – пронзив взглядом. Подошёл, приподнял голову за подбородок. – Нужно это тебе или нет – меня не интересует. Ты уезжаешь со мной, Вероника. И это не обсуждается.

Дмитрий

Получить ответ, где Платон, оказалось несложно. Вероника кричала, начинала плакать и снова кричала, что я могу убираться к чертям собачьим, что на хрен ей не сдался и что виноват кругом, куда ни плюнь.

Да, может, и виноват. Но какая разница, если по факту вернулся только чтобы взять её с собой? Весь грёбаный месяц вдалбливал себе в голову, что она не для меня, что лучше оставить как есть. Но никакие уверения не мешали мне с мазохистским удовольствием наблюдать за ней через экран мобильного.

– Чёрт! – задумавшись, затормозил перед пешеходным переходом.

Вообще свет светофора разрешал проехать, но старая перечница с клюкой неспешно двигалась ровно посреди дороги. Зыркнула на меня, прошамкала что-то нечленораздельное и поплелась дальше.

Стиснув зубы, шумно выпустил воздух через нос.

Примерно неделю назад я окончательно понял, что так продолжаться не может. Девчонка накрепко засела в мозгах. И дело было не в сексе. Старательная элитная шлюха с высветленными волосами по самую жопу и озёрами невинных сучьих глаз отсасывала так, что бурлила кровь. Только, когда она закончила, ничего не изменилось. Выставил её за дверь, а сам, как извращенец, включил видео и, делая затяжку за затяжкой, наблюдал за расхаживающей по дому в моём свитере Вероникой.

Но прежде, чем рвануть за ней, нужно было решить кое-что из текучки. Голодная до крови свора наступала на пятки. Моя смерть с самого начала была сомнительной, но она дала мне отсрочку. Уже рассчитавший, как выстроить следующие дни, чтобы сгонять в эту дыру и параллельно порешать нужные вопросы, я включил камеру и… Блядь! Вероника, совершенно голая, лежала привязанная к спинке постели и вертелась, пытаясь освободиться.

Нервы обожгло, желание схватить пистолет и прикончить того, кто посмел притронуться к моей девочке было таким, что попадись мне недоносок под руку, остался бы без члена в ту же секунду. Уже через час у дома, где была снята квартира, прослужившая мне пару месяцев пристанищем, дежурили менты. Всё оказалось круче, чем я думал. Друг в органах чётко объяснил перспективы. Делом о местном насильнике убийце уже давно занималось столичное следствие. И тут на тебе совпадение…

В городок я гнал, как безумный. Выжимал педаль и курил одну за одной. Мотор ревел, а мне казалось, что внедорожник тащится, как полудохлая улитка с раздолбанным панцирем. Обочина сливалась в сплошную линию, мимо мелькали столбы и огни придорожных забегаловок, а в мозгах билось только одно – убью. Уничтожу любого, посмевшего тронуть. Эта девчонка моя. Моя, чёрт возьми!

Сверившись с навигатором, свернул на раздолбанную просёлочную дорогу. Судя по карте, до места оставалось минут десять, не больше. Из-под колёс брызнула грязная вода. Лужа оказалась глубже, чем казалась.

– Да что это за дыра, – едва не матюгнулся. Вынул сигарету и прикурил.

Лёгкие наполнил едкий дым. Дурацкая привычка, доставшаяся мне в наследство от бывшей жены. Сука. Сама-то она к сигаретам не прикасалась никогда. А вот я…

– Сука, – уже вслух, вспомнив, как она, напуганная, смотрела на меня своими огромными глазищами. И я, сдвинутый на ней, готов был прикончить вначале её, потом самого себя.

Понимание, что эта стерва стонет и кончает под другим мужиком, было сродни удавке на шее. Только ведь я знал… Всегда, чёрт её дери, знал, что она не моя. Кретин! Перекроить можно всё, что угодно, только не бабу, для которой ты всего лишь замена и сытое будущее.

«До конца маршрута осталось двести метров», – оповестил навигатор голосом услужливой электронной подлизы.

Сбоку мелькнуло несколько старых, перекошенных домиков. После них – парочка приличных, и снова – низкие, одноэтажные, но уже ухоженные. На одном из участков резвились две девочки. Против воли засмотрелся на них. Да кончится это когда-нибудь или нет?! Проклятье! Если Крис думала, что это так просто: растить ребёнка с пониманием, что ты не отец – она ошибалась. Если думала, что так просто: растить ребёнка, а потом в момент забыть, как это, отказаться от него – она дура.

– Не дура, – прошипел сквозь зубы, заставив себя проехать дальше. Вышедшая на крыльцо женщина проводила машину взглядом.

Если бы не подъехал к нужному дому, закурил бы снова. Но всё тот же навигатор сказал, что цель достигнута. Я и сам знал, что достигнута. Во дворе развешивала бельё мамаша пацанёнка, получившего в свой день рождения самокат. Что приеду, предупредил я её заранее. Увидев машину, она оставила выстиранные тряпки в покое и громко позвала мальчишек. Те не заставили себя ждать. Только вышел из машины, Платон кинулся мне навстречу.

– Дядя Герман! – завопил он. Босой, в коротких шортах, он подбежал к калитке. Потянулся, чтобы открыть.

– Платон, подожди, – бросилась за ним мать второго пацанёнка.

Платон её даже не услышал. Справился он с калиткой в долю секунды.

– Дядя Герман! – выскочил на улицу. Я и сообразить ничего не успел, как он оказался рядом.

– А Вероника сказала, что ты не приедешь! – выпалил он. В руке его был зажат ломоть ржаного хлеба, уголок губ чем-то перемазан. Растрёпанный, он смотрел на меня со свойственной только детям искренностью. От этого взгляда у меня стянуло нутро.

– Вероника ошиблась, – присел перед ним. Усмехнулся. – Как твои дела, разбойник?

– Хорошо. А почему ты уехал? Я ждал тебя, а ты даже не звонил. И Вероника…

– Так было нужно, – проговорил, рассматривая его.

Что-то подсказывало, что творю самую настоящую дичь. Но прошедший месяц ясно дал понять: не заберу их обоих – до конца дней жалеть буду. А хрен знает, когда эти дни кончатся. Ладно, если через пару лет, а если тянуть жвачку придётся ещё несколько десятков? Нет уж, увольте.

– Это у тебя обед? – кивнул на его руку.

– Добрый день, – не к месту встряла Люба. – Сейчас я соберу Платошкины вещи. Не думала, что Вы так быстро.

Я кивнул ей. Платон разжал пальцы и продемонстрировал мне перепачканную маслом с солью ладонь.