Она уходит со мной-2 - Ковалевская Алиса - Страница 5

– Я не…

– Скажи, – сжимая колено сильнее и сильнее.

Я судорожно выдохнула. Закричать, попросить Лёню, чтобы срочно пришёл? А если Кеше ещё что-нибудь взбредёт в голову?

– Без глупостей, – предупреждающе выговорил одними губами.

Лежащий на постели кастет оказался у него в руке. Надавливая, повёл им по моему бедру, коснулся промежности. В трубке тянулись бесконечно длинные гудки.

– Да, – когда я уже подумала, что Лёня не возьмёт, ответил он.

Глаза Кеши сверкнули. Угрожающе и опасно. Только опасность была совсем не такой, какая исходила от Германа. Сейчас чувство было, что иду по тонкому льду. Стоит оступиться – холодная вода сомкнётся надо мной, утянет в глубины.

– Забери, пожалуйста, завтра Платона у Любы, – кое-как вытолкнула я из горла слова. – Это мама его друга.

– А ты?

– Я… – кашлянула, шмыгнула носом. Голос звучал сдавленно от слёз, так что играть даже не пришлось. – Я заболела. Сильно. Пусть он день побудет с тобой, а потом я…

– Я не могу, – отрезал Лёня. – Мы так с тобой не договаривались, сестрёнка. Да ты же, чёрт подери, должна понимать. Куда ему со мной сейчас?!

– Я… ладно. Я что-нибудь придумаю.

Не успела я закончить разговор, Кеша схватил меня за волосы. Потянул так, что перед глазами поплыло.

– Я что тебе говорил, сука?! – воспалённую щёку обожгло, царапнуло металлом. Из только начавшей затягиваться ранки снова засочилась кровь. – Ты, сука, что должна была сделать?! Тварь! Я перед тобой стелюсь, как идиот! А ты?! Да весь город в курсе, кто тебя трахал! Падаль!

– Кеша! – рванула руками, пытаясь освободиться. Как его вразумить, заставить разжать пальцы? Кастет упал мне между бёдер. Оскал Кеши был похож на маску. Лицо болело адски. Перед глазами плясали звёзды.

– И что ты сделала? – коснулся он нижней губы. Совсем нежно. Мягко поцеловал в кровоточащую ранку. – Посмотри, что ты сделала, Вероника. Зачем ты так?

Отвернуться не вышло – его губы опять прошлись по моим. Носом он провёл по щеке и, глубоко вздохнув, отпустил меня. Отодвинул ногу и забрал кастет.

– Разве я так много просил? Всего лишь договориться с братом.

– Я попрошу Любу оставить Платона у себя, – плача в голос.

Он и так должен был остаться у неё на все выходные, но я надеялась, что, если Кеша будет считать, что у нас только ночь, он отпустит меня. Как же глупо. Теперь мне было ясно, что это бы его не остановило.

– Развяжи меня и дай телефон.

Он усмехнулся уголком рта. Развязать меня и не подумал: сам открыл список контактов. Только показал мне номер перед тем, как послать сообщение Мишиной маме. Последний шанс дать знать, что я попала в беду, растаял в момент, когда Кеша выключил мобильный и убрал его в карман.

На пару минут осталась в спальне одна. Ничего не сказав, он ушёл в кухню. Как ни прислушивалась, не могла понять, что он делает. Коснулась разбитой губы кончиком языка. Едва не взвыв, сжала руки и натянула провод. Синяки – самое меньшее, что меня беспокоило. От страха душу сковало. Закричать? Да в этой квартире звукоизоляция такая, что реши этот псих разделать меня заживо, никто не услышит! Подтянув голые ноги к себе, вжалась в спинку постели. Боялась закрыть глаза даже на секунду.

– Вероника, – раздалось из кухни. – Помоги мне тут. А, извини…

Буквально через пару секунд Кеша появился с бокалом и многослойным канапе.

– Совсем забыл, – подошёл, присел и поднёс бокал к моим губам.

– Я не хочу, – сказала и поняла, что лучше не перечить ему. Приоткрыла губы. Только что ставший колючим взгляд смягчился, стоило мне сделать глоток вина. Того самого, что мы покупали вместе с Германом.

– Хорошее вино, – как будто прочитав мои мысли, заключил Кеша.

Сняв со шпажки яблоко, он заставил меня съесть его, потом сыр. Куски не лезли в горло, и я давилась, заставляя себя проглатывать их. Кеша пристально следил за мной. Только когда я проглотила последний, он удовлетворился.

– Покажи.

– Что?

– Язык покажи.

Голова плыла. В то, что это тот самый Кеша, мой весёлый, добродушный сменщик, верилось с трудом. Но это был он. Покорно я высунула язык. Слышала когда-то, что с ненормальными лучше не спорить. Наверное, и правда так.

Допив остатки вина, поднялся. Осмотрел меня с головы до ног. Коснулся колена и заставил слегка развести бёдра.

– Ты должна была достаться мне, – вдруг резко толкнул ногу. Стиснул бокал.

Мне показалось, что сейчас он запустит его в стену, но Кеша грустно качнул головой. Вернул бокал на тумбочку и надел кастет. Глядя на него, задумчиво водил кончиком указательного пальца, и с каждой секундой его молчания нервы у меня натягивались сильнее и сильнее.

Всё так же ничего не говоря, он подошёл к окну и плотно задёрнул шторы. Включил светильник на противоположной стене. На меня больше не смотрел, как будто был в комнате один. Я слизала кровь. Она всё никак не останавливалась, сочилась и сочилась, и от её металлическо-солоноватого вкуса меня тошнило ещё сильнее.

– Мне действительно лучше сейчас уйти, – остановившись прямо напротив постели, вдруг выговорил он. – А тебе подумать о том, как ты себя ведёшь.

– Кеша, – позвала его, как только он пошёл к двери.

Остановившись, обернулся с немым вопросом в глазах.

– Развяжи меня.

– Зачем? Вернусь завтра и развяжу. Так тебе будет удобнее думать.

Кастет блеснул на его пальцах. Коснувшись его губами, указал на меня. Что это значило, страшно было подумать. Если бы можно было заработать себе заворот мозгов и отравление страхом, это бы со мной и случилось.

Едва хлопнула входная дверь, я в голос застонала. И тут же всхлипнула. Провод врезался в запястья, но пока Кеша был в кухне, смогла найти кончик. Стирая кожу в кровь, изогнулась. Минута, две… Руки ныли, плечи болели.

– Давай, – сказала сама себе, чувствуя, как узел становится слабее.

Лежать и ждать до утра у меня не было права. Этот ублюдок забрал мой телефон и, скорее всего, ключи. Обе связки, потому что вторая висела на видном месте возле двери. Ещё минута, пять, десять…

На глазах выступили слёзы, когда, в который раз дёрнув руками, я поняла, что узел ослаб настолько, что могу вытащить кисть. Сбросила путы и, прижав к себе ладони, заскулила. Запястья были в кровавых подтёках, щека распухла. Но хотя бы получила капельку свободы. Только… Как выбраться отсюда?! Эта квартира похожа на логово – надёжное, безопасное логово дикого зверя. Или на клетку. С какой стороны посмотреть. Для меня сейчас она была клеткой. А я сама… Я сама мышью, но уже не перед удавом. Перед кем? Об этом думать я боялась.

Вероника

В доме не оказалось ничего, что бы могло связать меня с миром за стенами квартиры. В век информационных технологий я в буквальном смысле была отрезана от жизни. Если навороченный домофон и предусматривал возможность вызова экстренной службы, как сделать это, не знала.

– Ну хоть кто-нибудь посмотрите сюда, – стоя на балконе, я жестами попыталась привлечь внимание вышедшего из такси мужчины. Бесполезно.

Двор был хорошо освещён – видела всё как на ладони, а вот люди меня – нет. Отчаявшись, вернулась в квартиру и принялась перебирать ящики. Большой нож с рифлёным лезвием, длинный – с тонким, маленький – для чистки овощей… Всё не то. Наконец, в руках оказалось тонкое острое лезвие с изящной каменной ручкой. Обычно таким колют лёд, хотя сама никогда этого не делала.

– Папа, – бедром прижалась к столешнице, закрыла глаза. – Пап, пожалуйста, дай мне сил справиться с ним. Пап… – я думала, слёзы кончились. Нет. Шёпот сорвался на сип. – Пап, мам, помогите мне. Кроме вас у меня нет никого, некому помочь. Мам…

Чтобы не выпустить нож, прижала его к себе. Больше просить о защите мне было некого. Только родителей. Услышат ли они меня? Всё, что я могла, – верить: услышат. Верить и прижимать к себе тонкое острое лезвие.

Всё утро я просидела в кухне, поставив стул так, чтобы видно было клочок коридора. Сжимала рукоять так сильно, что немели пальцы. Сколько у меня будет времени? Секунда? Две? А что, если его не будет вообще?