Как приручить дракона (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 10

И что я, с историей Авалона не справлюсь? За два-то месяца? На уровне школьной программы? Хо-хо!

— ДОПИЛ? ВЗБОДРИЛСЯ? ШУРУЙ В ДУШ, ВОНЮЧКА!

— А ты — душнила. Невидимый, несуществующий душнила! — огрызнулся я. — Будешь плохо себя вести — пойду к психиатру. Или к экзорцисту. Вытравлю тебя этими, как их… Препаратами для глистов! То есть — от глистов.

— НЕ ПОЙДЕШЬ! НЕ ВЫТРАВИШЬ!

— Не пойду, не пойду. Сам разберусь. Я с язвой разобрался, с миафасциальным болевым синдромом разобрался, а с тобой, душный ты глюк, и подавно разберусь! Sapienti sat, говорите? Разумному — достаточно? Вот и мне хватит собственных сил!

Я зашвырнул ношеное нижнее белье в ванную, чтобы постирать его по студенческому методу — по ходу совершения гигиенических процедур, потом нашел в рюкзаке кусок пахнущего дегтем армейского мыла, сходил в комнату за полотенцами (они нашлись в одном из бесконечных ящиков комода) и, наконец, вознамерился помыться.

Сначала выкрутил холодный вентиль — трубы исторгли стон умирающего кита и каплю ржавой жижи. Потом — крутанул горячий, и смеситель затрясся в предсмертных конвульсиях, громко завыл, и лейка душа выдала мне на башку в качестве аперитива порцию кипятку, потом — ведро ледяной, как сердце бывшей, воды, а чуть позже — меня окатило с ног до головы ядреной порцией оранжевой жидкости!

— А-а-а-а-а-а!!! — завопил я, подпрыгнул едва ли не до потолка, оборвал клеенчатую занавеску вместе с держателем, и хотел было уже сбежать из ванной, но тут водопровод смилостивился, и полилась прекрасная, теплая, ровно такая, какая надо, водичка.

— Сосед! — раздался мужской голос из-за стены. — Ты вернулся, что ли? Чего орешь?

— Вернулся. Ошпарился! — откликнулся я куда-то в пространство.

— Надо ж было слить воду-то сначала! Тебя ж полгода не было! Ну, будет наука…

— Будет!.. — со слышимостью тут дела обстояли точно, как в наших «хрущевках»: просто прекрасно. То есть — очень дерьмово. Слышно было все, что нужно и все, что не нужно.

Я постелил сразу на диван какую-то линялую простынь, кинул сверху подушку, укрылся тем самым пыльным клетчатым пледом, повернулся на бок — и вырубился практически моментально. Какие-то пару секунд что-то на краю сознания мелькало, про дракона, Малюту Скуратова, Святого Георгия и копье, и мне почему-то все это показалось очень важным, но я слишком устал, так что сконцентрироваться не удалось категорически. Я уснул.

И не мешали мне ни орущие под окном коты, ни пьяные разговоры орков в беседке, ни насыщенная сексуальная жизнь четы Шиферов, за которой весь подъезд мог следить в аудиоформате, в режиме реального времени.

— Двери закрывать не пробовал? — спросила Наталья Кузьминична Пруткова. — Совсем дурак?

— Ой, да кому я надо… — вяло отмахнулся я, пытаясь открыть глаза спросонья.

— Давай, расплюшчвай вочы! — внезапно по-белорусски заговорила опричница. — Кошмарно звучит, кстати. Вы, белорусы, как раз те самые черти в тихом омуте. Хрен разберешь, что у вас на душе. В какой момент вместо бульбы в вашей руке появится граната — сие тайна, покрытая мраком. Так вот: что это за фраза вообще такая дикая — «расплюшчвай вочы»? Бери молоток и расплющивай?

— Ничога вы не разумееце у сакавiтай ды мiлагучный мове… — откликнулся я. — Как будто по-русски ничего не звучит странно! Почему Настя — женское имя, а ненастья — плохая погода?

— Что? — удивилась она. — В каком смысле?

— Это я спрашиваю — что? Что вам тут нужно, Наталья свет Кузьминична? Я вообще-то сплю!

— Я тебе ведомость зарплатную от земских ярыжек принесла, чтобы ты расписался. И наличку. Ты свои мешки с деньгами в машине забыл.

— Головотяп! — признал я. — День был тяжелый, вот и забыл.

Она вынула из сумки мешочки с монетами и поставила их на стол. Мешочки сыто звякнули. Монеты, серьезно? Может, нужно было соглашаться, чтобы мне на счет их скинули? Хотя… Наличность — надежнее.

— Ты все еще имеешь намерение вернуться в земскую школу? Может, передумаешь? Знаешь ведь — тем, кто в действующей армии упырей на Балканах рубал, сейчас везде — зеленый свет.

Я от этой реплики слегка затупил, а вот мой реципиент — местный Гоша Пепеляев — выдал как по писаному:

— Да какое там — рубал? Я сапером служил. Лопатой там махал в основном, оружия и в руках, считай, не держал.

— Ну-ну, — Пруткова достала сигареты. — Один — в штабе, писарем. Второй — сапером, лопатой махал. Видала я таких. Я закурю?

— Не-а. При всем уважении, не хочу, чтобы у меня тут куревом пахло.

— А, точно! Здоровье бережешь! Ну — береги. Там на столе еще рекомендация — переслали из твоей части вдогонку. Можешь занести в Уездное управление народного просвещения, тебя сразу в гимназию учительствовать заберут. Почитаешь — так ты просто образцовый солдат, Пепеляев! Даже к награде представлен за спасение жизни офицера. Тоже — лопатой спасал?

— Так точно, госпожа штабс-капитан! — гаркнул я, снова подчиняясь порыву Гоши. — Воспользовался шанцевым инструментом во время обвала пласта горной породы и вытащил из-под завала офицера, госпожа штабс-капитан!

— Ты или не голоси, или уж встань во фрунт! — предложила Пруткова. — А то позорище какое-то… Ноги из-под одеяла торчат, борода всклокоченная! Аника-воин.

— Не буду вставать, досплю. Я нынче человек насквозь гражданский и в войска больше идти не собираюсь. Вот лягу, отвернусь к стенке и стану демонстративно храпеть. Наверное, следующее пробуждение будет более приятным!

Может быть, с моей стороны это и было хамством, но и Наталья Кузьминична не особенно церемонилась.

— Какая черная неблагодарность, — сказала она. — Ну и досыпай. И не узнаешь ты, как на выходных еще три тысячи заработать. Зачем тебе они, верно? Ты у нас же бессребреник, всю жизнь хочешь положить на служение несчастным земским деткам! Я такая же в молодости была. Дура. Поэтому — я тебе тут на бумажке номерок накарябаю, чтобы ты, Пепеляев, не вздумал Радзивиллам звонить, как деньги закончатся. Надо было отобрать у тебя их визитку, от греха подальше.

— Что значит — отобрать⁈ — возмутился я.

— А что, думаешь, не получилось бы? — вдруг она щелкнула пальцами, и меж ними проскочил электрический дуговой разряд. — А я думаю — прекрасно бы получилось!

Я, конечно, обалдел. Но потом мигом сообразил:

— Вообще-то я — нулевка, — что бы это ни значило, определенно это касалось магии. — Так что наверняка сказать сложно.

А судя по манипуляциям с каменным цветком в застенках Сыскного приказа — у меня к подобного рода воздействиям имелся иммунитет. Или что-то вроде того. С другой стороны — оно, может, только с артефактами работает, а она кэ-э-эк шарахнет меня током!

— А! Ч-ч-черт, точно, — подтвердила мои подозрения Пруткова. — Один — один. Ты деньги забыл, я — что ты нулевка. Старею. Но вообще-то оно простительно, нулевки — это статистическая погрешность, вас в принципе почти не существует… Ладно, я пошла. А ты не сомневайся — звони. Состыкну тебя с сыскарями, у них работы с вещдоками для тебя — валом! Сам не позвонишь — через недельку участкового к тебе пришлют. Оно тебе надо? Оно тебе не надо.

— Административный ресурс! — понимающе покивал я. — Но, с вашего разрешения, я торопиться не буду. Мне как раз неделька и нужна — освоиться!

— Осваивайся, Гоша. Осваивайся! — и ушла, хлопнув дверью.

Нет, все-таки иномирянин-попаданец из меня так себе. Не очень везучий. Ну вот, например, Пруткова. Взрослая, даже — возрастная матерая тетка. Конечно, личность интересная, не поспоришь! Но почему бы ей не быть, скажем, двадцатипятилетней сексуальной блондинкой с длинными ногами и третьим размером груди? Вот был бы я главным героем какой-нибудь побасенки — точно так бы и случилось… Но — главные герои мир спасают, на худой конец — в приключения ввязываются. А я целых два таких предложения уже проигнорировал и собираюсь идти в это, как бишь его… Управление народного просвещения. Вместо того, чтобы получить шанс поухлестывать за паненками из рода Радзивиллов и ввязаться в аристократические разборки, или там — стяжать славу великого эксперта и сыщика в Сыскном приказе и познакомиться с симпатичными девушками в форме. Дерьмо, а не главный герой. Из идеалистов обычно получаются хорошие главные злодеи, а вот герои — так себе. Про них читать скучно.