Пожиратель II (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 34

— Чего изволите?

— Эспрессо, пожалуйста, — ответил я.

Сотрудница ресторана ушла, а Артемий Львович отложил приборы и отодвинул тарелку в сторону. Вытерев рот салфеткой, адвокат отпил из бокала немного белого вина и, посмотрев на меня, заговорил:

— Итак, Игорь Васильевич, я всё выяснил, — начал Золотарев, поправляя манжеты рубашки. — Всё встало на свои места, и суть махинации теперь понятна.

— Я вас внимательно слушаю, Артемий Львович, — кивнул я.

— Согласно материалам дела, директор завода обратился к Василию Петровичу с просьбой о помощи, — произнёс адвокат. — Вашего отца убедили, что лишь приватизация и последующее перепрофилирование завода — единственный выход в сложившейся на тот момент ситуации. Будто только это могло спасти завод и сохранить рабочие места. На себя оформлять документы директор якобы не мог — у него уже был крупный кредит на дом, и ни один банк не дал бы добро на ещё один. Поэтому директору пришлось просить Василия Петровича, своего старого соратника, которому мог доверять. Вашему отцу было обещано, что все эти бумаги — формальность, и, как только появится возможность, все переоформят на директора.

Я покачал головой, но пока что говорить ничего не стал.

Отец и так уважал своего начальника. А уж если учитывать, что тот помог меня пристроить в лицей с последующим переводом в военную академию, то, можно сказать, был директору обязан. Разумеется, не мог отец отказать директору в такой ситуации — это было не в его характере, тем более что они не первый год знали друг друга и относились друг к другу очень хорошо.

Но с другой стороны, отец у меня хоть и наивный, но уж точно не идиот. Впрягаться в такую историю он бы не стал, понимая все риски. Уж что-что, а в делах завода он разбирался по долгу службы, должен был понимать, куда влезает. Стоило бы с ним встретиться и поговорить.

— Не переживайте, Игорь Васильевич, всё не так уж и плохо, — заметив, что я нахмурился, произнёс Артемий Львович. — Приватизация — это не нарушение закона. И проведена она по всем правилам. Проблема кроется в том, что потом с заводом и кредитными деньгами сделали. Но есть хорошая новость: Василий Петрович как минимум не подписывал платёжные поручения на перевод денег за рубеж. Что уже даёт нам поле для манёвра. А учитывая, что бухгалтерия завода исчезла, дело можно выиграть.

— Погодите-ка, как это исчезла? — удивился я.

— Вот так, — развёл руками адвокат. — Остались, конечно, какие-то бумажки, но основная документация пропала. И главный бухгалтер уехал заграницу. Следователи, конечно, работают, ищут, но пока что у них на руках не существует реальных доказательств того, что ваш отец поставил подпись. И соответственно, без прямых улик, они не могут его назначить виновным. Поэтому Василий Петрович — пока что только подозреваемый.

— Но копия платёжного поручения должна храниться в банке, — заметил я. — Почему нельзя оттуда её запросить?

— А с банком всё ещё интереснее, чем с заводом. Он обанкротился, был перекуплен, и там вообще никто ничего не знает. Ни где архивы, ни кто за них теперь должен отвечать.

— А вам не кажется это странным? — спросил я.

— Так времена какие наступили? — парировал адвокат. — Сейчас всё кажется странным.

А вот тут мне сказать было нечего, я, как никто другой, понимал, какие настали времена. Но всё равно, как-то очень уж странно эта афера была закручена. Ну вот прям совсем белыми нитками шита.

— Но и это нам тоже на руку, Игорь Васильевич, — сказал адвокат. — Если и банк не предоставит документы.

— Вы так говорите, будто не верите, что эти документы докажут невиновность отца, — уловив его тон, заметил я.

— Я верю, но если его подставили, то доказать, что подпись поддельная, будет сложно — к сожалению, экспертизы покупаются. И у тех, кто это всё заварил, явно есть на это деньги. И неизвестно, сколько времени мы будем доказывать, что ваш отец не ставил эту подпись. А вот если платёжное поручение не найдут, то нам ничего доказывать не нужно — сработает презумпция невиновности.

— Признаюсь, меня такая тактика удивляет.

Артемий Львович взглянул на меня с сочувствием, затем повёл глазами по сторонам, будто опасался, что нас могут подслушать.

— Понимаете, Игорь Васильевич, — произнёс Золотарев почти шёпотом, — за свою карьеру я видел много разных дел. И с обманутыми людьми, и с жертвами обстоятельств, и с матёрыми преступниками. Я знаю, что существует довольно немаленький шанс того, что судья назначит виновным человека, который этого не заслуживает. Однако вот такие махинации, как в случае с этим заводом, — он сделал паузу, чтобы глотнуть вина. — Подобные дела не происходят на ровном месте, Игорь Васильевич. Их нужно придумать, иметь связи, чтобы исполнить.

— К чему вы ведёте, Артемий Львович? — напрямую спросил я, потому как слушать по десятому кругу, как всё сложно, не хотел.

— Вам следует готовиться к тому, что дело будет долгим, Игорь Васильевич, — пояснил Золотарев. — Найдёт следствие бухгалтерские записи или нет, окончательный вердикт может быть вынесен через несколько лет.

Что-то мне совсем не понравилось, куда адвокат повернул разговор. Не хватало ещё, чтобы мой отец несколько лет хрен пойми, за кого под следствием просидел. Ему торчать в подобных местах нельзя, он слишком мягкий для этого человек. Да и сердце больное. Определённо надо с ним встретиться и напрямую от него выслушать версию произошедшего.

— Устройте мне встречу с отцом, Артемий Львович, — сказал я.

— Зачем вам это? — удивился адвокат.

— Хочу его морально поддержать и задать пару вопросов, может, он мне скажет что-то, что вам боится говорить.

Золотарёв состроил страдальческую мину и развёл руками.

— Игорь Васильевич, дело в юрисдикции Имперской службы безопасности, — напомнил он. — Это не обычная полиция, куда можно прийти и передать тортик на день рождения. Чтобы устроить свидание с Василием Петровичем, нужно нарушать закон. А как только мы — тут неважно, вы лично или я, как представитель ваших интересов, попробуем дать взятку должностному лицу, — он сделал очередную паузу, прежде чем продолжить. — Если об этом факте станет известно суду, Василий Петрович моментально выставит себя виновным. А это значит, что всё дело будет закрыто вот так!

И адвокат показательно щёлкнул пальцами.

— Я вас понял, Артемий Львович, — ответил я. — Что ж, спасибо за информацию.

Поднявшись из-за стола, я едва не столкнулся с идущей к столику официанткой.

— Ваш кофе, — произнесла она, вовремя остановившись.

— Поставьте на стол, — ответил я и прошёл мимо.

По сути-то ничего нового адвокат не сказал. Единственный момент — пропавшая бухгалтерия. Наверняка бумаги исчезли не просто так, они должны поставить точку во всём деле, это главная улика. Именно поэтому у документов выросли ножки. Но их нужно найти, рассчитывать, что это сделают следователи, не стоит. Знать бы ещё, где искать.

И ещё мне не понравилась реакция Золотарёва на мою просьбу организовать встречу с отцом. Очень не понравилась. С отцом однозначно надо встретиться. И как можно скорее.

Войдя в свой подъезд, я направился не домой, а к Саниному отцу. Всю дорогу у меня не выходили из головы слова адвоката. Он явно вёл к тому, что, несмотря на все шансы вытащить отца, реальные выгодоприобретатели не позволят нам добиться освобождения. Потому как если не сядет Василий Петрович Воронов, придётся скормить Имперской службе безопасности кого-то из своих. А своих аферисты сдают редко — только когда совсем деваться некуда.

Надавив на кнопку звонка, я принялся ждать. Однако дверь открылась быстро. Александр Витальевич встретил меня кивком и тут же отступил в сторону, позволяя мне переступить порог.

— Случилось чего? — уточнил он, видя моё не слишком довольное лицо.

— Пока вроде бы и нет, сегодня встречался с адвокатом, он работает, — ответил я и тут же перешёл к главному вопросу: — Скажите, Александр Витальевич, можно как-то устроить мне встречу с отцом?