Прыжок Ящера - Щупов Андрей Олегович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/88
• Следующая

Хотя, конечно, я не ревновал. То есть, наверное, не ревновал… Или все-таки ревновал? Себе-то самому можно признаться!.. Ну разве что самую малость. Ревность – тоже изобретение из лукавых. Полная бесстрастность граничит с кретинизмом, а гипертрофированное чувство собственности на близкого человека – опять же идиотизм. И золотой середины снова нетути. Не ревнуем, значит, не любим, а ревнуем, значит, любим, но как-то не так. В моем случае Витек представлялся скорее недоразумением, этаким камнем, не ко времени скатившимся под ноги. Впрочем, ко времени они и не встречаются. Эти камни-камушки. Просто он посягнул на чужое, отяготив меня еще одним гнусным решением, а за это тоже кто-то должен платить. И кто же, братцы дорогие, если не сам Витек? Парня, конечно, жаль, но иного козла отпущения поблизости не наблюдалось. Афродита изменила мне с Адонисом, и следовало спускать с цепи свирепого Вепря. Но я сам был таковым и в помощи посторонних не нуждался. Случись это в иное время, когда в моей империи царила тишь да гладь, возможно, я подарил бы ему жизнь. Хотя… Незачем лгать. Не пощадил бы его и тогда. Просто сейчас имелось то самое усугубляющее обстоятельство, когда есть повод, когда хотелось наказать особенно сурово. ЧК и ревтрибуналы тоже создавались в нешуточные времена. Коли война и разруха, церемониться некогда. К стенке – и никаких заигрываний! Вот и я иного выхода не видел. Тем более, что Елена была все-таки моей законной женой. Тем более, что Витек выболтал ей неположенное. Тем более, что в критический момент он чуть было не шмальнул в меня из тэтэшника. Совковое законодательство вещало, что малые сроки поглощаются большим, но я в своих делах предпочитал суммировать.

Всмотревшись в мое лицо, Витек все понял. Губы его чуть шевельнулись. Кажется он произнес слово «босс». А может, это был матерок, пущенный строптивым языком на прощание. Я сочувственно подмигнул парню и, навинтив на пистолет глушитель, зарядил особым соляным патроном. Как раз для подобных затей. Уже минут через пять-семь хитрая пуля рассосется в холодеющей крови, и бедолаги-криминалисты так и не поймут, что же прикончило этого парня.

– Прощай, Адонис!..

Прижав ствол к перебинтованной груди напротив сердца, я прикрыл его одеялом и выстрелил. Бывший телохранитель беззвучно дернулся. Не вскрикнул и не попытался позвать на помощь. Молодец, что и говорить! Я обтер глушитель платком, поднявшись, вышел из палаты.

Ганс принял пистолет, юрко спрятал под полой. Шагая впереди меня, постарался маневрировать так, чтобы по мере возможностей загораживать от снующих вокруг медсестер. Свое дело он никогда не забывал, позволяя мыслями переброситься в иное. А переброситься, ой, как хотелось! Не навались на меня столько хлопот, было бы скверно и грустно. Самое удивительное, что я и впрямь чуточку ревновал Елену. Сейчас после случившегося, пожалуй, даже больше, чем десять минут назад. Смерть превратила Витька в героический символ, а я… Я не сумел оттеснить конкурента рыцарским толчком, избавившись от него, как трусоватый подонок, как достойный сын своего времени. Должно быть, именно это Надюха имела в виду, называя меня подлецом. У этой соплюшки глаза видели глубже японского рентгена. Правда, оттого она не становилась более счастливой, – возможно, даже наоборот…

Внезапно я представил ее на месте Елены и улыбнулся. Дама червей легла на даму бубен, и, кажется, такой пасьянс на меня произвел впечатление. Впечатление, надо сказать, благоприятное.

На стрельбище мы двинулись в неурочный час. «Жигуль» руоповцев браво выкатил из какой-то подворотни, но тут же и загрустил, притулившись к бровке. Парни Ганса успели подложить ментам под колеса пару кусачих сюрпризов. Чтоб отдыхали и не гонялись с высунутыми языками. Тем более, что ехали мы на стрельбище не ради пальбы в картонных кабанчиков, – имелось дельце посекретнее и поважнее.

В дороге я успел вздремнуть, но пробок на пути не встретилось, докатили на удивление быстро, и каких-то особо заманчивых снов не привиделось. В нужный момент Ганс деликатно кашлянул, и, распахнув глаза, я коротко зевнул и выбрался из машины.

По последним разведданным сегодня здесь тренировали толстосумов, и, суетясь возле иномарок, инструкторы осипшими голосами в сотый раз объясняли охране, кто и где должен стоять, кто куда бежать и как толкать драгоценную тушку босса, чтобы убрать последнего с линии огня, однако не вышибить при этом из любимого начальника дух. Для пущей правдоподобности служащие полигона в нужный момент палили в облака из помповиков. Задастые бизнесмены суетливо выполняли полученные команды, на время превратившись в тех, кем и являлись раньше, – в незадачливых туповатых троечников, у которых никак не получалось домашнее задание, не клеилось с сочинением и не вытанцовывалась задачка. Суть – она такая! Никаким смокингом и никакой чековой книжкой ее не прикроешь. Вот и падали они не вовремя, и в машину заскакивали неправильно, и в боку у них начинало колоть в самые неподходящие секунды. Очень уж скверно сочетается любовь к пиву с подобными тренировками.

Когда-то весь этот цирк увлекал и меня. По счастью, недолго. Хватило ума сообразить, что время можно потратить с большим толком, а от серьезного покушения не спасет ни взвод автоматчиков, ни даже танк Т-80. Серьезное – оно и есть серьезное, а от несерьезных должно спасать имя.

Другое дело – огневая подготовка. Этим пренебрегать не следовало и нам. Поэтому, хихикая над тренирующимися, парни Дина-Гамбургера принялись расчехлять черненную сталь стволов, сам же Дин скоренько оформил аренду полигонного сектора на час-полтора. Часто кивая, администратор подмахнул росписью в толстенном, смахивающем на амбарную книгу журнале, привычно натянул на голову пенопластовые наушники. Точь-в-точь – улитка, ныряющая под прикрытие хитиновой брони.

Торчать возле бетонированных кабинок не имело смысла, и я отправился погулять. В глазах рябило от плакатов с разрезами боевых машинок, с перечнем скучноватых правил по проведению соревнований. Стрельба лежа, с колена и стоя, с руки, с упора и в упор. Последнего, (шучу!) разумеется, не было…

Откровенно скучая, я продолжал скользить глазами по крытому клеенкой пожелтевшему ватману, по испещренным надписями стенам. В одном месте возле сваленных грудой дермантиновых матов разглядел агрегат, мечущий тарелочки, – кажется итальянской конструкции, совсем новехонький. Стало быть, ребятки богатели не по дням, а по часам. Помнится, еще пару лет назад стрелковый бизнес прозябал, не принося никакой прибыли. Но времена меняются, страна спешно вооружалась, наскоро корректировала законы и снова вооружалась. Боевой патрон становился дешевле газового, а люди, тянувшиеся некогда к знаниям, почитавшие за счастье бесприютную геологию и целинные подвиги, теперь радовались эргономике витиеватых оружейных форм, заглядывая в мощные оптические прицелы, искренне недоумевали, почему при столь передовой технике погибал всего-навсего каждый четвертый президент Соединенных Штатов, когда показатели можно было наверняка удвоить и утроить. Времена диктовали нравы, последние влияли на умы и сердца поколений.

Очередная репетиция на плацу началась. Я остановился. Играли сцену снайперского покушения. Без особого вдохновения, но с должным прилежанием. Верзила, якобы первым узревший далекого стрелка, сиганул вперед, героически заслонил рыхловатую фигуру шефа. Одновременно взвизгнула покрышками подкатившая «Мазда», второй охранник распахнул дверцу. Двое бритоголовых сноровисто швырнули хозяина на заднее сиденье, отчего последний неловко ударился макушкой о крышу автомобиля и юркнули следом. Еще двое, упав на колено, принялись имитировать энергичную стрельбу по мифическому противнику. Выглядело это крайне забавно, и я припомнил, что именно таким макаром пробовал смыться от моих парней Бес. Увы, автомобиль его не проехал и пяти метров, потому что внезапно вообразил себя самолетом и резко пошел на взлет. Сначала от корпуса отделились колеса, потом дверцы, а мгновением позже незадачливые пассажиры превратились в пылающие головни…

• Предыдущая
• 18/88
• Следующая