Двойная игра - Карасимеонов Александр - Страница 8

• Предыдущая
• 8/69
• Следующая

Дача неприветливо встретила меня наглухо закрытыми ставнями. Но выглядит она благодаря облицовке из декоративного кирпича нарядно, наверное, достаточно раскрыть ставни, чтобы неприятное ощущение исчезло.

Солнце в одно мгновенье скрылось за хребтом, и лишь верхушки берез еще сверкали золотом – на них трепетали последние листья.

Я распахнул окна, теплый воздух ворвался в комнаты, хранившие ночную прохладу. Никаких следов последнего поступка Борисова не осталось. Белый светильник как ни в чем не бывало висел на своем месте. Тишину тихого ноябрьского вечера нарушали только чуть слышный шорох кустов и отдаленный гул машин, доносившийся с проходившего внизу шоссе.

На всякий случай я снова осмотрел обе комнаты, кухню, коридорчик, поднял занавеску, за которой были сложены грабли, лопата, пила, мотыга и другой нехитрый садово-огородный инвентарь. Тщательный осмотр требует времени и сил; я не жалел ни того, ни другого. Мною руководило не только желание найти пузырек от снотворного, но и надежда, что откуда-то неким непостижимым образом вдруг вплывет что-то, какая-нибудь маленькая, совсем ничтожная деталь, и вознаградит мое упорство.

Должен признаться: я искал тайник. Старательно простукал все стены, отломал один из подоконников, заметив подозрительную, как мне показалось щель. Но, увы, ничего не нашел. Использовал стамеску из склада за занавеской, чтобы оторвать одну из досок пола. Не найдя ничего, снова ее прибил. Я даже как-то забыл, что ищу пузырек от снотворного.

Потом приступил к осмотру двора.

В тени стало вдруг прохладно. Легким ветерком повеяло от зарослей орешника на склоне. Белый свет закатившегося солнца позволил мне обследовать траву вокруг дома. Под деревьями трава почти совсем высохла. Листья на кустах, которыми был обсажен двор, уже облетели, и все было прекрасно видно. Но я ничего не обнаружил. Наконец осталось обследовать только бетонное кольцо колодца, неизвестно зачем выкопанного в углу двора, вероятно, до того, как в дачную зону провели водопровод.

Колодец закрывала крышка – два металлических, порядком проржавевших полукруга, соединенных петлями. Крышка была прикреплена большим нержавеющим замком к торчавшему из бетона толстому крюку. Я внимательно осмотрел замок. Желтый металл потемнел от времени, судя по замочной скважине (а именно она интересовала меня), к замку давно никто не притрагивался. Значит, сбивать замок ни к чему; установив это, я вернулся к даче.

Еще стоя возле колодца, я услышал шум автомобильного мотора. А когда повернул к даче, машина уже въезжала на аллею.

Я допустил ошибку. Рефлекс хорошей ищейки должен был мне подсказать, что даже приближающаяся машина подозрительна. Но я во весь рост выступил из-за угла дома в тот самый момент, когда машина (такси, белая «Волга») сбавила ход и почти затормозила у калитки. При моем появлении шофер дал газ, и вместо того, чтобы остановиться, машина прибавила скорость и умчалась. Сквозь кружево кустарника я успел различить лишь силуэт мужчины рядом с шофером.

Я выбежал на улицу, чтобы хоть номер заметить, но такси уже свернуло за угол. На мгновенье меня охватила досада и злость на самого себя, но она быстро прошла. Если эти люди хотели посетить дачу без свидетелей, то они испугались бы не только моего появления, но и раскрытых окон и двери дачи. Во всяком случае, дело кончилось бы подобным образом.

Итак, повторный осмотр дачи не принес никаких данных о снотворном и не прибавил следствию ничего нового. А о появлении машины мне следовало бы молчать: было бы просто самоубийством признаться Троянскому, что я упустил ее, даже не разглядев номера.

– Опять твоя чудовищная подозрительность, – сказала Неда. – Представь себе, что это кто-то из родных или друзей Ангела Борисова. Неужели они не имеют права посетить место, где он провел последние минуты? Неужели то, что они уехали, увидев ищейку – и притом беспородную! – может вызвать подозрение?

– Наверно, очков испугались, – ответил я.

– Интересно, что скажет Троянский, когда ты признаешься ему, что потерпел такое фиаско.

– Могу и не говорить… Неда насмешливо посмотрела на меня.

– Да… – Она покачала головой. – Все играем. Ведем двойную бухгалтерию. Последовательная и полная картина душевной деформации.

– Но это же моя профессия, Неда, согласись! Или ты хочешь, чтобы я сменил ее?

Я снова, как видите, прибег к последнему аргументу.

Мне предстояло нанести тягостный визит.

Это должно было выглядеть как выражение сочувствия. Снова приходилось играть роль, как выразилась бы моя многоуважаемая Неда.

Я поднимался по лестнице четырехэтажного дома с весьма обшарпанными стенами. Очевидно, когда-то это был красивый дом: остатки плиток под мрамор на стенах, широкая лестница с низкими пологими ступенями. Вероятно, в этом доме с большими квартирами, построенном в конце тридцатых годов, жили богатые люди, но по мере того, как появлялись дети, разрастались старые семьи и создавались новые, а возможно, и по мере то ли естественного, то ли принудительного изменения социального состава жильцов дом, конечно (не было больше необходимости поддерживать престиж – перед кем и зачем?), терял свой внешний лоск и респектабельность: штукатурка осыпалась, ступени истерлись, оконные рамы пожелтели…

Низенькая полная женщина, по-видимому родственница, ввела меня в комнату. Хорошая, но уже старая мебель, почему-то поставленный здесь же холодильник белел в углу округлыми формами. По всему было видно, что это семейный очаг, гнездо, созданное много лет назад. Должно быть, родители покойного живут здесь давно, с тех самых пор, как построен сам дом. За дверью послышалось какое-то движение, мужской голос что-то долго и настойчиво объяснял – несчастные хозяева готовились к встрече со мной. Наверное, человек, который копается в подробностях смерти ваших близких, должен казаться если не страшным, то странным, а может быть, и отвратительным. Несчастье, случившееся с ними, было не обычным. Это самое ужасное – после автомобильной катастрофы – из всех несчастий, которые могут обрушиться на семью, ибо происходит оно по воле погибшего… Ангел Борисов оставил после себя целый узел вопросов, который его родителям предстояло распутывать всю жизнь… Если ищейка вроде меня нападет на след, смерть их сына получит наконец объяснение, хотя горя от этого не убудет.

• Предыдущая
• 8/69
• Следующая