"Фантастика 2024-10". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Крам Дмитрий - Страница 76

– Эгорд, в чем дело? – спрашивает Леарит вкрадчиво.

Клесса вздымает крылья, будто громадные тесаки палача, в движениях читается желание прикончить Хафала лично.

– Почему медлишь?

Эгорд на какое-то время перестает видеть Хафала и все вокруг, погружен в себя...

Поднимает голову.

Клинок от горла демона отплывает, Эгорд приказывает льду рассыпаться, Хафал падает в ледяное крошево, оно хрустит под тяжестью тела, Хафала трясет кашель, слабость сгибает в кольцо.

Эгорд смотрит на демона с интересом и холодом алхимика, который взирает на подопытную крысу.

– Его нужно запереть.

Дыхание Клессы задерживается, в тишине едва слышно гудят исцеляющие заклинания Халлига. Воин-маг смотрит, как старший жрец творит магию над Тиморисом, тот накрыт пузыристым коконом мягкого света, будто внутри огромной капли меда...

– Зачем? – говорит Клесса. – Эгорд...

Плиты пола, где возвышается Эгорд, медленно наливаются светом, это подлетела сзади Леарит, наплечник воина-мага нагревается от опустившейся на него ладони.

– Эгорд, что ты задумал?

Клинок возвращается в ножны.

– Месть.

Халлигу пришлось отвлечься от обезвреживания ловушек в подземелье, третий день тратит половину времени на выхаживание Тимориса. Тот лежит в своей комнате под коконом исцеляющей энергии, Халлиг регулярно подпитывает, Эгорд помогает.

В процессе лечения старший жрец учит воина-мага целительным заклинаниям, крайне сложные, но за страстным желанием вернуть Тимориса сложность Эгорд почти не замечает. Халлиг не устает дивиться упорству и выносливости ученика, тот вникает быстро, спустя несколько часов творит заклинание на уровне, какой младшие жрецы достигают не раньше, чем за неделю.

Тиморис медленно, но верно идет на поправку. Первый день валялся без сознания, на второй глаза открылись, был как сонная черепаха, молчал, но происходящее воспринимал, а к вечеру губы смогли изогнуться в улыбке. Сегодня начал ворочать языком, сумел выговорить «Ямор вас дери», «мать бесова» и «девочки».

Старший жрец делает для себя посох. Его можно начинить энергией и заклинаниями, а также наделить способностью заряжаться от окружающего мира самостоятельно, без внимания хозяина. У Эгорда роль посоха играет меч, именно благодаря нему создавать сложные заклинания воин-маг способен за мгновения и без титанических усилий.

Демона бросили за решетку на втором подземном этаже. Уж чего-чего, а тюрем в подземелье с избытком, там бывшие хозяева крепости держали друзей Эгорда – саффлов, те сейчас являются частью разношерстого народа под названием Сумеречные.

Хафал очнулся к ночи. Все темное время суток по крепости разносилось рычание и вой. Даже когда Эгорд лечил Тимориса, ступни ощущали, как пол дрожит: плиты проводили эхо от ударов Хафала по решетке и стенам камеры.

Яд этой твари невероятно сильный. Чтобы справиться с ядом Зараха, довольно было осушить пузырек с противоядием, но дрянь, что отравляет кровь Тимориса, покидает его крайне неохотно, в течение дней, под напряженной и ювелирной работой двух магов...

Сейчас Хафал более-менее успокоился, вряд ли от душевных перемен – просто вымотался, пить и есть пока не дают. Однако время от времени демон молотит по стенам, те расцвели черными трещинами, пропитались зеленой влагой от ударов жала, кое-где даже обвалились, возникли насыпи и ниши, но подземелье внутри горы – гигантская каменная толща. Чтобы пробить выход, надо раскрошить десятки метров сплошного гранита, все равно что жуку пытаться прогрызть брюхо дракона.

Прутья решетки во вмятинах и царапинах, Халлиг на всякий случай их зачаровал, чтобы не гнулись и при каждом ударе шарахали демона молниями. Но того боль разрядов не пугает, он хлещет по клетке хвостом, а то и врезается всей тушей, хотя согнуть и впрямь не удается.

Хафал валяется на полу ничком, тело от дыхания вздымается и опускается, хвост шевелится вяло, как старая змея, пальцы вонзаются в раскрошенную твердь, зачерпывают, сжимают горсти до хруста.

Сквозь прутья взирают Эгорд и Леарит.

Руки воина-мага сложены на груди, доспехи покрыты пленкой изморози, так случается, когда Эгорд погружен в холодные расчетливые думы, взгляд сосредоточен на демоне.

Богиня парит в облаке света, серебро волшебных доспехов переливается живыми бликами, участки из твердых становятся жидкими и обратно, подстраиваясь под движения. Волосы разлиты по спине, плечам и груди как ручьи солнечной лавы, глаза меняют цвет, неуловимо – как бриллианты в лучах.

Леарит переводит взор на Эгорда.

– Твоей задумки по-прежнему не понимаю, – говорит мягко. – Зачем тебе Хафал-пленник?

– Отомстить.

Молчание...

– Намерен пытать?

Эгорд создает на ладони миниатюрную статуэтку Хафала изо льда, пальцы сжимаются в кулак, фигурка лопается, треугольнички водяного стекла звенят о стены, испаряются в лучах Леарит, пламени настенных факелов и чарах решетки.

– В каком-то смысле.

– Эгорд, это не...

– Не выход, понимаю, но и ты пойми, Леарит...

Воин-маг поворачивает лицо к богине.

– Можно сколько угодно бегать от себя, да толку мало. Язва в душе не заживает, ноет, и просто не замечать – не лекарство. Если с душевной бедой не разобраться сейчас, рано или поздно прорвет, и то, как это случится, вряд ли понравится и мне, и тебе, и остальным... Такое нельзя оставлять на потом. Зарах мертв, но покоя нет, чувствую ясно, а значит, месть не свершилась. Убийство Зараха решило много проблем для мира, но не погасило огонь в моей груди. А теперь я понял, что должен сделать.

– Но что?

– Если получится, слова будут лишними – увидишь. А если нет... Что ж, исполню то, чего хочется всем, – убью демона. А пока... доверься мне, Леарит.

Богиня плавно взмахивает ресницами, на губах рождается мягкая улыбка. Леарит кивает, ладонь опускается Эгорду на плечо, ее окутывает аура света.

Эгорд рад, что Леарит не стала задавать вопросов, сомневаться, ей хватило мгновения понять и принять его волю. Сердце наполнено благодарностью, хочется накрыть ее ладонь своей, но Эгорд сдерживается. Кивает, улыбается в ответ.

Взгляды вновь обращены к Хафалу, но мыслями воин-маг с Леарит...

Из глубин памяти всплывает Наяда. Эгорд не может, да и не хочет ее забыть, одни из самых прекрасных эпизодов жизни, но воспоминания о Наяде, как барьер, возникают перед глазами всякий раз, когда Эгорд смотрит на Леарит или думает о богине слишком долго. Чувствует, что Леарит ему небезразлична не только как друг и соратник... но играть с мыслями боится, гонит прочь. Если мысли будут слишком яркими, живыми, прочувствованными, Леарит может случайно прочесть, к тому же... между ним и богиней – Наяда. Жизнь продолжается, не надо цепляться за прошлое слишком отчаянно, но через образ Наяды переступить Эгорда не решается. Не хочет оскорблять память о ней. Мысль о Леарит как о девушке отдается в сознании эхом предательства...

Да и Эгорд – слабый человек, не ровня богине.

На следующий день Тиморис выздоравливает окончательно, Эгорд находит его на берегу, тот, уперев ладони в бока, созерцает волнующийся горизонт океана, по сапогам лижут прозрачные водяные языки, на металле остаются белые разводы соли. Воин выглядит непривычно задумчивым, брови нахмурены, взгляд заостренный...

Эгорд становится рядом, руки складываются на груди, поза обретает такую же величественность, в свете вечерних сумерек оба воина как медные изваяния братьев-философов. Крики чаек и шум волн неспешно ведут счет времени...

– Как себя чувствуешь? – спрашивает Эгорд.

Молчание...

– Странно, – наконец отвечает Тиморис.

– И в чем странность?

Тиморис усмехается.

– Чудак! Если б знал, не чувствовал бы странно.

Эгорд улыбается.

– Логично.

– По крайней мере, на здоровье не жалуюсь. Вы с Халлигом крутые маги, снимаю шляпу. То есть, шлем.

Друзья смеются, жидкое золото заката течет по гребням волн, верхушка неба едва заметно начинает перекрашиваться в розовый.