Девчонки в погоне за модой - Уилсон Жаклин - Страница 32

• Предыдущая
• 32/33
• Следующая

Если они Магду называли дешевкой, так для меня придумают что-нибудь похуже. Меня бьет дрожь. Нет, я точно сошла с ума! Я не могу идти в бассейн!

Могу, могу, могу.

Я покупаю билет, вхожу в раздевалку, раздеваюсь. Судорожно хватаюсь за новый купальник, натягиваю до пояса, потом до груди, спешу и дергаю. Я все еще кажусь себе толстой, хотя никогда еще я так сильно не худела. Я ощупываю себя в темной кабинке. Вспоминаю бедную Зои — ей тоже все мерещилось, что она толстая, хотя от нее остался один скелет весом в тридцать два килограмма.

— Я не толстая, — шепчу я. — Мне кажется, что я толстая, а на самом деле нет, а если даже и толстая, то это не важно, из-за этого не стоит умирать. А сейчас я выйду из раздевалки. Какое мне дело, если кто-то будет хихикать, увидев меня в купальнике? Пусть дружки Мика обзывают меня самой жирной дурой и дешевкой на свете, я просто не буду обращать на них внимания.

Я решительно выхожу на свет, целеустремленно шагаю, высоко подняв голову. Эффект несколько портит то, что я спотыкаюсь о чьи-то шлепанцы и чуть не падаю носом. Прыгаю в воду и быстро плыву, пока никто не успел меня рассмотреть. Без очков я почти ничего не вижу. Понятия не имею, здесь Мик с дружками или нет. Постепенно я попадаю в ритм и перестаю волноваться. Так приятно вытягиваться в воде, отталкиваться и скользить вперед.

Какие-то мальчишки громко ржут в другом конце бассейна. Я не уверена, не они ли это и не надо мной ли они потешаются. Но я доплываю до конца, поворачиваю обратно, и никто не хватает меня, не толкает под воду, не тянет за купальник. Они даже не приближаются ко мне. Наверное, это совсем другие мальчишки. Слава богу!

Я не хочу рисковать понапрасну. Быстро выскакиваю из воды, бегу в душевую, ополаскиваюсь. Все во мне словно звенит, и на душе так хорошо! Я насвистываю, вытираясь, натягиваю одежду на влажное тело. В кармане блейзера нащупываю Аннину булочку в целлофановом пакетике. Вынимаю ее и с удовольствием съедаю, пока сушатся волосы.

Теперь бы еще попить. У меня есть при себе деньги. Можно пойти, перехватить горячего шоколада в кафетерии. Мальчишки все еще резвятся в воде, они не скоро выйдут.

Боже мой, горячий шоколад! Просто слюнки текут.

Я вхожу в кафетерий, заказываю горячий шоколад со взбитыми сливками. От одного запаха на меня нападает слабость. Зачерпываю ложечкой сливочную пену, кладу в рот, смакую ее сладость. Потом отпиваю теплый густой шоколад. Как вкусно, лучшее питье на свете! Допиваю последнюю восхитительную капельку и встаю. Подхожу к выходу из кафетерия — и сталкиваюсь с Миком.

Караул! Скорее бежать! Я бросаюсь вперед, он пытается увернуться.

Ого! Он думает, что я снова хочу его побить!

— Осторожней, ты, — бурчит он угрюмо, стараясь держаться от меня на безопасном расстоянии.

— Сам поосторожней! — отвечаю я.

Он оглядывается — нет ли дружков поблизости? Нет. Только мы двое, один на один. И, похоже, он меня действительно боится!

С победной улыбкой я выхожу на улицу. Мне хочется петь, плясать, размахивать руками. Да, я победила! Не позволила себя запугать. Я сама его запугала!

Я чувствую в себе такую силу!

Вот такой я нарисую себя на автопортрете. Для седьмой попытки я беру темную пастель, работаю смелыми, широкими штрихами. На рисунке волосы у меня завиваются от избытка жизни, плечи расправлены, грудь вперед, кулаки сжаты, ноги расставлены. Я тружусь изо всех сил, там прибавлю блик, тут разотру, там смягчу. Глаза у меня болят, руку сводит, но я наконец-то довольна рисунком.

Это — мое лучшее произведение.

Надеюсь, мистеру Виндзору понравится. А если даже не понравится, главное — оно нравится мне. Так, по крайней мере, я себе говорю. Но когда приходит урок рисования, я все равно по-дурацки волнуюсь.

Для начала мистер Виндзор рисует для нас свой собственный автопортрет — набрасывает черным фломастером за считанные секунды. Увидев его рисунок, мы все дружно хохочем. Он нарисовал большую картонную фигуру суперклевого чувака в черном, но этой фигурой прикрывается, словно щитом, нервный молодой человек, почти мальчишка, со смущенным лицом и дрожащими коленками.

Потом он приглашает нас показать свои работы. Магда первая, она машет своей картинкой прямо у него перед носом. Она срисовала фигуристую дамочку Бетти Буп из черно-белого мультфильма, а к ней приделала собственное лицо с новой потрясающей прической.

— Мне нравится, Магда, особенно голова, — говорит мистер Виндзор. — Но тебе необходимо прибавить цвета. Краски!

Он берет баночку с алой гуашью, обмакивает кисточку.

— Можно, Магда? — спрашивает он.

— Да пожалуйста!

Несколько ловких прикосновений самым кончиком кисти — и вот уже у нарисованной Магды распушились фантастические огненно-красные волосы.

— Здорово! А ногти и помада в тон? — спрашивает Магда.

Мистер Виндзор раскрашивает ее до полного совершенства. Даже украшает платье алыми сердечками. Затем разводит красную краску до нежнейшего розового тона и показывает нам, как добиться естественного телесного оттенка.

— Впрочем, Магде только что кто-то сделал комплимент по поводу ее прически, так что она слегка покраснела, — говорит мистер Виндзор и прибавляет румянца на щеки.

У самой Магды щеки тоже розовеют от удовольствия, когда он возвращает ей ее портрет.

— Кто следующий? — спрашивает мистер Виндзор.

Все галдят, машут портретами, как флагами. Мистер Виндзор выбирает наугад.

Не меня.

Не меня.

Не меня.

Надин. Ее очередь. Она нарисовала себя очень высокой, очень стройной — настоящая королева готики.

— Да, Надин, в твоем рисунке очень изысканная линия — практически Обри Бердслей,[9] — говорит мистер Виндзор. — Думаю, сюда мы не будем добавлять цвет. Ты — девочка в черно-белом стиле. Ага, это у тебя была тогда татуировка? Позволим себе небольшую дозу боди-арта?

— Да, пожалуйста!

Мистер Виндзор берет свой черный фломастер, покрывает руки нарисованной Надин стремительными завитками татуировок, затем особым серебряным фломастером изображает сверкающую заклепку в носу и еще целый ряд по краю уха, до самой мочки.

— Мечты, мечты! — говорит Надин, которая давно уже ведет отчаянную борьбу со своей мамулей на почве пирсинга.

Время на исходе. Я не успею дождаться своей очереди!

В отчаянии я поднимаю свой рисунок повыше, но учитель смотрит в другую сторону, сейчас он кого-то выберет…

— Посмотрите у Элли! — говорит Магда.

— Да, обязательно посмотрите портрет Элли, — говорит Надин.

— Элли — это которая? — спрашивает мистер Виндзор.

— Я, — шепчу я.

Он смотрит на меня, потом на портрет. Смотрит на него долго-долго, и все это время я молчу, а сердце гулко колотится.

— Замечательно, — говорит он. — Я вижу, ты действительно прочувствовала то, что я говорил в прошлый раз, верно? Просто фантастика!

— Что вы к нему прибавите, мистер Виндзор? — спрашивает Магда.

— Я ничего к нему не прибавлю, — отвечает он. — Здесь и так все идеально. Такой мощный портрет… Ты настоящий художник, Элли.

Его слова отдаются в моих ушах, словно звон небесных колоколов. Но тут звонит настоящий звонок, все начинают собирать свои вещи.

— Можно тебя на одно словечко, Элли? — спрашивает мистер Виндзор.

Магда и Надин поднимают брови, подталкивают друг друга локтями.

— Учительская любимица! — шепчет Надин.

— Я тоже не прочь стать его любимицей, — хихикает Магда.

— Цыц, козявки! — отвечаю я.

Они убегают, а я подхожу к мистеру Виндзору.

— Можно я оставлю у себя твой портрет, Элли? Я хотел бы повесить его на стену, если ты не против?

— Конечно.

— Это ты делала роспись?

— Я участвовала. Вместе с Зои.

— Которая это — Зои? Может быть, вы с ней захотите приходить в большую перемену, заниматься дополнительно?

— Она из другого класса. Старше. Только… Она сейчас в больнице.

• Предыдущая
• 32/33
• Следующая