Язычники (ЛП) - Энн Шеридан - Страница 43

Роман усмехается.

— Никто, блядь, не умрет, потому что никто, блядь, не никуда пойдет.

— Все круто, чувак, — смеется Маркус, наклоняясь вперед, чтобы хлопнуть его по плечу. — Просто высади нас и можешь тащить свою сучью задницу домой.

Ярость горит в его глазах, когда он тянется назад, хватает Маркуса за руку и тянет его вперед ровно настолько, чтобы ударить ублюдка прямо в челюсть. Маркус смеется громче, когда я отлетаю к креслу, полная решимости убраться с дороги, если это каким-то образом перерастет в тотальную драку на заднем сиденье машины, но, по-видимому, одного удара Роману достаточно, чтобы выпрямиться на водительском сиденье.

— Ты напрашиваешься на неприятности.

Маркус потирает рукой подбородок, пока Леви смотрит шоу, как будто это телевидение в прайм-тайм. Черт, все, что ему нужно, это порция попкорна с тройным маслом, и он будет счастлив.

— Не, чувак, — говорит Маркус. — Мы просим свободы, которой были лишены последние десять лет. Сделай это, брат. Присоединяйся к восстанию.

Я пожимаю плечами, не в силах скрыть озорную усмешку.

— Мы могли бы провести голосование, — поддразниваю я, точно зная, как это закончится. Роман пристально смотрит на меня в зеркало, и я вздыхаю, прежде чем пододвинуться к краю своего сиденья и перегнуться через его. Он настороженно наблюдает за мной, поскольку в прошлый раз, когда я делала это, я обхватила его рукой за горло и эпически потерпела неудачу в попытке задушить его.

Я опускаю руки на каждое из его плеч, одна рука тянется вниз по его крупному телу, а другая ложится на его грудь, ощущая учащенное биение его сердца под ней.

— Давай, здоровяк, — мурлыкаю я, пока моя рука медленно блуждает по его широкой груди. — Когда ты собираешься забрать то, что принадлежит тебе по праву? Пойдем с нами. Мы даже можем сходить в ваш любимый дайв-бар или найти одного из тех придурков, с которыми вам нужно свести счеты; все, что поможет тебе расслабиться и хорошо провести время. Я даже не буду пытаться убежать от вас, ребята. Я просто хочу пойти куда-нибудь и хорошо провести время. А завтра все вернется на круги своя. Я даже не буду ныть, когда ты набросишься на меня со своим обычным Романовским дерьмом.

Его рука ложится на мою, лежащую у него на груди, и он держит ее неподвижно, пока его большой палец двигается взад-вперед по моей коже, но, учитывая то, как он все еще смотрит на меня через зеркало, я сомневаюсь, что он даже осознает, что делает.

В "Эскаладе" воцаряется тишина, напряжение нарастает, все с нетерпением ждут окончательного решения Романа. Хотя это не значит, что мы бы просто не поехали без него, как предлагал Маркус, но если бы он был там, это было бы правильно.

Роман вздыхает, и его тяжелый взгляд, наконец, отрывается от моего, прежде чем сфокусироваться на пустой городской улице через лобовое стекло.

— Ладно, — наконец говорит он, сдаваясь. — Но мы делаем это по-моему.

Его нога давит на газ, и по инерции я отлетаю назад на сиденье, только Роман сжимает мою руку, не отпуская ни на секунду. Он мчится по городу, и всего через несколько поворотов Маркус и Леви, кажется, расслабляются, как будто точно знают, куда Роман нас везет.

"Эскалейд" останавливается у винного магазина, и пока Леви выходит, я начинаю перечислять всевозможные вещи, которые мне нужны, чтобы провести сегодняшний вечер. Только после четвертого пункта Леви снова смотрит на меня с отсутствующим выражением лица.

— Ты же не ожидаешь, что я все это запомню, не так ли?

Я вздыхаю и высвобождаю руку из крепкой хватки Романа. Я выталкиваю себя через дверь и ступаю на асфальт.

— Какого хрена ты, по-твоему, делаешь? — Шипит Леви, оглядываясь по сторонам и дважды проверяя, что никто не собирается выбежать на нас.

Я поднимаю на него взгляд, на моем лице ясно читается замешательство.

— Что? — Требую я. — Прекрати так на меня смотреть.

Он качает головой и хватает меня за руки, притягивая ближе к себе, чтобы я каким-то образом не сбежала несмотря на то, что я сказала Роману, что не стану этого делать.

— Кто-нибудь может тебя увидеть, — шипит он, понизив голос. — Может, ты и забыла, что должна быть похищенной пленницей, но весь остальной мир — нет.

— Поправка, — ухмыляюсь я ему, направляясь к винному магазину. — Весь остальной мир думает, что меня до смерти растерзал медведь. Кроме того, в той старой жизни я была никем. Поверь мне, все уже забыли, кем, черт возьми, я была.

Леви притягивает меня ближе и засовывает руку в задний карман моих джинсов, при этом хорошенько приложившись к моей заднице.

— Это невозможно, Шейн. Никто никогда не сможет тебя забыть.

Десять минут спустя я выхожу из винного магазина с чертовски дерьмовой ухмылкой на лице, а Леви идет рядом со мной, держа в руках массивную коробку с ассортиментом. Очевидно, выбрать что-то одно гораздо сложнее, чем кажется. Черт, Маркус и Леви — тому доказательство. Я никогда не захочу выбирать между ними, но если они захотят взять меня одновременно, у меня не будет никаких проблем и с этим.

Мы возвращаемся в машину, и в течение следующих двух минут Роман снова останавливает "Эскалейд".

— Где мы, черт возьми? — Спрашиваю я, глядя на пустые городские улицы и не видя вокруг нас ничего, кроме высотных зданий. — Я не вижу никаких клубов или баров.

— Мы не собираемся в клуб или бар, — говорит Роман, когда Маркус берется за горлышко бутылки виски и начинает нашу маленькую вечеринку пораньше. — Ты хочешь жить на грани, императрица, тогда это то, что мы собираемся сделать.

Взгляд Романа перемещается вверх, и у меня сводит живот, когда я следую за его взглядом прямо на самый верх самого высокого здания, которое я когда-либо видела.

— Это, эээ… не совсем то, что я имела в виду.

— Либо крыша, либо ничего, — говорит он. — Я не рискну посадить кого-либо из моих братьев в тюрьму из-за твоей потребности повеселиться. Итак, что же это будет? Мы можем поехать домой или подняться наверх.

— Наверх, — говорю я ему, мои губы растягиваются в возбужденной ухмылке, когда мои пальцы сжимаются вокруг дверной ручки. — Всегда наверх.

Ребята следуют моему примеру, и через несколько мгновений мы минуем охрану здания и входим в темный лифт.

— Как, черт возьми, вы это сделали? — спрашиваю я, жалея, что у нас нет возможности включить свет, но, очевидно, это привлекло бы слишком много внимания. — Сигнализация должна была сработать.

Леви ухмыляется, когда дверь лифта закрывается за нами.

— Было бы чертовски хреново, если бы мы не могли попасть в наше собственное чертово здание.

Мои глаза вылезают из орбит, но я сомневаюсь, что они смогли бы разглядеть это в такой темноте.

— Оно ваше? — Бормочу я, думая о том, сколько могло бы стоить такое здание.

Никто не реагирует, пока лифт плывет вверх по этажам, а мой желудок сводит странная тошнота от укачивания, которая случается каждый раз, когда я сажусь в один из них. Тишина начинает меня убивать, но, учитывая, насколько высокое это здание, у меня такое чувство, что мы едва преодолели половину пути.

Подъем на вершину занимает не менее минуты, прежде чем дверь открывается и теплый ветерок проникает внутрь.

— Срань господня, — выдыхаю я, глядя в ночь, чтобы увидеть окружающий нас широкий простор городских огней. Я выхожу из лифта, парни идут рядом со мной, разинув рты от благоговения. — Я никогда не видела ничего подобного.

Нас окружают высотные здания, но ничто не сравнится по высоте с тем, на котором мы стоим. Это, должно быть, самое высокое здание в городе.

Ветер дует не переставая, но чего еще я должна была ожидать от такой крыши? Я должна быть просто благодарна, что он обдувает меня, смахивает волосы с лица, а не бьет в другую сторону и не сталкивает меня с этой гребаной крыши.

Мы подходим к краю, и я выглядываю из-за края, сердце бешено колотится в груди.

— Это буквально определение безумия, — размышляю я, когда Леви опускает большую коробку с напитками и начинает рыться в поисках того, что ему нужно.