Ведьма носит Reebok - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 59
- Предыдущая
- 59/67
- Следующая
– Не трогай мм…
Вместо того чтобы скинуть меня на землю, он одной рукой стиснул мою шею, а другой рукой – талию. А потом, яростно сверля меня глазами, прижался губами к моим губам.
Святая Вальпурга!
Если где-нибудь существует классификация поцелуев, то этот поцелуй подпадал под определение «затяжной сумасшедший». Дон целовал меня так, будто хотел нацеловаться на всю оставшуюся жизнь. Его холодного, снобистского и самоуверенного выражения лица как не бывало. Меня трясло, или, возможно, мне передалась дрожь его потрясающего тела. Я понимала, я чувствовала – он жаждет меня так же сильно, как в пустыне жаждут воды. Я сходила с ума, я не могла…
– Прекрати! – шептала я, подставляя лицо под его поцелуи.
– Нет, – отвечал он и впивался горячими губами мне в шею.
Где-то на пороге сознания я зафиксировала то, что целуемся мы довольно долго – так что стали привлекать внимание пролетающего мимо народа. Этот народ (в основном женщины) принялся ободряюще аплодировать и посвистывать, глядя на нас, как на какое-то реалити-шоу.
– Пусти меня, – умоляла я шепотом.
– И не подумаю. – Его пальцы жгли мне плечи. – Полетели?
– Куда?
– Куда я скажу.
– Зачем?
– Ты все-таки непроходимая дура.
– Не смей меня оскорблять.
– Я констатирую факт. Все, летим.
Он вцепился в черенок моего помела и потянул меня за собой. Зрители выражали явное недовольство тем, что мы с крейсерской скоростью исчезли со сцены.
Дон увлек меня на окраину Оро. Здесь размещались парки и довольно дорогие гостиницы. У панорамного окна четвертого этажа гостиницы «Губадия» Дон притормозил. Стукнул по стеклу, и оно послушно уехало в стену. Мы влетели в гостиничный номер.
– Где мы?
– Я здесь живу.
Мы отбросили метлы к стене. Дон стал рвать с меня одежду.
– Прекрати, – отбивалась я, – я не хочу…
Он повалил меня на кровать:
– Хочешь.
Это было как сон… Сон, в котором перемешалась моя боль и его наслаждение, мое наслаждение и его боль. Он стискивал меня в объятиях так, словно боялся, что я вот-вот исчезну. Он прижимал лицо к моей груди и что-то шептал в упоении. Мы сходили с ума среди нашей скомканной одежды и разворошенной постели. Мы не были нежны друг с другом, а впрочем, то, что мы делали, возможно, было лишь одним из видов нежности…
Мне показалось, что прошла вечность. Я старалась восстановить дыхание и прийти в себя. Я попыталась сесть, но Дон обхватил меня рукой и прижал к себе.
– Ты сумасшедший, – сказала я ему.
– И что с того?
– Ты маньяк.
– С тобой по-другому нельзя.
– Откуда ты знаешь?
– Тебе не понравилось?
Он снова принялся целовать меня так, что в теле словно загудел костер, разбрасывая вокруг слепящие искры. Я сдалась на милость его поцелуев, на милость его объятий, но мне не давал покоя назойливый, как осенняя муха, вопрос:
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем ты искал меня? Сегодня? Неужели только за этим?
– А разве этого мало? Скажи, ведь я твой первый мужчина?
– Да. А это важно?
– Для меня.
– Ах да. Ты лишил девственности ведьму…
– Ты говорила, что ты не ведьма!
– Я лгала. Ты тоже лгал о том, что студент Сорбонны.
– Я не лгал. Я действительно студент Сорбонны. – Он мягко коснулся губами моей груди. – А вот вы, сударыня, та еще пройдоха.
– Я не хотела, чтобы ты знал о моей ведьмовской натуре.
– Почему?
– Потому что… Потому что я действительно была там. В… Зале Смерти. Я слышала ваш разговор, я записала его на череп. Ты собираешься прикончить моего босса в канун Самгейна.
– Я повторяю: я не убийца.
– Тогда кто же ты?
– Этого я не могу тебе сказать.
– Не можешь? Прекрасно. Пусти меня.
– Не пущу.
– Хватит, мне это надоело. Я должна лететь.
– Я полечу с тобой.
– О, как мило. Собираешься познакомиться с моей тетушкой?
– У тебя есть тетушка?
– Да, а еще неупокоенный призрак, говорящая голова, фея и болтливая кошка. Целая семья.
– У меня никогда не было семьи. Только Сибилла. Но я редко с ней вижусь.
– Дон…
– Что?
– Мне действительно нужно лететь. Черт! Во что ты превратил мою одежду?! Это же лохмотья!
– Прекрасный повод никуда не улетать. Иди ко мне. Я научу тебя целоваться.
– А я не умею?!
– Ты целуешься, как школьница. Учись, пока я жив…
За окном уже стояли сумерки, когда я наконец оделась и взнуздала метлу.
– Я буду ждать тебя завтра на том же месте, в то же время, – пообещал Дон.
– Я запомню. Отпусти метлу.
– Пожалуйста. Пирожные ты оставляешь мне?
– Ах черт! Я и забыла про них… Я вообще обо всем забыла благодаря тебе, негодяю.
– Мне нравится, что ты называешь меня негодяем. Женщины, как правило, любят таких. Пирожные не отдам.
– Да ради бога. Все, Дон! Отпусти.
– Я увижу тебя завтра?
– Куда же я денусь…
– Если ты исчезнешь, я переверну всю корпорацию «Медиум» вверх дном. Лети, ведьма.
Я летела домой в сумерках, которые скрывали меня лучше, чем мой изорванный наряд. Было уже не до шоколадных пирожных. Я чувствовала, что слегка помешалась. Я не могла контролировать ситуацию, мое тело и разум просили одного – Дона, и это страшило меня больше всего.
Но почему я должна бояться? Потому что он убийца?
Но ведь он сказал…
Сказать можно что угодно. И сделать тоже.
Меня начали терзать сомнения. Он… поступил со мной так только потому, что я секретарша Мокриды? И возможно, благодаря мне он сумеет подобраться к ней вплотную? Глупо. Мокриду охраняют тринадцать демонов. Ей теперь и атомная бомба не страшна. Вероятно.
От размышлений и сомнений у меня разболелась голова. К тому же метла стала казаться самым неудобным видом транспорта, хотя раньше я и не представляла, как можно без нее обходиться.
Домой я прилетела незадолго до полуночи и первым делом наткнулась на укоризненно-взволнованный взор тетушки.
– Юля, милая, где ты была?!
– На меня напали. – И это было почти правдой! – Видишь, пришлось сопротивляться, вся одежда порвана. Коробку с пирожными отобрали, кошелек с мелочью…
– Кто это был?
– По-моему, тролли.
– Юля, троллей не существует!
– Ну не знаю. Эти выглядели истинными троллями. Тетя, я очень устала. Можно я сразу в ванную и спать?
Я заперлась в ванной, сбросила одежду и внимательно осмотрела себя в зеркале. Мне казалось, что от прикосновений Дона моя кожа должна гореть, как от кислоты. Но ничего, никаких ожогов.
– Дон, ты негодяй, – прошептала я и опустилась в ванную, наполненную лавандовой пеной.
Когда я привела себя в порядок, тетя не позволила мне идти спать.
– Я хочу знать, – твердо проговорила тетя, – где и с кем ты была.
– Я ни с кем не была, – неубедительно солгала я. – Говорю же, на меня напали.
– Эту сказочку прибереги для Мокриды Прайс. Идем-ка пить чай.
– Чай или вашу настойку правды?
– Чай, чай.
Я почувствовала жуткий голод. В самом деле, сколько энергии-то израсходовано.
Мы уселись пить чай. Тетя сверлила взглядом меня и булочки с миндальной начинкой.
– Тетя, – не выдержала я, – да успокойтесь вы! Все со мной в порядке.
– Юля, – умоляюще сложила руки Анна Николаевна, – скажи мне правду! Я ведь самый близкий тебе человек!
– Хорошо, – сдалась я. – Только обещайте, что вы не будете падать в обморок или хлестать меня по щекам. Ну или типа того…
– Юля… неужели…
– Да. Я. Была. С. Мужчиной. Мы занимались любовью как бешеные кролики.
– Юля, кто он?
– Его зовут Дон.
– Тот самый?!
– Да. Так получилось.
– О святая Вальпурга! – прошептала тетя, воздевая руки к небесам. – Спаси нас и помилуй! Юля, как ты могла?
– И так могла и сяк могла, – ответила я, прожевывая булочку с корицей.
– Прекрати свои шуточки! Это ужасно!
– Что ужасно? То, что я обрела сексуальный опыт вне брака? Тетушка, не будьте такой ретроградной!
- Предыдущая
- 59/67
- Следующая
