Цветок страсти - Бекнел Рексанна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая

Он рассмеялся.

– По-английски это, кажется, означает «негодяй»? Уинн ощетинилась, услышав в его словах насмешку. Нет, еще раз ему не подловить ее. Она молча занималась своим делом, в последний раз перемешала густую желтую мазь и поставила горшочек на землю, между ними.

Значит, он смеется над ней? Хорошо же, она это запомнит. Уинн на секунду прижала кончики пальцев к глазам, затем опустила руки и три раза обвела круг над горшочком.

– Войди в меня, Праматерь всех людей. Отдай свои целебные силы этому человеку, который нуждается в твоей помощи.

Затем она наклонилась вперед, опустив ладони на покрытую мхом землю по обе стороны от горшочка, ее распущенные волосы упали до земли, образовав завесу, аметистовый амулет медленно раскачивался над ним по кругу.

«Ну и сколько же мне так стоять?» – подумала она. Будь сейчас перед ней суеверная старуха, пришедшая за припаркой на суставы, или чувствительный юноша, нуждающийся в приворотном зелье для девушки, по которой он томится, она оставалась бы неподвижной до тех пор, пока не ощутила бы их дошедшую до предела нервозность. Но перед ней был циничный англичанин. Лучше не перестараться. У нее еще будут другие возможности добиться своего.

Когда Уинн подняла голову, ей удалось изобразить строгость и не выдать своих чувств. Она также не стала смотреть ему в глаза, хотя поняла, что он вопросительно заглядывает ей в лицо.

– Нанесите на кожу мазь тонким слоем. Один раз сейчас и второй раз перед сном. К утру должно все пройти. – Девушка подвинула к нему горшочек и начала собирать остальные вещи, чтобы уйти. Но затем ее словно дьявол какой-то подтолкнул, и она добавила:

– Вам будет нетрудно управлять лошадью, когда завтра поутру вы отправитесь в дорогу с вашими людьми.

Он потянулся больной рукой за мазью, но ничего не ответил. Наступила долгая пауза, и Уинн затаила дыхание, ожидая, когда он заговорит. Она заставила себя выдохнуть, затем медленно набрала в легкие воздух. Что же его держит?

Почему он не скажет, согласен ли отказаться от своей чудовищной затеи?

Она была готова вот-вот взорваться, когда Фицуэрин внезапно вытянул руку и схватил ее запястье. Одним сильным рывком он лишил ее равновесия. Чтобы не упасть на него, она уперлась свободной рукой ему в бедро, и лицо ее оказалось в нескольких дюймах от его лица.

– Мы еще с одним делом не покончили, Уинн. И я не уеду, пока не улажу его. – Он замолчал под ее бешеным взглядом, но не ослабил хватки. – Оно не касается детей. А только тебя и меня.

– Это вы начали войну, не я, – прошипела она. – Если вы воображаете, что я отступлю, тогда вы еще больший болван, чем я предполагала.

Он рассмеялся в ответ, и она почувствовала его теплое дыхание на своей щеке.

– Ты свирепая маленькая вояка, дорогая. Но не войной я хочу заниматься с тобою. Любовью. Пылкой, страстной, неутомимой. – Он перешел на тихий хрипловатый шепот, придвигаясь к ней еще ближе. – Только ты и я. И возможно, ты приготовишь какой-нибудь особый напиток, чтобы продлить удовольствие.

После этого он игриво потянул ее за мочку уха, осторожно прикусив.

Когда он отстранился, Уинн могла лишь тупо смотреть на него, приоткрыв рот. Казалось, собственное тело ей больше не принадлежит. Она ловила ртом воздух под громкое, как удары молота, биение сердца и ощущала, что в самой ее глубине начинает разгораться адское пламя. Она была совершенно сражена его вкрадчивой откровенностью, потрясена чувствами, которых не понимала, поставлена в тупик тем, что с ней происходит.

Только когда он еще шире улыбнулся и опять придвинулся к ней, Уинн вышла из оцепенения.

– Нет! – закричала она, резко отпрянув. Но он все еще удерживал запястье, а ее другая рука, как она внезапно поняла, все еще упиралась ему в бедро, такое мускулистое и твердое под тонкой шерстяной тканью. Такое теплое и незнакомое.

– Отпустите меня, – пробормотала она, отказываясь смотреть ему в глаза.

Его пальцы слегка погладили ее кожу, но не разжались.

– Только после того, как закончишь лечение, – ответил он, явно забавляясь.

Она не желала смотреть ему в глаза.

– Сейчас же отпустите меня!

– Но сначала намажь мне руки мазью, – повторил он с умопомрачительным упрямством. – Ты специально заставила меня собирать ядовитое растение. Так что теперь изволь лечить.

В конце концов, Уинн решила, что благоразумнее подчиниться. Хотя ее взбесила его тактика запугивания, и привело в замешательство дерзкое наступление, ничего другого ей не оставалось. Если она согласится, он отпустит ее запястье. Потом она просто шлепнет ему на руки мазь и избавится, наконец, от его присутствия.

В эту минуту уйти от него казалось ей самым важным делом. Она должна была покинуть этого человека.

Но даже решив подчиниться его требованию, Уинн не нашла успокоения. Она дернулась и с отчаянием оглянулась в поисках хоть какой-нибудь подмоги, а он весело прищелкнул языком.

– Здесь только ты и я, моя прекрасная валлийская колдунья. Поблизости ни души, так что не старайся оттянуть время. Примени свое чудодейственное средство, обладающее таинственными целебными силами. Вылечи мои ожоги.

Уинн нахмурилась.

– Презираю! – прошипела она и, схватив глиняный горшочек, зачерпнула пригоршню желтой липкой массы, которую буквально швырнула ему на руку.

– Поосторожнее. Кожа у меня очень нежная. И не забудь втереть мазь между пальцев. И сюда тоже, в трещины ладоней.

Она зло вцепилась в протянутую руку, надеясь этим причинить ему боль. Но как только он коснулся ее руки, сплетя их пальцы, она поняла, что неизвестно, кто пострадал больше, потому что все ее существо как будто перевернулось от сознания его близости.

– Эта точка, в самом центре ладони, особенно чувствительна, – пробормотал он, приковав к себе ее взгляд. – Втирай очень осторожно.

Уинн почти не помнила, как нанесла мазь. Никогда еще она не работала так быстро и так неловко. Однако, покончив с делом, она вскочила и отступила назад.

– Презираю, – еще раз повторила она, хотя страстность этого утверждения была несколько подорвана дрожанием голоса.

Он обвел ее дразнящим взглядом.

– А я хочу тебя, – ответил он. – Очень сильно.

Уинн больше не стала ничего выслушивать. Это самый ужасный человек из тех, кого ей выпало несчастье повстречать на своем пути, сетовала она, мчась сломя голову к замку. Безбожный варвар. Бессердечный ублюдок. Такие, как он, крадут детей и соблазняют женщин…

Клив размышлял почти так же, следя за ее бегством. Настоящая колдунья, поклоняется древним богам, не знает, что такое истинная вера. Но она необычайно красива. И хотя он пришел сюда, чтобы отнять у нее ребенка для сэра Уильяма, в эту минуту он мог думать только о том, как ему хочется дотронуться до нее. Как сильно он желает владеть ею.

Она изумительна, как роза, хотя и выставила сейчас свои шипы. Но он знал, что, если сумеет подобраться поближе и миновать острые колючки, его ждет сладкая награда.

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая