Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич - Страница 6
- Предыдущая
- 6/119
- Следующая
На выходе из темной аллеи я едва не столкнулся с молодым человеком в распахнутом темном плаще – на его поясе висела шпага. Гражданин, которого редко можно встретить в этой части города в такое позднее время.
– Что-то произошло, шериф? Могу я быть полезным? – Он сразу заметил серебряную звезду на груди и предложил помощь – как сделали бы большинство граждан на его месте. А шерифом называл меня как представителя власти – то, что я только помощник и моя серебряная звезда меньше, чем у полновластного шерифа, сейчас значения не имело.
– Спасибо, сударь, дело не слишком серьезное. Четверо жителей ограбили цветочный киоск, ранили торговца. Я боюсь отвлечь вас от дел.
– Что вы, шериф. Я сделаю все, что потребуется.
– Тогда следуйте за мной.
Мы помчались рука об руку.
– Никита, – представился я на ходу.
– Андрей.
– Рад. Живете в этом районе?
– Нет. Приезжал в гости.
Скорее всего провожал девушку. Впрочем, какая разница? Молодой гражданин, как и я, недавно отслужил в армии, его помощь может мне пригодиться. Если мы, конечно, догоним негодяев.
Бежать пришлось недолго. Завернув за угол по главной аллее, мы увидели четырех парней, один из которых сжимал в руках большой букет роз – явно не купленный. Грабители не стали утруждать себя, решив, что раненый торговец за ними не погонится, а полиция не успеет среагировать быстро. Сейчас эта четверка брела по аллее – возможно, высматривая очередную жертву. Один сильно покачивался – был пьян. Да и остальные двигались не слишком твердо.
В дальнем конце аллеи разговаривали две девушки. Возможно, именно они вызвали интерес негодяев. Надо же куда-то деть украденные цветы? Попытаются познакомиться, не иначе.
– Наверное, они, – скорее для порядка сообщил я Андрею. Тот кивнул.
Парни выглядели уверенными в себе. Тот, что с цветами, – очень крупный, едва ли не на голову выше меня, хотя я в общем-то совсем не низок. Самый пьяный – щуплый, невысокий, но даже в разболтанных движениях читались агрессия и угроза. Именно так выглядят закоренелые уголовники – во время службы мне немного приходилось общаться с такой публикой. Остальные двое – просто крепкие молодые ребята. Стрижка короткая, плечи широкие. Одеты все в джинсы и пиджаки – типичные обитатели рабочих кварталов.
Двукратный перевес в численности нас нисколько не смущал – мы были вооружены и умели обращаться с оружием. Проблема только в том, что хулиганы могут кинуться врассыпную – поймать всех будет тяжело. Мы не имеем права упустить никого из преступников – расплата за любое правонарушение должна быть скора и неотвратима.
– Девчонки, таких цветов вам никто не дарил, – заплетающимся языком проговорил крупный парень с букетом – видно, лидер компании. – А мы подарим. Будете нас любить?
Девчонки шарахнулись в сторону, подонки кинулись следом.
– Стоять! – приказал я.
Девчонки испугались еще больше – даже кричать не стали, только бросились через кусты, не заботясь о целости колготок и коротких юбочек. Парни удивленно обернулись. Все разом. Увиденное их, судя по всему, сильно удивило. Человек с шерифской звездой и обнаженным клинком мог быть очень опасным. В принципе, по закону, я мог безнаказанно убить их всех на месте – хотя ни один шериф в своем уме, конечно, не стал бы этого делать.
– Дворянчик, – сквозь зубы процедил пьяный худощавый тип. Когда он повернулся к нам лицом, я понял, что он лет на пять старше других. Может быть, даже старше меня. – Мочи дворянчиков!
Кровь бросилась в голову – что себе позволяет эта пакость? Мало того что он угрожал нам – он еще и пренебрежительно отозвался о всем дворянском сословии. Впрочем, уже несколько лет сословные различия официально отменены Конституцией – есть граждане и жители, не важно, каков род их занятий, на статусе это не сказывается. Но это не значит, что дворянин, который преданно служит Родине, перестает чувствовать себя дворянином.
В руке худощавого появился какой-то короткий предмет. Самострел. Запрещенное оружие. Даже ношение его карается каторгой.
– Осторожно! – крикнул я Андрею.
Но тот заметил опасность в тот же момент, что и я. Повернувшись к бандиту боком, он все же бросился вперед.
Я не мог допустить, чтобы случайно привлеченный гражданин пострадал из-за моей нерасторопности. Мне нужно было опередить Андрея на несколько шагов. Поэтому я рванулся к вооруженному преступнику.
Тот перевел взгляд с Андрея на меня, вскинул руку и выстрелил. Боль обожгла бок – но я мог двигаться. Андрей ускорился – кто знает, может, у худого не просто самострел, а самый настоящий пистолет? И в нем несколько зарядов. Или самострелы есть еще у кого-то из компании самоубийц? Потому что стрелять на улице может только человек, подписавший себе приговор на каторжные работы. Стрелять в гражданина – потенциальный самоубийца. Стрелять в шерифа, полицейского, любое должностное лицо… Ну, не знаю – это уже случай клинический. Пожизненная каторга – единственный возможный исход подобных действий.
Парни тем временем поняли, что ничего хорошего им ждать не приходится. События развивались стремительно, и только один успел сообразить, что лучшее – просто попытаться убежать. Срок каторги меньше. Здоровяк хлестнул Андрея букетом. Точнее, попытался хлестнуть. Хороший фехтовальщик без труда ушел от удара и в движении всадил под ребро противнику несколько дюймов стали. Бил в легкое, чему учат во всех хороших фехтовальных школах. Убивать жителя совершенно ни к чему. Им займется полиция – зачем брать на себя грех, ответственность, обязанность судить?
Еще один парень взмахнул короткой дубинкой – видно, ею они ранили торговца. И где он только ее прятал? Под широким клетчатым пиджаком – такие сейчас вошли в моду у жителей?
Я тоже ушел от удара. Почти ушел – он пришелся вскользь по руке, вызвав вспышку боли в раненом боку. Ударил шпагой в руку с дубинкой, обезоруживая противника. Мог промахнуться и тогда получил бы по голове. Но попал. Повернулся к бандиту с самострелом, хлестнул его клинком по лицу. Тот свалился на землю, зажимая глубокий порез. Андрей погнался за четвертым членом шайки, но я остановил его:
- Предыдущая
- 6/119
- Следующая
