Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 45

— Это так, — я кивнул, — Однако сейчас у меня есть предварительная договоренность как минимум с Обреновичами о создании полноценного Сербского королевства. В него должны войти земли княжества, кое-какие турецкие территории, часть Боснии и часть левого берега Дуная. Обренович очень обижен на Вену и ждет только отмашки чтобы водрузить себе на голову королевский венец. «Венец, который ему на голову возложит Московский патриарх, закрепляя таким образом зависимость Белграда от России», — мысленно добавил я.

С патриархами, кстати, была отдельная проблема. Предыдущий патриарх Константинопольский Григорий VI погиб во время беспорядков при штурме русскими полками города, а нового назначенного мной митрополита Минского — именно его заботами была годом ранее упразднена Брестская уния — Никанора местные греки откровенно говоря не приняли.

Вообще с должностью Константинопольского патриарха все было достаточно сложно. В отличии от тех же Римских Пап, которые в подавляющем большинстве случаев избирались пожизненно, главы Константинопольского престола менялись с просто калейдоскопической скоростью. Так только в 19 веке назначенный мною Никанор стал пятнадцатым(!) патриархом, причем некоторые занимали эту должность по два и даже по три раза. О каком авторитете главы церкви может идти речь, если даже патриархи избирались и уходили в отставку в среднем раз в два-три года?

Естественно такое положение вещей меня не устраивало радикально, поэтому уже летом прошлого года в Царьграде был выброшен настоящий десант из представителей русской православной церкви для, так сказать, укрепления местных кадров. Предполагалось, что именно выходцы из РПЦ займут наиболее важные посты и постепенно начнут «русифицировать» местную церковь, подгоняя ее под стандарты главного в мире центра православия. Москвы, то есть.

Очень быстро глухо бурчание местных фанариотов, недовольных тем, что их отодвинули от власти переросло в открытое неповиновение и натуральный бунт, поддержанный естественно вездесущими англичанами. Последние подсуетились и через своего протеже греческого короля Георга устроили эмиграцию части иерархов во главе с митрополитом Никомедийскм, ставшим новым альтернативным патриархом Анифием IV. Новой временной патриаршей столицей стали Афины, куда отколовшаяся часть иерархов и «релоцировалась».

Все это отнюдь не добавляло стабильности в регионе, причем в первую очередь внутри самой Греции. Король Георгий I, навязанный пушками британских кораблей был крайне непопулярен как среди простых греков, так и среди местных элит. Греки были жутко недовольны ситуацией, при которой вместо того чтобы активно «осваивать» наследство разваливающейся османской империи и продвигаться на Балканах не север, беря под контроль все земли, населенные сородичами, их армия просто стояла на месте. Вернее, даже не стояла на месте, а фактически поддерживала тех же турок, от которых эллины желали бы избавиться.

Пока в Афинах еще не рвануло — и переезд альтернативной патриаршей кафедры способствовал некоторому приглушению недовольства, что правда временному — но все шло к тому, что Георгию I не долго осталось занимать свой трон. Что при этом произойдет с альтернативным Патриархом, которого признала большая часть епископов Малой Азии — кроме восточной ее части, которая опять же контролировалась русской армией — пока предсказать было просто невозможно.

— А кроме Сербии? Какие земли вы еще хотите у нас забрать? — В голосе Кошута, ведавшего в правительстве Венгрии — вот уж действительно анекдот — отношениями с малыми народностями королевства, не было слышно ни капли радости от такого предложения.

— Например Венецианская область, — я только пожал плечами в ответ на агрессивный тон. — Земли, населенные итальянцами можно предложить Сардинскому королевству в обмен на смену стороны в войне.

Сардинское королевство как полувассал Вены также формально учувствовало в войне, отказавшись, впрочем, отправлять свои войска на помощь «старшему брату». И наоборот смена Миланом стороны конфликта могла ударить по Неаполю, где и так была достаточно напряженная внутриполитическая ситуация. Фердинанд II правил очень жестко, закручивая гайки, где только возможно, и высылка ненадежной части армии в сторону Царьграда — фактически на убой — была одной из мер по упрочнению собственного положения. Плюс английские субсидии тоже лишними Неаполю совсем не были. Угроза же переноса войны непосредственно на земли королевства могла и вовсе привести тут к революции. Мелочь, как говорится, а приятно.

— Ну венецианская область нам не так интересна, — вновь подал голос Сеченьи. — Что с другими землями Венгерского королевства?

— Трансильванское княжество, возможно словацкое. Скорее всего отдельно государство хорватов и возможно — словенцев. Чехия опять же. У меня нет цели лишить Пешт каких-то территорий, которые вы считаете своими. Цель предполагаемой декларации — окончательно взорвать Австрийскую империю, дабы Вена уже никогда не смогла собрать осколки воедино. Все остальное — исключительно опционально.

Радости от моего предложения разделить империю на столь мелкие части представители венгерского правительства совершенно очевидно не испытали ни на грамм. Вот только сил у Пешта на то, чтобы силой доказать свое право на владения той же Словакией или Трансильванией тоже не было.

В итоге долгих переговоров, затянувшихся на добрую неделю, венгры смогли выбить из меня примерные контуры границ королевства, которые Россия сможет гарантировать, несмотря ни на какие претензии прочих «наследников» Австрийской империи. Они примерно совпадали с контурами тех земель, которые собственно и имели преимущественно венгерское население. Особенно меня порадовало то, как местные революционеры боролись за кусок Трансильвании, находящийся в самом сердце Карпат на границе с Россией. Немаленький такой эксклав с населением около миллиона человек.

Я дрался как лев, убеждая оппонентов, что проще провести обмен населением чем кроить карту каким-то хитрым образом, но в итоге вынужден был уступить.

— Видишь ли Саша, — улыбаясь во все 32 объяснял уже после окончания переговоров свои мотивы наследнику. — Если бы они не вцепились в эту область сами, мне бы пришлось выдумывать, как ее венграм навязать. А так они сами все сделали.

Мы неторопливо ехали прочь из Пешта. Дороги вокруг венгерской столицы были разбиты сотнями тысяч солдатских ног и тысячами снующих туда-сюда телег. Железная дорога Вена-Пешт по понятным причинам не функционировала, поэтому весь объем грузов приходилось доставлять гужевым транспортом, местные логистические артерии справлялись с такой нагрузкой далеко не самым лучшим образом. Карету изрядно потряхивало, приходилось буквально держаться за специально сделанные внутри транспортного средства поручни.

— Но зачем?

— Очень просто. Такая конфигурация границ привязывает одновременно и венгров, и трансильванцев к России лучше любого каната. Венгры будут всегда знать, что их суверенитет над Секейским эксклавом обеспечивается только дружбой с Санкт-Петербургом, и в случае чего мы всегда можем помочь трансильванцам отобрать его силой. Трансильванцы же будут знать, что соседи горят желанием соединить две части своих земель в одну и тоже будут искать нашего покровительства и защиты.

— Divide at impera? — Задумчиво переспросил цесаревич.

— Именно так. Разделяй и властвуй, — после отлично прошедших переговоров меня потянуло на философию. — В сущности человеческое общество мало изменилось за прошедшие со времен Римской империи века. А сами люди так и вовсе не поменялись ни на сколько. Желания остались те же, страхи, мечты… Рука ноет.

— Ммм? — Не понял сын.

— Сустав крутит. К дождю.

Ну а уже 24 мая в Белграде было объявлено о создании королевства Великой Сербии, в состав которой король Милош I ничтоже сумняшеся включил всю Боснию и земли, населенные хорватами. Последнее было его личной инициативой, и я был совершенно не уверен, что Обренович сможет в реальности подгрести под себя все территории, на которые заявил свои претензии. Впрочем, это были уже не мои проблемы, мне было важно формализовать окончательный распад Австрийской империи, и теперь уже практически ни у кого не оставалось сомнений, что эта страна в любом случае восстановить свои границы 1836 года точно не сможет.