Закон бумеранга (СИ) - Шнайдер Марк - Страница 57

Мне было совестно перед Сашкой за свою подлость и глупость. За то, что до последнего не верила в него — а когда поверила, стало уже поздно.

Мне было стыдно перед ребёнком, который теперь не сможет появиться на свет, — за то, что я его не хотела. И мне казалось, что поэтому я его и потеряла. Да, на меня повлияло волнение за Сашку, но, если бы я хотела своего малыша, он ещё поборолся бы за жизнь.

А он не стал бороться.

Как и я — я всегда, с самого начала, не боролась за наш брак с Сашкой. Только против.

И в итоге получила то, к чему шла с упорством человека, не видящего ничего, кроме своей обиды.

Пустоту.

.

Сашка пришёл ко мне в больницу на следующий день после госпитализации. И когда я увидела его в коридоре — с лицом, похожим на кусок несвежего мяса, не столько удивилась, сколько испугалась.

— Саш, ты чего? — пробормотала я, медленно вставая с дивана в коридоре. Я проводила на нём большую часть дня — от беспечного щебетания соседок по палате, среди которых не было женщин с выкидышем, мне становилось тошно. — Ты… зачем? Тебе же надо лежать…

— Я буду лежать, — произнёс он спокойно и холодно, взял меня за руку и усадил обратно. — В квартире, которую снимаю, а не в больнице. Ничего страшного у меня не нашли, так что врач разрешил. Вот, держи, — он положил мне на колени большой пакет. — Это тебе. Здесь фрукты кое-какие. Клубника. Фисташки, сушёные яблоки… В общем, ты это всё любишь.

— Не стоило…

— Стоило. Там ещё шампунь, который ты у Лизы просила, я вместо неё привёз. И прокладки.

— Спасибо…

Я не знала, что сказать. Растерялась ужасно.

А ещё не могла отделаться от надежды, которая вдруг начала расцветать в моей душе, пробираясь сквозь снег и лёд, как весенние цветы. Ведь если Сашка пришёл — возможно, он…

— Я хотел поддержать тебя, Марин, — продолжал муж, по-прежнему держа меня за руку. — Мне действительно жаль. Я понимаю, чей это был ребёнок, но не могу не жалеть. Знаю, что для тебя это огромный удар и испытание.

Глаза наполнились слезами, и я почувствовала, как Сашка сильнее сжал мою руку.

— Не плачь, Марин. У тебя всё будет хорошо, я уверен. Я…

И тут я не выдержала.

Развернулась и потянулась к мужу, попытавшись обнять его. Но Сашка не позволил — покачал головой и отстранился.

— Не надо, Марин, — сказал он с тяжёлым вздохом. — Я пришёл просто поддержать тебя, но больше ничего. Я знаю, что тебе непросто и больно, понимаю, что ты мучаешься, поэтому и пришёл. Хотел показать, что не держу зла. Я очень хочу, чтобы у тебя всё сложилось, чтобы ты перестала погружаться в негатив. Хочу вновь увидеть девушку, которую я когда-то полюбил.

— Саш, — прорыдала я полушёпотом, — прости меня, пожалуйста. И за Антона, и за… Нику. Она мне написала, я знаю, что ты в курсе… Я понимаю, что причинила тебе боль, но…

— Это не боль, — перебил он меня с грустной усмешкой. — Я даже не смогу слово подобрать, что это такое. Марин, не надо. Если тебе нужно моё прощение, то не беспокойся — я же сказал, что не держу зла. И прощаю. Но пытаться сохранить брак я больше не стану.

— Саш…

— Не надо, Марин, — вновь перебил он меня. — Ты только сейчас настроение себе испортишь обсуждением всей этой дряни. Не надо. Давай просто останемся родителями наших девчонок? Без негатива и бесконечного перемывания чьей-либо вины — и моей, и твоей.

— Саш, — я сделала ещё одну попытку — я должна была попытаться! Четыре года я не пыталась, но сейчас должна была, — пожалуйста, давай не будем разводиться. Давай попробуем начать всё заново. С чистого листа. Пожалуйста, я очень этого хочу…

— Зато я не хочу, — перебил он резким тоном, но тут же постарался смягчиться — видимо, сильно меня жалел. — Марин, хватит. Повторюсь — не погружайся в это, перестань мучиться и думать, что можно было бы изменить в прошлом. Успокойся и живи в настоящем. Ради будущего, которое у тебя вполне может быть счастливым, если ты постараешься. Я в тебя верю.

Я уже открыла рот, чтобы спросить, правда ли это, но сразу его закрыла, осознав, что Сашку наверняка обидит подобный вопрос.

Моё вечное недоверие, с которым я так и не захотела бороться… Оно начало умирать чуть раньше, когда я слушала диалог Сашки и Ники в машине, но окончательно сдохло только сейчас.

Когда после всего, что я сделала, Сашка сказал, что верит в меня.

Абсолютно искренне сказал.

— Спасибо, — прошептала я и даже нашла в себе силы улыбнуться. — Спасибо, что веришь. Я тоже… верю в тебя. И тебе.

Что-то дрогнуло во взгляде мужа — будто по небу тонким силуэтом в самой вышине пролетела птица, почти сливаясь цветом с облаками. Она стремилась ввысь, несмотря на ветер и град, не обращая внимания на то, как долго и упорно ей выворачивали крылья.

И я поняла, по какой ещё причине Сашка сегодня пришёл ко мне в больницу.

Он отпускал меня. И свою любовь ко мне.

Выпускал на волю свою израненную, искалеченную птицу.

И в этот момент я, по-прежнему сжимая ладонь мужа в своей руке, пообещала самой себе — будто молитву прочла: я сделаю всё, чтобы Сашкина любовь захотела вернуться ко мне.

Эпилог

Марина

Очень сложно бывает не потерять надежду. Особенно когда тебе кажется, что всё — конец и хватит пытаться что-то исправить, пора жить дальше, оставив напрасные мечты. Но проходит день, два… и надежда вновь поднимает голову, вздыхает и просит: а давай попробуем ещё раз?

И я пробовала. Вновь и вновь.

Это было мучительно, потому что Сашка почти не желал контактировать со мной. Не демонстративно, но старался видеть меня как можно меньше. Если виделся с девчонками, то забирал их из дома, и если бы не дача его родителей — я бы, наверное, отчаялась очень быстро.

Но у меня были союзники. Точнее, у нас с Сашкой. Его родители, Славка, Лиза — все хотели, чтобы мы воссоединились. Напрямую не вмешивались, но я ощущала их поддержку. И конечно, когда мы были на даче у свёкров, окружающие делали всё, чтобы почаще сталкивать нас с Сашкой. Мы вместе разжигали мангал, рубили салат, убирали листья — в общем, делали всё, что приходило в голову Сашкиным родителям. Он не возражал, не ругался, никогда не настаивал на уединении. Но и не реагировал, оставаясь вежливым и отстранённым, будто я была для него чужим человеком.

Меня подобное поведение приводило в отчаяние. Я словно оказалась сейчас на Сашкином месте в те четыре года, когда он старательно пытался достучаться до меня, а я не реагировала. Вроде и оскорбительного ничего не говорила, но и относилась как к соседу по лестничной площадке, а не как к мужу.

Всё возвращается — и ко мне вернулось моё собственное поведение. Сашка дистанцировался, подобным образом справляясь с крахом наших отношений, и, как это переломить, я не знала.

Так прошло полгода — время близилось к Новому году. Мы до сих пор не развелись, но не потому, что Сашка не хотел, — его об этом попросила Анна Викторовна. Сказала, что мне необходимо успокоиться, принять его решение о разводе, и посоветовала отложить официальное оформление документов до следующего лета. Сашка не возражал.

За это время я ни на шаг не продвинулась в деле возвращения мужа. Да что там на шаг — на миллиметр! Хотя точно знала: у Сашки никого нет. И не потому что следила за ним, а потому что верила его словам, которые передал мне Славка. Он сам периодически интересовался у Сашки, не начал ли тот с кем-то встречаться, и получал краткое и исчерпывающее «нет». Один раз Славка даже решил брата с кем-то познакомить — пригласил его и эту женщину в их с Лизой городскую квартиру. Лиза мне потом и рассказывала, как Сашка быстро ушёл, а после отчитывал брата, чтобы тот больше не смел заниматься сводничеством. Я тогда на Славку даже подулась недолго — пока он не объяснил:

— Марин, извини, но мне надо было понять — у моего брата аллергия только на тебя или вообще на всех женщин? Я убедился — на всех. И знаешь, повторю свой прежний совет — вам надо бы к психологу. Если ещё не к психиатру…