Нет, мы не ангелы… (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 22

— Петраков… Сейчас не может… — ответил Сергей, поднеся трубку к уху и внимательно выслушивая, собеседника на том конце провода.

— Кто? — коротко осведомился старый чекист, отставляя в сторону опустевший стакан.

— Похоже, что товарищ Музыкантов обнаружил что-то весьма странное и интересное… — сообщил Сергей, передав трубку телефона Владимиру Николаевичу.

— Твою же котовасию[2]! — выругался старик, небезосновательно опасаясь еще какой-нибудь гадости. — Да, Петр Ильич? — произнес он в микрофон. — Нет, еще не ушел… Сейчас подойдем…

Петраков поспешно выдохнул и закинул в себя начисленную дозу коньяка, оставлять отличное спиртное в стакане он посчитал бестактным по отношению к высокому начальству.

— Пойдем, Сережа, посмотрим, какие еще у нашего трупа странности обнаружились… — вставая из-за стола, сказал товарищ старший майор госбезопасности.

Они вернулись в лабораторию, но не нашли медэксперта на своем рабочем месте.

— Похоже, он в морге, — произнес Кузнецов, выходя в коридорчик, заканчивающийся спуском в местную покойницкую.

И да, Петр Ильич обнаружился там, с недовольным видом наклонившийся над полкой с распотрошенным трупом крылатого «недодемона».

— Холодно тут у тебя, Петр Ильич, — зябко поежившись, произнес старый чекист. — Другого места не нашлось? Потеплее?

— Так вышло, Владимир Николаевич… — виновато произнес Музыкантов. — Я эту странность только здесь и заметил…

— Ну, что там у тебя стряслось? — спросил старик, подходя к полке с покойником.

— Вот, смотрите… — Музыкантов отошел к стене и выключил в морге свет. — Видите? — спросил он, когда мертвушка погрузилась в кромешную тьму.

— Это что еще за дела? — с интересом произнес КУзнецов, наблюдая, как распластанное на полке тело неясно флюоресцирует призрачным изумрудным светом. — Очень интересный эффект…

Причем, светилось не все мертвое тело, а только лишь его кровеносные сосуды, переплетения которых складывались в какие-то угловатые зловещие знаки.

— Товарищ старший майор… Владимир Николаевич, — поправился Сергей, памятуя о просьбе старика, — а какого хрена он светится, словно новогодняя иллюминация?

— Что скажешь на это, Петр Ильич? — Кузнецов переадресовал вопрос лейтенанта медэксперту.

— Я поначалу подумал, что кровеносную систему трупа накачали какой-то субстанцией… Но при повторном вскрытии оказалось, что ничего подобного нет и в помине. К тому же, присмотритесь внимательнее, — призвал Петр Ильич присутствующих, — светятся не все сосуды.

— Точно, — произнес Петраков, подойдя поближе к телу, — они словно в какие-то символы складываются…

— А эти символы вам ничего не напоминают, Владимир Николаевич? — поинтересовался Музыкантов.

— Как же я сразу не заметил? — раздосадовано произнес старик. — Это же влесовица!

— Что за влесовица? — переспросил Петраков, которому страсть, как хотелось разобраться во всех хитросплетениях этого явно мракобесного дела.

— Влесовица — это особый алфавит, — охотно пояснил Владимир Николаевич. — На нем была написана знаменитая «Влесова книга[3]» — главная святыня лесных волхвов, жрецов языческого Скотьего бога.

— А ведь некоторые буквы, — Петраков с интересом пригляделся к проступившему «тексту» на коже покойника, — даже целые слова можно разобрать…

— Да, — согласился Владимир Николаевич, — вполне узнаваемо. Алфавит представляет собой вариант кириллицы с некоторыми не свойственными ни кириллице, ни греческому алфавиту начертаниями отдельных букв. Для каждой строки существует горизонтальная линия, как в индийском письме деванагари, под которой идут «прикреплённые» буквы.

— А что тут написано? — поинтересовался Сергей.

— А вот этого не знает никто, — ответил Кузнецов. — Тайну знаний влесовицы унесли с собой в могилу волхвы, а сама Влесова книга была утрачена. Хотя, наше ведомство прилагает все усилия по её поиску. И не так давно через одного из наших агентов за границей проскочила информация о нахождении одной из копий этой древней реликвии. Согласно сообщению агента, в 1919-ом году, во время Гражданской войны, некий полковник белой армии Фёдор Изенбек якобы обнаружил в некой разорённой помещичьей усадьбе не то князей Задонских, не то Донских или Донцовых деревянные «дощечки» с письменами. Это случилось на Курском или Орловском направлении. Хозяева усадьбы были перебиты Красной Армией, а их многочисленная библиотека — разграблена, изорвана, и на полу валялись разбросанные старые дощечки, по которым ходили невежественные солдаты и красногвардейцы до прихода батареи Изенбека, — продолжил повествование товарищ старший майор госбезопасности. — Полковник приказал денщику собрать «дощечки» в мешок, а после, вынужденный бежать из России после разгрома белой армии, возил эти древние письмена с собой по всей Европе…

— И что, никак нельзя эти дощечки у него отобрать? — с недоумением поинтересовался лейтенант.

— Не так все просто, молодой человек, — усмехнулся Кузнецов. — В 1925-ом году Изенбек, проживая в Брюсселе, познакомился с неким Миролюбовым — эмигрантом, инженером-химиком по образованию, писателем, поэтом и автором псевдоисторических сочинений по «древней истории» славян и «русов», — вернулся к прежней теме Владимир Николаевич. — Миролюбов рассказал Изенбеку о своём замысле написать поэму на исторический сюжет, но жаловался на отсутствие материала. В ответ Изенбек указал ему на лежащий на полу мешок…

— С табличками? — жадно поинтересовался Сергей.

— По всей видимости — да! — Кивнул старый чекист. — А наш агент узнал об этом артефакте лишь со слов этого псевдоисторика за кружечкой хорошего бельгийского пива в одном из брюссельских пабов…

— Пабов? — наморщил лоб лейтенант.

— Да, пабы — так в тех краях обычные пивнушки называют, — пояснил Владимир Николаевич, — разве что почище наших, советских будут. Так вот, Миролюбов рассказал нашему агенту, что в мешке он нашёл «дощьки», связанные ремнём, пропущенным в отверстия. И Миролюбов, якобы, более десятилетия пытался их реставрировать и расшифровать текст. Изенбек же не позволял ему выносить дощечки из своего дома, дозволяя работать только в его присутствии. А если и оставлял его одного, то непременно запирал на ключ. Так что о наличии пресловутой «Велесовой книги» мы знаем только со слов Миролюбова…

— Так тряхнуть, как следует, этого белогвардейца — Изенбека! — с жаром воскликнул Петраков, хлопнув сжатым кулаком в свою же раскрытую ладонь. — Имеются же у нас за кордоном специалисты подобного профиля?

— Имеются, — не стал скрывать Владимир Николаевич. — Но рисковать агентами подобного уровня без каких-либо подтверждений мы просто не имеем права! А существование «Велесовой книги» до сих пор под большим вопросом… — Договорить Кузнецову не дал ворвавшийся в лабораторию слегка возбужденный младший лейтенант госбезопасности, которого Петраков приметил еще «на вертушке».

— Товарищ старший майор госбезопасности! — четко отрапортовал он, обращаясь к Кузнецову. — Только что поступил сигнал, что в доме по Дровяному переулку восемь творится что-то странное…

— Кто бы сомневался, вашу радость! — устало выругался Владимир Николаевич. — Вот и отдохнули, Сережа… Хотя, ты, наверное, езжай… — Явно думая о чем-то своем, произнес старик.

— Силовая группа уже выехала на место происшествия, — добавил дежурный офицер. — Машину подавать, Владимир Николаевич? Или ребята сами справятся?

— Нет! — Мотнул головой Кузнецов. — Дровяной переулок у нас на особом учете. Скажи Паше, сейчас буду.

— Товарищ старший майор госбезопасности, — с просительной интонацией произнес Петраков, — можно я с вами?

— Ну, давай с нами, герой! — усмехнулся старый чекист, словно все это время только и ожидал от Петракова подобной просьбы. — Только потом не жалуйся…

[1]«Манифест Коммунистической партии» — работа Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в которой авторы декларируют и обосновывают цели, задачи и методы борьбы зарождавшихся коммунистических организаций и партий. «Манифест» начинается словами: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские». Заканчивается он следующими предложениями: «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир», — за которыми следует знаменитый исторический лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».