Я могу копировать навыки других 2 - "Son" - Страница 49

— Возможно, — ответил я, поддразнивая её. — Но тебе кое-чего не хватает…

Она вопросительно приподняла бровь, пытаясь угадать, чего же ей не хватает.

— Мозгов. Я не могу быть с такой проблемной женщиной, — выпалил я с усмешкой.

Злата нахмурилась, слегка обиженная моей шуткой. Не то она ожидала услышать.

— Дурак, — еле слышно пробормотала она.

Внутри кареты царила атмосфера роскоши и уюта. Мягкие бархатные сиденья.

Мы расположились друг напротив друга: я — слева, Злата — справа. Несмотря на важность предстоящего визита, в воздухе витало чувство спокойствия и безмятежности. Волнение, которое я испытывал ранее, превратилось в приятное предвкушение.

— Пошла! — крикнул кучер и ударил одну из лошадей. Послышался цокот копыт, и карета тронулась.

Всю дорогу мы ехали молча. Она явно нервничала, а я мялся, не зная, о чём заговорить.

Есть ли у нас общие темы?

Навряд ли…

Пытался найти что-то, кроме академии, но мыслей не было. А об академии говорить хотелось в последнюю очередь.

Я то и дело бросал взгляды на неё, то на дорогу. В конечном итоге решил сосредоточиться на дороге. Видя обычных людей, живущих своей жизнью, я немного расслаблялся. Возможно, не зря ввязался в эту авантюру, хотя бы ради этого момента.

То, что я вышел из дома и прогулялся, уже хорошо.

Кто бы мог подумать, что спустя тридцать минут моё мнение поменяется на прямо противоположное. Переоценил себя и недооценил серьёзность ситуации.

Когда мы подъехали к «дворцу» Белгородских, я невольно залюбовался этим грандиозным строением. Это был не просто дом, а настоящий замок, достойный императора.

Если бы я когда-либо представлял, как выглядит императорская резиденция, она выглядела бы именно так. С виду — обычный замок с башенками, но гранитные стены казались настолько крепкими, что могли выдержать пушечный обстрел.

Вокруг простирались рвы и бастионы.

Быть может тут раньше действительно стояла крепость?

Главное, что меня удивило, была пробка из сотни карет — таких же величественных и роскошных. Но самым неожиданным было то, что нашу карету пропустили без всякой очереди, показывая высшее уважение.

Чего?

Я же незначительный человек.

Ведь так?

Ошибка так думать. Никак не мог привыкнуть к своему статусу. И только сейчас я по-настоящему понял, как глупо мы поступили.

Я иду на бал к уважаемым дворянам! А ведь я никто, просто ряженый аристократ. Ни танцев я не знаю, ни правил этикета.

И куда я лезу?

В самое опасное место, от которого мне нужно было держаться подальше.

Я попробовал собраться, зажмурился и представил, что медитирую. Подышал глубоко, вроде полегчало. И тут карета остановилась.

— Приехали, ваше сиятельство, — вежливо проговорил кучер, нарушая монотонный скрип колес.

— Спасибо, — поблагодарил я, пытаясь скрыть волнение. Мое «спасибо» было неуместным. Кто вообще благодарит кучера за поездку?

Удивилась не только Злата, но и сам кучер.

— Не стоит благодарности. Это моя работа, — вежливо ответил он.

Я не знаю этикета, но, по крайней мере, не плохой человек.

— Нет, как раз стоит, — буркнул я, пытаясь скрыть волнение.

Выскочив из кареты, я сразу почувствовал неладное. Ощутил на себе десятки, если не сотни взглядов людей.

Я старался смотреть прямо на широкую лестницу, покрытую алой дорожкой. У подножия стоял какой-то важный «дядька» в расшитом красном костюме и парике. Он встречал всех гостей.

— Пойдём, — пробормотал я Злате, протягивая ей руку и помогая выбраться из кареты.

Этот жест окончательно привлёк внимание публики. Они и так смотрели на меня с любопытством, но сейчас… Я уже отчётливо слышал их шепот: приехал новый директор и не один, а с учительницей.

— Благодарю…

Но больше всего меня поразило то, что в толпе я разглядел барина Олега Некрасова, его отпрыска Авдея и дочку Лелю — короче, всю их чёртову семейку.

А они-то что здесь делают? Разве не должны сидеть в своей деревне и не высовываться?

Если они меня узнают, то всем станет известно, что я никакой не дворянин, а простой холоп, который по идее должен быть мёртв.

Сердце бешено колотилось в груди. Казалось, что ещё чуть-чуть и я грохнусь в обморок. Я знал, что вляпался по уши. Моя авантюра могла рухнуть в один миг, стоило кому-нибудь из Некрасовых узнать правду.

Я даже думать об этом не хотел.

И что делать? Мне нужно срочно придумать план!

Неужели у меня паническая атака?

Мир вокруг поплыл, а негативные эмоции сковывали меня, словно самые прочные цепи.

В голове крутилась одна-единственная мысль: Я скоро умру…

Естественно, это не так.

Это лишь глупая мысль человеческого разума. В его особенности думать о плохом, ведь именно такое паническое состояние позволяло ему эволюционировать в жестоком мире.

Было бы по-другому, человек не выжил.

Только сейчас такие убийственные мысли не к месту.

Никто не угрожает, рядом нет опасности. Что уж говорить, никто даже слово лишнего не сказал. А мозг работает на опережение. Меня убивали мои же мысли.

Именно поэтому за ними нужно следить и помнить, что эмоции — это не весь человек. Достаточно просто посмотреть на себя со стороны в эти моменты и сказать: Разве трусливая курица, которая дрожит у входа, и есть я?

Понять, как глупо я выгляжу, уже половина дела.

И тут сознание словно разделяется. Ты стоишь, дрожишь, и одновременно со стороны спокойно смотришь на себя же, и в этот момент становится понятно.

А где я вообще?

Тот, который дрожит, или который смотрит на себя со стороны…

Вопрос тяжелый и необъяснимый.

Я начал успокаиваться, лишь когда почувствовал нежное прикосновение. Чья-то рука провела по моей спине, и тихий голос прошептал:

— С тобой всё хорошо?

Хотелось сердито закричать: Нет, не в порядке! Ты разве не видишь?

Но, стиснув зубы, я выдавил из себя:

— Всё в полном порядке.

Почему не сказать правду?

Смысл в том, что люди не поймут по моему лицу, что творится на душе.

Никто не поймёт.

Все люди устроены похожим образом.

Они эгоисты, думающие только о себе. И понять эмоции других практически невозможно.

Я ведь тоже не знаю, что чувствуют люди вокруг. Скорее всего, те мысли, которые я проецирую на них, являются отражением меня же.

Смотришь на людей, а видишь в них только себя.

Обдумав ситуацию с Некрасовыми, я понял, что им нужно бояться. В моих руках власть, способная растоптать их семью, смешать с грязью.

К завтрашнему утру о роде Некрасовых все забудут. Они могут стать лишь историей или даже просто пылью.

Думая таким образом, я наконец перестал бессмысленно переживать.

Но почему же я всё равно боялся?

Не знаю. Быть может потому, что знал, что не убийца. И тем более не буду убивать по таким глупым мелочам.

Больше всего удивляла Злата, когда она сжала мою ладонь, и наши пальцы соединились в замок. Со стороны мы выглядели как парочка, а я почувствовал тепло.

— Я буду с тобой, — сказала она.

Девушка не отвернулась, не бросила. Просто спокойно встала рядом.

И тогда понял: даже если весь мир против нас, это не такая уж плохая судьба.

Осознание того, что я не одинок, пронзило, как глоток свежего воздуха. Это чувство поддержки заставило расправить плечи, выпятить грудь, поднять голову и искренне улыбнуться.

— Ты чего улыбаешься? — спросила Злата, поправив локон своих волос. Она подумала, что что-то не так с её лицом.

— Ничего… — хотелось быть более искренним, поэтому добавил, — Прости, что раскис.

— Чего? — не поняла Злата, ведь со стороны выглядело так, будто я высокомерно осмотрелся по сторонам, заставляя всех людей замолкнуть.

И в мыслях ни у кого не было, что новый директор словил паническую атаку.

— Я знаю, что это будет звучать неожиданно. И что я не могу тебе обещать многого, но знаю точно: тебя здесь никто не тронет.