Измученные смутой времени - Егоров Виталий - Страница 29

— Сергей Петрович, не нахваливайте меня, — смущенно произнес Седов. — Обычная оперативная комбинация, ничего сверхсложного там не было.

— Ладно, не скромничай, — похлопал его по спине руководитель. — Напишем представление о поощрении. А теперь садись и пиши рапорт.

— О чем?

— Как о чем? Согласие о переводе в убойный отдел. Ты же хотел там работать?

— Да, хочу.

— Мечтаешь раскрыть убийство своего друга?

— Да, мечтаю.

— Вот и пиши рапорт.

Не прошло и недели, Седов уже служил в подразделении, специализирующемся на раскрытии преступлений против личности. Всего там работало семь оперативников — все прожженные волки, раскрывшие не одно убийство, задержавшие десятки вооруженных преступников, и он восьмой — новоиспеченный офицер милиции, которого теперь коллеги будут уважительно называть сыщиком убойного отдела.

На второй день работы, когда опер только входил в курс дела, выезжая со старшими товарищами на места преступлений, допрашивая подозреваемых и потерпевших, его вызвал Жуков. В кабинете у начальника уголовного розыска находился незнакомый ему мужчина в штатской одежде, которого Жуков представил как майора госбезопасности Фесуненко.

— Он хочет уточнить кое-какие обстоятельства относительно разработки группы Чудова Лаврентия Павловича по прозвищу Бугор, — объяснил руководитель и кивнул в сторону комитетчика: — Пожалуйста, Александр Иванович, задавайте вопросы.

Сотрудник госбезопасности, пододвинувшись поближе к оперу, спросил:

— При разработке фигурантов вы были в качестве внедряемого?

— Да, меня внедрили в банду Бугра.

— Кто рекомендовал вас в качестве кандидата на выполнение оперативной комбинации?

Не зная, как лучше ответить на этот вопрос, сыщик бросил взгляд на Жукова. Тот выручил его:

— Это я предложил его кандидатуру.

Кивнув в знак согласия, комитетчик задал следующий вопрос:

— Как прошло внедрение? Были ли какие-нибудь препоны, нестыковки?

— Да вроде нет, — пожал плечами опер и подумал:

«К чему весь этот допрос? Что он хочет от меня? Обрез? Точно обрез! Он сейчас подведет разговор к теме об оружии! И что? Хочет в чем-то меня обвинить? В чем? Ладно, послушаем, что он скажет дальше».

Догадки сыщика подтвердились. Фесуненко, выдержав многозначительную паузу, задал вопрос:

— У преступников было оружие?

— Да, обрез охотничьего ружья.

— Калибр, приметы оружия помните? И вообще, как вы увидели этот обрез в руках у преступников, и конкретно в чьих?

— Обрез был в руках Купченко или Купца. Он приставил его к моей голове, и мне показалось, что это одноствольное, курковое ружье шестнадцатого калибра.

— Какова была длина ствола?

— Не скажу точно, наверное, сантиметров двадцать пять.

— Это точно был обрез, а не муляж какой-нибудь?

— Это точно был обрез. Я изымал ранее похожий, держал в руках. Тоже был курковый.

— Отдельно боеприпасы к нему не заметили?

— Нет, патронов я не видел.

— Ладно, на этом пока закончим беседу, — подытожил разговор сотрудник госбезопасности. — Я вот о чем попрошу вас: вы подробно, поминутно опишете всю вашу роль при проведении оперативного внедрения в преступную группу, при этом не упустите ни одну мельчайшую деталь. На это вам дается ровно сутки, завтра в это же время я зайду к Сергею Петровичу за вашим отчетом.

Когда комитетчик покинул кабинет Жукова, сыщик обратился к последнему:

— Сергей Петрович, к чему все это? Мы в чем-то провинились?

— Скандал поднимается нешуточный, — объяснил начальник уголовного розыска. — Над нашим министром сгущаются тучи. Комитетчики нашли такие нарушения, которые наличествовали в функционировании изолятора временного содержания Нерюнгри, что волосы дыбом встают. Оказывается, там все покупалось и продавалось, арестованным заносились наркотики и другие запрещенные препараты и вещи. Сейчас идет сбор материалов, и дело будет рассматриваться в Москве на совместном совещании МВД и КГБ, где, скорее всего, нашего министра снимут с должности. Вот почему КГБ требует от тебя отчета.

— А что будет с Анисимовым? Он же руководитель операции.

— Да ничего ни с ним, ни с тобой не будет, — махнул рукой Жуков. — Вы действовали правильно, ликвидировали банду, выявили предателя, раскрыли два убийства. Комитетчикам положено все это проверить, так что пусть проверяют. Поэтому успокойся и напиши свой отчет, а завтра занесешь его мне пораньше, чтобы и я, на всякий случай, ознакомился с ним.

Выйдя от начальника, Седов позвонил Артеменко в Нерюнгри. Когда тот поднял трубку, сыщик спросил:

— Где Анисимов?

— Здесь. Дать трубку?

— Пожалуйста.

Услышав рассказ опера о том, что комитетчики интересуются разработкой Бугра, Анисимов поворчал:

— Чекисты нас тут тоже тягают: откуда обрез, зачем обрез, можно ли было предотвратить передачу его угонщикам. Короче — дурдом, но ничего, прорвемся. А ты-то как? Пристроился к своим убойникам?

— Да, Леонид Иосифович, уже два дня пребываю в новой ипостаси. Работа интересная, нравится.

— Погоди, погоди, скоро перестанешь появляться дома, тогда и скажешь, интересна ли она, — засмеялся Анисимов.

— А я уже два дня не был дома.

— Вот, вот, то ли еще будет! Ладно, не переживай, а напиши подробный отчет о командировке, там нечему стыдиться, все сделано на «отлично», можно сказать, по учебнику об оперативно-разыскной деятельности.

Седов всю ночь корпел над текстом отчета о разработке, где он выступил в качестве внедряемого штатного сотрудника милиции в преступную среду.

Закончив под утро поместившееся на пяти листах описание своих похождений в стане врагов, он в задумчивости походил по комнате, достал шестой лист бумаги и добавил свое видение произошедшему:

«Считаю, что предотвратить передачу преступникам обреза охотничьего ружья в изолятор временного содержания арестованных и задержанных мы не могли. К тому времени у нас не было оперативной информации о готовящемся угоне воздушного судна, мы проводили свою разработку, не связанную с этим захватом самолета. Если мы, увидев обрез, сразу приступили бы к его изъятию, то поставили бы под угрозу реализацию операции в целом, в итоге не были бы выявлены хищения из вагонов, убийства двух людей, не было бы произведено совместное с КГБ изобличение предателя, затесавшегося в рядах милиции. Каждый должен делать свое дело. Ответственность за угон самолета полностью лежит на руководстве отдела милиции и, в частности, на сотрудниках, отвечающих за деятельность изолятора».

Утром он положил рапорт на стол перед Жуковым, тот прочитав, довольно хмыкнул и заметил:

— Хорошо написано, особенно последний абзац. Действительно, вашей вины тут нет, пусть отвечает руководство Нерюнгринского отдела милиции. Плохо, что они потянут за собой и министра.

Министром внутренних дел был генерал Балуев, гражданский человек, по партийной линии назначенный руководить беспокойным ведомством. Оперативный состав относился к нему хорошо, поскольку тот не вмешивался в их дела, и, зная, насколько тяжело нести бремя борьбы с организованной преступностью, старался помочь им в первую очередь.

Положив рапорт в папку, Жуков приказал:

— Все твои заняты, поэтому поручаю выехать на место происшествия. Дежурный только что сообщил, что недалеко от кафе «Катюша» в канаве обнаружен труп. Посмотри — криминальный он или нет. Если не криминальный, то собери материалы для отказа в возбуждении уголовного дела.

— А если криминальный? — спросил опер.

— Тогда придется раскрывать преступление, — улыбнулся руководитель. — Давай привыкай уже к новой должности — ты сейчас опер-убойник.

— Понял, — улыбнулся в ответ сыщик. — Разрешите идти?

— На труп выедет следователь прокураты, ты познакомься с ним и выполняй его поручения, при этом проявляй оперативную смекалку, — напутствовал его руководитель. — Также сходи в морг на вскрытие тела и заведи знакомства с судебными медиками. Отныне эти два специалиста будут твоими постоянными спутниками в расследовании убийств.