Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 24
- Предыдущая
- 24/54
- Следующая
— Плёнку, надеюсь, привёз? — спросила она.
— Да, конечно.
— Правильно всё написал, — серьёзно взглянула она на меня. — Молодец. А откуда ты про это письмо узнал?
— Друзья в Комитете по миру работают, — объяснил я.
— Везёт же, — покачала она головой. — Хорошие у тебя друзья.
— Я и сам там начинал, — улыбнулся я.
— Как понять «начинал»? — с недоверчивым прищуром взглянула она на меня. — А сейчас, тогда, ты где работаешь?
Думал, доставать кремлёвскую корочку или не стоит? Решил, что, всё-таки, не стоит. Относится она ко мне хорошо, пирожки своё дело делают, статьи выходят. Что ещё надо? Чтобы она напряглась из-за моей работы в Верховном Совете? Ни к чему это, поэтому ответил:
— А теперь я внештатный корреспондент газеты «Труд»!
Она рассмеялась и одобрительно похлопала меня по плечу.
Святославль. У дома Алироевых.
Аполлинария возвращалась домой с работы. Немного задержалась, прошлась по магазинам, продуктов подкупила, хотела к завтрашнему дню вкусненького чего-нибудь приготовить. Ахмад на работу звонил, сегодня вечером выезжает домой. Вопрос с подарком Паше родня решила.
— Такой подарок, Поля! Закачаешься! — хвастался довольный муж. — Возьмешь на работе пару отгулов, надо нам с тобой в Москву съездить.
Улыбаясь своим мыслям, Аполлинария не сразу заметила людей у своих ворот.
Подойдя ближе, она узнала Веру Бондарь, ту девушку, что приходила просить её о помощи своему мужу. А это, по всей видимости, он и есть, — догадалась Аполлинария, разглядывая худощавого парня с малышом на руках.
— Ну что, всё получилось? — радостно спросила она у них, подойдя к своему дому.
— Спасибо огромное! — произнёс Бондарь.
— Спасибо вам! — вдруг бросилась ей в ноги его жена и расплакалась. Малыш на руках у отца тоже тут же заревел, испугавшись непонятной ситуации.
— Ну что ты, что ты, — заволновалась Аполлинария. Вдруг, кто увидит. Разговоры пойдут. И поднять бы ее, да руки авоськами заняты с покупками, — Всё хорошо. Уже всё хорошо. Вставай, вставай…
— Как нам вас отблагодарить? — спросил Бондарь.
— Лучшая благодарность, это если вы забудете, кто вам помог, — умоляюще посмотрела на них Аполлинария. — Не говорите никому об этом, пожалуйста.
Бондари удивлённо переглянулись между собой и одновременно кивнули.
— Удачи вам, ребята. Пусть всё у вас будет хорошо, — благословила она их, и попрощалась, открывая калитку.
Они ещё постояли немного у ворот. Аполлинария видела с крыльца, как они нерешительно пошли вдоль по улице.
После редакции поехал на Щербаковскую проверить ремонт. Ну и если Иван на месте, то надо с ним переговорить насчёт экспедиции.
Только свернул во двор, как Родька, гулявший у своего второго подъезда, увидев меня, бросился со всех ног с криком: «Паша!».
Вышедшая в это время из нашего подъезда молоденькая почтальонша не успела среагировать, и он снёс ей почтовую сумку с плеча. В тот же миг письма и телеграммы, как карточная колода, взлетели вверх и рассыпались по асфальту. На лице Родьки отразился ужас.
Журналы почтальонша успела подхватить, и стояла, растерянно глядя на всё это безобразие.
— Родька, блин! — подбежал я к ней и наклонился, собирая все это бумажное богатство. — Помогай давай! Что стоишь столбом?
Он опомнился и принялся мне помогать. Пока она уложила в сумку журналы, мы вдвоём быстро собрали все конверты, листочки и телеграммы и подали ей.
— Спасибо, — взглянула она на меня и поправила синий форменный берет, съехавший на затылок. — Что ж ты несёшься, как угорелый? — упрекнула она Родьку.
— Хорошо ещё, что сухо, — добавил я. — А то сейчас вся почта в грязи была бы.
— Я больше не буду, — заныл пацан.
— Больше и не надо, — улыбнулся я почтальонше, и она пошла дальше по своим делам. А я обнял Родьку за плечи и успокаивающе сказал: — Хорошо всё, что хорошо кончается. Сегодня тебе повезло. Но вообще, смотри, куда бежишь.
Хорошее настроение вернулось к нему, и он забросал меня кучей новостей из своей жизни, провожая меня до квартиры.
На квартире работы шли полным ходом, уже залили полы в нашей спальне. Полы в коридоре, как я понял, они будут делать в последнюю очередь. Прораб уточнил у меня высоту для выключателей света, ещё несколько рабочих моментов и я пошёл к Ивану, прикинув, что он уже должен быть дома после работы.
Иван, в отсутствии Ирины Леонидовны, сам готовил себе ужин. Бесподобно пахло жареной картошечкой с луком. Нарезал ее тонкими ломтями, и очень грамотно поджарил в масле, не спалив.
— А ты, я смотрю, неплохо сам справляешься, — заметил я.
— Так у меня стаж экспедиционной жизни знаешь, какой? — улыбнулся он, накладывая мне тарелку картофана. — Я из топора суп могу сварить! Так что один спокойно проживу. И постираю, и приготовлю, и носки заштопаю.
Ещё бы полы мыл иногда и цены бы тебе вообще не было, — подумал я, осматриваясь вокруг.
Договорились с ним в среду поехать одним днём в Городню. Записал себе в ежедневник назавтра связаться с председателями сельсовета и колхоза, предупредить о нашем приезде, на память уже совсем не рассчитываю.
Пока ехал на Котельническую набережную, вспоминал свою холостяцкую жизнь в первой попытке. В общем-то, да, нормально я справлялся один с хозяйством, и готовил, и убирался, и стирал, и в магазины ходил… И вдруг я осознал, что не помню, когда последний раз ходил с женой по магазинам. Похоже, эту обязанность взял на себя Загит. Сейчас приеду, надо поблагодарить его за это.
Дома меня ждал ужин, ел и думал, а ведь я же и мусор уже сколько времени не выношу. Посмотрел на Загита, который прошёл на чёрную лестницу курить, и удивился сам себе. Почти полтора месяца за меня делают всю домашнюю работу, а я это только сегодня заметил. Решил вопрос с посещением занятий, свободное время впервые появилось, вот и начал рефлексировать…
— Что я без вас делать буду? — спросил я, когда Загит вернулся.
— Если совсем трудно станет, Марата зови, — серьёзно ответил тесть. — Он поможет.
— Да у него у самого — учёба, работа, тренировки, курсы арабского, — махнул рукой я.
— Жизнь такая настала сумасшедшая, — на полном серьёзе заметил Загит. — Удивляюсь, как вы всё успеваете?
Тут раздался междугородний звонок. Звонила мама, радостная. Вот совсем другое дело.
— Приходил сегодня Бондарь с женой, — сообщила она. — Его отпустили. Очень благодарили, что ты его спас и семью. Скоро Ахмад приедет, он сейчас у родственников в Грозном. Ему отпуск дали в себя прийти. Мы хотим через пару дней к вам приехать.
— Конечно! Будем рады, — заверил я её. — Что там Шанцев? Ирину Викторовну ещё не уволил?
— Она на бюллетень села, — хихикнула мама.
— И это правильно, — улыбнулся я. Прислушалась, значит.
Мы поговорили ещё немного об их с Ахмадом планах на поездку и время разговора вышло. Мы не стали продлевать, скоро всё равно увидимся.
Москва. Общежитие МИИТа.
Миша Кузнецов получил письмо от Натальи, своей соседки по Святославлю. Они виделись последний раз летом перед его отъездом в Москву. Миша, вдруг, поймал себя на мысли, что в этот раз уже не ждал от неё письма с нетерпением, как в прошлом году в Брянске. Учёба, работа, нервотрёпка с отчислением, тренировки по самбо три раза в неделю не оставили места никаким другим переживаниям.
Мише стало стыдно, что он совсем не вспоминал о подруге. В своё время её письма здорово помогли ему адаптироваться в Брянске, когда он уехал из семьи и долго привыкал к общажной жизни.
Наташа писала, что они с мамой на ноябрьские приедут в Москву. Остановятся у маминой родни и написала их телефон. Подразумевалось, что Миша должен позвонить, чтобы встретиться, потому что ему-то позвонить некуда.
Удивившись отсутствию у себя энтузиазма от предстоящей встречи, Миша спрятал письмо к себе в портфель, намереваясь обязательно позвонить. Надо встретиться, — думал он. — А то ещё обидятся… Будут, потом, моей матери высказывать.
- Предыдущая
- 24/54
- Следующая