Паучий дар - Хардинг Фрэнсис - Страница 31

Голова Келлена неожиданно показалась над водой, он откашлялся и глотнул воздуха. Обмотанная водорослями когтистая рука снова потянулась к его лицу, чтобы затащить обратно на глубину. Но вдруг Бледная Мальва замешкалась. На краю болота, в котором барахтался Келлен, стояли двое с веревкой в руках. Тонкая фигурка Неттл маячила позади, а впереди возвышалась крепкая женщина в бордовом платье. Она тянула веревку с недюжинной силой.

– Мама, – с холодной горечью сказала Клевер, – ты выглядишь нелепо. Не стыдно тебе хватать маленького мальчика?

Бледная Мальва не ответила, но и попыток утопить Келлена больше не предпринимала. Ее голова по-прежнему прижималась к его, а холодные пальцы сомкнулись на его лице. Взгляд Бледной Мальвы скользнул по платью и туфлям, которые когда-то принадлежали ей. Низкое шипение, вырвавшееся из ее горла, было исполнено боли.

– Ты меня обманула, – сказала Клевер. – Ты говорила, что я никогда не смогу носить такие платья. И тем не менее… Вот она я. Ты только посмотри! – Она подняла ногу, чтобы свет фонаря заиграл на медных колокольчиках. – Слишком изящные для меня, правда? У тебя же был длинный список того, что я никогда не смогу! По-твоему, я не умела петь и танцевать. Я выставляла себя полной дурой, стоило мне открыть рот. Мне не хватало ума. И без тебя я бы не справилась, так? – Клевер горько рассмеялась, а потом ахнула, словно тяжелый груз свалился с ее души. – Вот только я справилась. Я замечательно справлялась тридцать лет. И без тебя мне было лучше.

Остатки неловкости покинули Клевер, она больше не была похожа на девочку, тайком нарядившуюся в мамино платье. Теперь она грозно нависала над болотом в своем кроваво-красном наряде.

– Я изводила себя из-за того, что наслала на тебя проклятие. – Клевер дрожала от переполнявших ее эмоций. – Но знаешь, что хуже всего? Я не скучала по тебе. Я не горевала по матери, потому что у меня ее никогда не было. Ты никогда не относилась ко мне как к своему ребенку. – В глазах Клевер заблестели злые слезы. – Я была глупой служанкой! Той, об кого ты вытирала ноги, кто выполнял за тебя всю ненавистную работу! И я ненавижу себя за то, что не сказала ни одному из твоих поклонников, какая ты двуличная мегера! Ненавижу себя за то, что шнуровала твои корсеты и чистила тебе туфли! Ты сделала меня соучастницей своих жестоких игр! На мне лежит часть твоей вины! Но ты не прекрасная соблазнительница! Так что оставь свои глупые игры! Ты всего лишь тщеславная, порочная, глупая женщина, которой нравится причинять людям боль, потому что больше она ничего не умеет! Ты жалкая и бесполезная, и самое время тебе наконец повзрослеть!

Келлен вдруг понял, что с руками, лежавшими у него на плечах, что-то произошло. Они больше не тянули его на дно тяжестью змеиных колец. Лишенные силы, они цеплялись за него так, словно их обладательница отчаянно боялась утонуть. Длинные волосы, разметавшиеся по воде, стали седыми, щека возле его щеки – серой, а рыдания, разносившиеся над болотом, – совсем человеческими.

На обратном пути в Хавел Неттл баюкала натертые веревкой ладони и все боялась, как бы ее не стошнило. Она видела, как болото сомкнулось над головой Келлена. Но теперь он шагал за ней, весь покрытый грязью и все еще принадлежащий миру живых, и время от времени выплевывал кусочки ряски. Клевер несла мать на руках, побледнев от напряжения. В какой-то момент Келлен нагнал Неттл и хрипло пробормотал:

– Спасибо.

– За что?

– За то, что звала меня. Ты помогла мне опомниться.

На миг ей показалось, что он хочет сказать что-то еще, но вместо этого Келлен вымученно улыбнулся.

Выйдя из леса, они обнаружили, что никто в деревне не спит: все ждали их возвращения. Жители Хавела быстро разожгли костры и принесли сухие одеяла для Келлена и Белтеи. Дети опасливо выглядывали из дверей хижин: им было и страшно, и ужасно любопытно посмотреть на знаменитую болотную ведьму. Но Бледная Мальва, которой все так боялись, оказалась всего лишь дрожащей старухой с длинными всклокоченными волосами. Зеленое платье обратилось в грязные лохмотья, когти – в обломанные ногти. Можно было подумать, что она способна лишь плакать.

Клевер посадила мать у огня. Ее руки дрожали, когда она накидывала одеяло на хрупкие плечи и подносила Белтее деревянную миску с горячим бульоном. После снятия проклятия Клевер не сказала матери ни слова, и бледное лицо ее хранило все то же выражение крайней сосредоточенности. При первой же возможности она тихо ускользнула к себе домой. Чуть подождав, Неттл пошла за ней. Клевер сидела перед хижиной на пеньке, приспособленном под стул. Она переоделась в собственную одежду и собрала волосы в привычный узел.

– Какая же я трусиха, – покачала головой Клевер. – Не знаю, как с ней говорить. После всего, через что я заставила ее пройти… После всего, что сказала ей у болота! Что еще я могу сказать?

Неттл не стала обещать, что Белтея обязательно простит ее. И не стала убеждать, что все будет в порядке. Она просто молча ждала.

– Но рано или поздно мне придется посмотреть ей в глаза, так? – пробормотала Клевер. – Кто-то же должен о ней заботиться.

– Они кого-нибудь найдут, – предположила Неттл.

У Клевер вырвался тихий, полный горечи смешок.

– Нет. Такова моя доля. Пусть я не верну тех, кто погиб из-за моего проклятия, но это меньшее, что я могу сделать. – Клевер тяжело вздохнула. – Я нужна ей.

– Ей нужен кто-то, кто будет за ней ухаживать. Но не ты. Ты последняя, кто ей нужен.

– О чем ты? – спросила Клевер. Ее глаза испуганно блестели.

– Она отняла у тебя жизнь, – пояснила Неттл. – Сначала сделала тебя несчастной, когда ты была совсем юной. Всего лишь раз ты решила постоять за себя – и следующие тридцать лет мучилась чувством вины. Тридцать лет ты себя ненавидела, бегала за ней, вымаливала прощение и не думала ни о чем другом. И теперь ты хочешь посвятить остаток своих дней заботе о ней? Чтобы она могла проворачивать нож в ране всякий раз, когда ей вздумается?

– Но ведь я это заслужила? – мрачно посмотрела на нее Клевер.

– Дело не в том, что ты заслужила, – тихо ответила Неттл. – Ей с тобой небезопасно.

Клевер рвано вздохнула, воздух как будто застрял у нее в горле. Она уставилась на Неттл, шлепая губами, как рыба.

– Я никогда больше не причиню ей вреда! – наконец выдавила она.

– В прошлый раз ты не смогла остановиться, – напомнила Неттл.

– Но я с тех пор изменилась! Я больше никого не прокляла!

Неттл поверила ей; если честно, она и сама уже об этом догадалась. Принято думать, что проклявший раз проклянет снова, но почему-то Неттл казалось, что к Клевер это не относится.

– Да. Потому что твоей матери не было рядом. А теперь она вернулась.

– Тогда… Мне следует отправиться в Красную лечебницу, так? – Клевер сморгнула слезы и уставилась на свои руки. Наверное, уже представляла, как их заковывают в железные кандалы.

В Красной лечебнице ей было самое место. Ведь туда отправляются проклинатели. Но у Неттл возникла другая идея.

– Думаю, ты должна зайти в хижину и решить, без каких вещей не сможешь обойтись. Потом сложить их в сумку и навсегда покинуть Хавел, чтобы искупить свою вину где-нибудь подальше отсюда. Ты ведь ненавидишь эту деревню, правда?

Затем Неттл поднялась и пошла обратно к кострам, оставив Клевер наедине со своими мыслями. По пути она миновала хижину, на крыше которой устроился Янник. Он сидел, запрокинув назад черную голову. Заслышав ее шаги, он перестал притворяться, что спит.

– Почему ты так поступила? – спросил он. – Она ведь проклинательница!

– Так она никогда больше не сможет никого проклясть, – сказала Неттл.

– Откуда ты знаешь? – Янник клевал ее мыслями, как острым клювом. – Год назад тебе бы это и в голову не пришло. Что с тобой случилось?

– Оставь меня в покое! – огрызнулась Неттл и пошла прочь. Но слова Янника занозами засели у нее в памяти.