Паучий дар - Хардинг Фрэнсис - Страница 29

– Джейберт, мы всё знаем, – добродушно проговорил Твенс. – И никто тебя не винит.

Джейберт уставился на старого друга, и его брови медленно поползли вверх. До него со скоростью падающего перышка доходила простая истина.

– Так вы думали, что это я ее проклял?! – На лице Джейберта проступил неподдельный ужас. – Я бы никогда так не поступил! Я любил ее больше жизни!

– Джейберт, я вообще-то здесь, если ты не заметил! – возмутилась светловолосая женщина, стоявшая рядом с ним. Неттл догадалась, что это его супруга.

– Ты блефуешь, Клевер! – закричал Твенс.

Когда толпа подалась вперед, в глазах Клевер мелькнула паника, и Неттл поняла, что та действительно блефует. В ее душе не зрело проклятое яйцо. Темный вихрь не ждал, что его выпустят наружу. Перед ней стояла всего лишь несчастная, терзаемая виной женщина, которая тридцать лет изводила себя воспоминаниями об одном-единственном проклятии.

Нож у Клевер отняли. Неттл и Келлена схватили и вытащили из хижины. Янник продолжал оглашать небо безутешными воплями.

Кто-то заломил руку Неттл за спину. Трое или четверо мужчин прижали Келлена к стене хижины. Старший сын Твенса сгреб в кулак его воротник. В другой руке, чуть заметно дрожавшей, он держал серп.

– Послушайте, вы! – закричал Келлен. – Я знаю, как сделать так, чтобы все получили желаемое! Все, кроме Канцелярии, но их тут нет, так что кого это волнует? Есть способ снять проклятие так, чтобы Хавел остался маленькой и скучной деревенькой, раз уж вам так хочется.

– Неправда! – воскликнула женщина, стоявшая в первых рядах. – Нам нужна Бледная Мальва!

– Да нет же! – сказал Келлен. – Вам нужна легенда о Бледной Мальве!

По толпе пробежали недоуменные шепотки.

– Она же что-то вроде пугала, – продолжал Келлен. – Наслушавшись страшных историй, люди стараются держаться подальше от здешних мест. Все и так знают, что Бледная Мальва – не выдумка, она убила и напугала достаточно народу. Но вы прекрасно можете обойтись без настоящей болотной ведьмы, хватит и того, что о ней рассказывают. Даже если я сниму с нее проклятие. Нужно только держать язык за зубами.

Повисло долгое молчание. Жители деревни озадаченно переглядывались. Одних предложение Келлена слегка обнадежило: они явно не горели желанием проливать кровь. Другие продолжали сомневаться.

– Откуда мы знаем, что ты сохранишь нашу тайну? – спросил старший сын Твенса.

– А что еще вам остается? – отозвался Келлен. – Убить меня? При свете дня, на глазах у соседей?

Здоровяк побледнел.

– Так что, перережешь мне горло своим серпом? – неумолимо продолжал Келлен. – Серп-то хороший. Думаешь, сможешь им пользоваться после такого? Только представь, что будешь каждый день смотреть на свои руки и вспоминать, как они обагрились кровью. Что будешь до самой смерти жить в деревне, где каждый знает о том, что ты сделал. И они тоже будут вспоминать об этом всякий раз, как тебя увидят. Ты сможешь прочесть это в их глазах. Лицо мое ты тоже вряд ли забудешь. Оно останется с тобой, как бельмо на глазу. Нет, перерезав мне глотку, ты от меня не избавишься. Я буду преследовать тебя до скончания веков.

Рука, сжимавшая воротник Келлена, затряслась, а потом отпустила его так резко, будто он раскалился добела.

– Вы же не хотите убивать ни меня, ни мою подругу. – Голос Келлена едва заметно задрожал. – Никто из вас не хочет. Это и не обязательно.

Толпа напряженно молчала. А потом светловолосая жена Джейберта вдруг сказала:

– Пусть снимут с нее проклятие.

– Так твой Джейберт с ума по ней сходил! – воскликнула мать Армона. – И до сих пор сходит!

– Я знаю, – бойко ответила жена Джейберта. – И я предпочту соперницу, которой могу врезать, благодарю покорно! А не какую-нибудь прекрасную нестареющую ведьму.

Ее будничный тон привел некоторых соседей в чувство. Они продолжали перешептываться, но Неттл заметила, что многие опустили оружие. Паника потихоньку отступала. С отчаянно бьющимся сердцем Неттл решила, что ей, пожалуй, нравится миссис Джейберт.

– Уверена, что твои соседи не передумают и не воткнут нам нож в спину? – вполголоса спросил Келлен, поднимаясь вслед за Клевер по лестнице в ее хижину.

– Вряд ли, – с сомнением ответила она. – Если, конечно, кто-нибудь их не спровоцирует.

Неттл с Янником на плече зашла последней. Чайка быстро облетела опрятную, не слишком просторную комнату и устроилась на гамаке, продолжая расстроенно хлопать крыльями.

– Тогда давайте не будем терять время, – прямо сказала Неттл. – Келлен, у тебя есть план?

План у Келлена имелся, правда в общих чертах. Он знал, что нужно сделать, где и в котором часу. Но пока все это не уложилось у него в голове, Келлен с трудом мог объяснить, в чем суть, и оттого вопросы его только раздражали. Ему пришлось напомнить себе: остальные не виноваты в том, что они не способны видеть разрозненные нити сложившейся ситуации.

– Клевер, можешь принести одежду матери? – попросил он.

Сбитая с толку, Клевер открыла сундук, прибитый гвоздями к стене. Залившись румянцем, она принялась доставать платья, чулки цвета сливок, льняные сорочки, перчатки и шали. Хотя вещи слегка полиняли и отсырели, было видно, что Клевер хранила их бережно, как святыни, и время их почти не тронуло. Келлен окинул платья взглядом ткача и мысленно восхитился. Пусть их сшили не из шелка или атласа, все равно для Хавела они были слишком нарядными. Он рефлекторно протянул руку, чтобы погладить ткань, но Неттл схватила его за запястье.

– Я же только… – начал он.

– Не нужно! – прошептала Неттл с видом до того серьезным и обеспокоенным, что Келлен сразу передумал трогать вещи Белтеи.

Клевер тем временем взирала на платья матери с ужасом и глубоким чувством вины.

– Ты ведь ни одно из них не надевала? – вдруг сказал Келлен.

– Конечно, нет! – изумленно уставилась на него Клевер. – Это ведь ее платья! К тому же они мне не подойдут. Моя мать была изящной, точно лань, а я… я по-другому сложена.

Неттл выбрала бордовое платье, ткань которого дремотно блестела, будто облитая маслом. Задумчиво прищурившись, Неттл перевела взгляд на Клевер.

– Это бы на тебе хорошо смотрелось, – заметила она.

– Нет! – Клевер яростно замотала головой. – Я не могу носить такие вещи. Я буду выглядеть глупо. Как свинья в шелковых чулках!

– Кто тебе такое сказал? – резко спросила Неттл.

Ответа не последовало, да в нем и не было нужды. Все трое знали, кому принадлежали эти слова.

– Надевай, – сказал Келлен.

– Не могу! – сглотнула Клевер. – Я украла ее жизнь! Я не могу забрать еще и ее одежду, это… неправильно!

Келлен понимал, почему она противится. То, что он предлагал, действительно было неправильным. Нет, они бы не нарушили никакой закон, но совершили бы крохотное моральное преступление, словно добавив оскорбление к большой несправедливости. И как раз поэтому Келлену было нужно, чтобы Клевер надела платье.

– Ты до сих пор стараешься быть хорошей дочерью, – сказал он. – Ничего не изменилось, поэтому ничего не может измениться. Ты должна измениться, пусть даже тебе кажется, что ты ее убиваешь. Сегодня твоя очередь надеть красивое платье и пойти на ту поляну в лесу.

– Ты хочешь, чтобы я снова станцевала, как в ту ночь? – затравленно посмотрела на него Клевер.

– Нет, – покачал головой Келлен. – Я хочу, чтобы ты поговорила с матерью и сказала ей правду.

– Но я уже столько раз это делала! – в отчаянии возразила Клевер. – Я давно ей во всем призналась.

– Нет! – сурово ответил Келлен. – Ты просила у нее прощения, и больше ничего, Клевер. Ты ни разу не открыла, что творится у тебя в душе. Что всегда творилось. И если ты продолжишь молчать об этом, то никогда ее не простишь, как бы сильно ты ни старалась.

Вот теперь Клевер по-настоящему испугалась. Келлен задался вопросом, какие чувства она хранила в своей душе под замком, как платья матери в сундуке.