Экспедиция (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 46

— Да ну брось! Сильно повреждён?

— Сердце поражено, похоже.

— Жаль. Пилот что⁇

— Ещё не знаем.

— Судя по сломанным деревьям и прочим следам, — докладывает разведчик, осмотревший уже местность. — Падение было примерно месяц назад.

— Соглашусь, — озвучил и один казак, перетирая на пальцах землю рядом.

— Но кто его так… — шепчутся.

Все удивлены. Только не Настя. В свете прожектора я увидел её лицо. И понял.

Она что–то знает.

Все это поняли, когда она выругалась себе под нос и скомандовала:

— Илья, открывай кабину.

Зотов с Румянцевым на мехарах ощетинились вокруг лагеря, и пока ещё не лицезрели диковинную машину. Но даже не сомневаюсь, что тоже хотели бы поскорее взглянуть на пилота.

Но не так просто оказалось отворить даже раскуроченную крышку. Скрежет стоял на всю округу. Но Илья справился, благодаря выращенным мной кистям. Правда, потерял два пальца на правой руке, которые попросту оторвались от излишних усилий.

Я даже не сомневаюсь, если бы крышка не была деформирована, ничего бы не вышло.

Ещё в процессе я уловил смрад, а затем из раскрытой кабины повалили насекомые да черви всех мастей, вызывая пусть и кратковременный, но острый ужас у меня, да и у всех вокруг.

Внутри были останки на первый взгляд обычного человека, разложившегося до самых костей.

Осмотром тела прямо в кабине занялись разведчики под чутким надзором Небесной, которая сделалась непроницаемой и перестала выказывать на лице омерзение практически сразу.

Когда оторвали гнездо личинок с запястья, людей озарил эрениевый свет.

Похоже, это и интересовало Небесную в первую очередь.

— Не трогайте! — Ахнула она, когда потянулись, и тут же полезла снимать с кости сама, не забыв заранее надеть белую перчатку.

И напомнив мне тем самым гадкий эпизод с Мастером.

Все ожидали, что это будет кольцо. Но это оказался браслет! И частиц эрения в нём явно больше пяти!!

Медного цвета металл блеснул идеально гладкой поверхностью, когда она смахнула с него всю грязь. Заветные частицы были с внутренней стороны, успел насчитать одиннадцать прежде, чем принцесса, словно опомнившись от наваждения, завернула его в тряпочку и убрала себе в карман.

После этого мне стало ещё интереснее, кто же мог быть в кабине.

Когда принцесса отступила, получив своё, всех перестало интересовать тело. Поэтому полез уже я. И отчего–то волнение нахлынуло нешуточное.

Особенно когда сумел рассмотреть его мундир. Точнее клочки, оставшиеся от него. Бардового цвета материал, лишь визуально напоминающий брезент, на ощупь ни на какой не похож. Он будто из металла, но одновременно мягкий. Мелкие ромбики, внутри которых ещё и переливаются грани. Кажется прочным, и следов пробоин от шрапнели нет.

Вероятно, умер не от неё, а при падении с большой высоты.

Странный материал, не дающий мне покоя, крупными лоскутами лежит по всему телу. И нет никаких лохмотьев, говорящих о том, что у пилота было хоть какое–то бельё. Неужели он носил эту жёсткую форму на голое тело?

— Заканчивайте здесь, — раздался отчего–то сварливый голос Небесной уже метрах в десяти. Похоже, она двинула обратно в лагерь. Как и большая часть бойцов.

Мне показалось, она не хочет, чтобы здесь нашли что–то ещё. И это сильнее разожгло моё любопытство.

— Подожди, — спохватился я, когда прожектора погасли и тихо заскрипели механизмы машины Ильи, который собрался уходить.

— Утром посмотришь, тебе не противно копошиться в нём? — Ответил Илья недовольно и потопал прочь, оставляя меня с трупом в полумраке наедине.

Пришлось обходиться светом эрения со своих колец. Под ограниченным фиолетовым светом стало даже проще трогать останки.

Почему принцессе не интересно докопаться до истины? Почему ей нет дела до этого пилота, сумевшего носить под дюжину частиц и управлять такой махиной⁈

Пока ощупываю кости, мысли и о другом. Сумею ли я восстановить такой? Знаю, если поразить мехару «сердце», то есть его реактор, простому пилоту уже не восстановить машину. Так было у Суслова. Но я же сумел.

Пугает лишь то, что с такой массой металла я могу сожрать весь эрений с колец за милую душу. Ведь как Агни контролировать процесс не умею. Всё у меня интуитивно. И это не даёт уверенности в успехе.

Нащупываю что–то в районе тазобедренной кости. Гладкий неожиданно холодный металл. Бляшка ремня⁇

Приподнимаю одну руку, чтоб лучше осветить своим эрением.

Да, просто бляшка. Прямоугольная, чуть овальная, нащупывается большим пальцем какая–то мелкая гравировка. Тяну её, чтобы забрать, но что–то мешает, зацепившись. Нет, не ремень, его вообще не наблюдается. Похоже, тонкие корни проросли, они и тянутся от бляшки, постепенно отрываясь.

Так, стоп! В груди холодеет, когда я вижу, что скелет шевелится!!

Я замер, и всё прекратилось. Почудилось⁈

А где… странный мундир⁈ Куски ромбовидной ткани исчезли. Успеваю уловить этот процесс ниже груди. Свечу кольцом целенаправленно и ахаю! Материал истончается и сворачивается, будто плавится под термическим воздействием.

По ощущениям тяжелеет бляшка в руке. Вытаскиваю её, избавляя от корней, которые теперь больше походят на тонкую проволоку. Лоскуты странного мундира стремительно исчезают прямо на моих глазах! И вскоре уже не остаётся ничего. Осыпаются остатки гнёзд насекомых, некоторые утопают в костях. Сыплется всё и истончается.

Под светом эрения вижу собственными глазами, как тело вроде бы погибшего всего месяц назад пилота превращаются в многолетний прах. И вскоре лишь пыль оседает на спинке кабины и ссыпается в гнёзда для ног и рук.

Бляшка в ладони ледяная. Ровно так я и ощущаю мороз в груди.

Сползаю с мехара на траву, потому что ноги внезапно отнялись. Хочу отпустить бляшку, а руки не слушаются. Дело в ней!

Понимаю это и ложусь на землю плашмя без всяких сил. Странная бляшка вытягивает их из меня!!

Так и в прах превратиться недолго! Вот же я попался, как глупый зверёк или рыбёшка на наживку.

Кое–как вывернулся и с ладони бляшка всё же сползла. Стукнулась о землю, будто в ней килограммов двадцать. И меня тут же отпустило. Отдышался, ногами и руками пошевелил, которые в чувство приходят с колкой болью, как после судорог.

— Чёртова дрянь, — прохрипел с досадой и сжал челюсть от боли.

А следом заметил, как засиял розовым светом выгравированный иероглиф на странной бляшке! Это же… язык оргалидов!

Твою дивизию! Очередная волна потрясений будоражит до трясучки. Эрений на моих кольцах мерцает, рискуя погаснуть вообще!!

Затаив дыхание жду, ощущая всё же тенденцию к восстановлению. Хотя готовлюсь уже содрать с себя оба кольца, пока не случилось беды. Лишь бы только руки послушались.

Что это за дрянь такая? Она питалась от браслета пилота, а когда Настя вытащила его, позарилась на мой эрений⁇ С браслетом и этой штукой пилот явно непрост, а что если он прибыл с монстрами на Метеорите? В той части, что упала здесь? И боролся с оргалидами на континенте, покуда его не повергла та, самая огромная Чёрная тварь?

Иероглиф снежинкой на бляшке всё сияет, зазывая.

— Что, гадость? Хочешь допить? — Спрашиваю штуку, как живую.

К счастью, эрений вскоре разгорается до прежнего свечения. И я поднимаюсь на сильных ногах.

Стоит встать в полный рост. Иероглиф гаснет полностью, будто сдаваясь.

— Всё? — Разговариваю с бляшкой, как дурак.

Немного помедлив, достаю из кармана платок, которым обычно пот со лба смахиваю. Опускаюсь и, быстро обернув штуковину, убираю во внутренний карман. Через ткань чувствую, что она уже тёплая. И не кажется такой уж тяжёлой.

Хочется осмотреть саму кабину гиганта, пока утром это не сделал тот же Румянцев, но состояние такое, словно я два поля вскопал.

Несмотря на шокирующие находки, ночь прошла гладко.

Позавтракав, собрались и двинули дальше. Колчак отметил местно на карте с погрешностью в километр. Река стала заворачивать на запад, не дав никаких признаков брода, а уж тем более моста. Преодолев шесть километров по правому берегу (учитывая направление течения), мы на мехарах переправили всех людей на другую сторону. И пошли ускоренным маршем на северо–восток по просторному лесу, удаляясь от реки.