Непорочность - Форстер Сюзанна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/81
• Следующая

Девушки, представляющие агентство, всегда почтительны, элегантны и никогда не забывают девиз агентства: «Полное удовлетворение всех желаний клиента»…

«Что правда, то правда, – подумала Мэри Фрэнсис, читая предписания, – это действительно ужасно нудно, да к тому же отдает шовинизмом». И с усмешкой призналась себе, что в ее жизни это уже вторая организация занимающаяся предоставлением услуг, только в монастыре у нее не было электронного адреса для связи, если дело принимало нежелательный оборот.

Брайана сумела бы найти доступ к компьютерным файлам Кальдерона быстрее, чем Гудини. Но Мэри Фрэнсис не Брайана и не Гудини. Она вздохнула, удрученная собственным бессилием, и откинулась на спинку кожаного кресла, не замечая, как натужно заскрипели его пружины.

Стояла глубокая ночь. Офис Кальдерона она нашла без труда, торопливо обыскала его, но ничего интересного не обнаружила. Собираясь уходить, она заметила компьютер. Возможно, именно из-за компыотера ей не позволено заходить сюда? Мэри Фрэнсис решила пошарить в электронной памяти машины, но так и не сумела добраться до файлов Кальдерона – не знала пароля. Скорее всего в компыотере нет ничего, кроме информации о счетах клиентов выставочной галереи, но лучше бы все-таки убедиться в этом воочию.

Мэри Фрэнсис так злилась на себя, что даже вспомнила наставления сестры Фулгенции, твердо верившей, что терпение – суть совершенства и мать всех добродетелей. Она не уставала повторять это послушницам при каждом удобном случае. Если она права – Мэри Фрэнсис сирота и безнадежно порочна, как легко справлялась с компьютером Брайана! У нее был настоящий роман со стареньким, дребезжащим школьным компьютером. Работать на нем она любила не меньше, чем мучить мальчишек своей красотой. Она освоила машину досконально. Была единственным хакером в школе и знала все про закрытые файлы и доступ к ним. Сама Брайана, чтобы закрыть доступ посторонним к своим личным материалам, пользовалась сокращенным нецензурным словом. Брайана и Блю бормотали это слово во время молитв достаточно громко, чтобы другие девочки их слышали; сестры же думали, что они читают молитвы. Девочки давились от смеха, а Мэри Фрэнсис ужасно страдала. Ее сестра обожала скандалы и шум вокруг себя, она жила этим, неудивительно, что в качестве личного пароля она выбрала самое грязное слово, которое знала.

Сейчас, глядя на бесстрастно мигающий, монитор, Мэри Фрэнсис сама готова была выругаться. Она была вне себя от досады, ей захотелось ввести это грязное слово В компьютер, хотя бы просто для того, чтобы посмотреть, как он его воспримет. В одной из директорий ей попался файл под названием «Дневник», заинтересовавший ее, но открыть его не удалось: компьютер требовал пароль.

Для входа в файл необходим пароль! Введите пароль!

– Черт! – Поддавшись порыву, она набрала испанское ругательство и, подавляя нервный смех, ударила по клавише «Enter». Застыв от изумления, она уставилась на экран: там появились датированные страницы дневника. Кто бы ни был автором этих записей, он жил такой яркой сексуальной жизнью, что фантазии Анаис Нин выглядели по сравнению с ней детскими шалостями.

Затаив дыхание, Мэри Фрэнсис читала записи. Высоким слогом автор – женщина – описывала свои сумасшедшие встречи с клиентом. Она писала о «тайном саде чувственных удовольствий», О человеке, который ввел ее в Эдем плотских желаний и пробудил дремлющую в ней страсть: «Он подчинил меня себе без остатка, подчинил мое тело, мой разум, мою душу, и, Боже мой, это сладчайшее из всех возможных порабощение. Я превратилась в настоящую распутницу, жаждущую наслаждений, которые он мне доставляет. Ради него я готова на все».

Мэри Фрэнсис жадно вчитывалась в строки, не в состоянии оторваться. Она уже пробежала записи за несколько недель, как вдруг едва не вскрикнула от неожиданности. Опустив дрожащие пальцы на клавиатуру, она вновь и вновь возвращалась к прочитанному, прежде чем поверила собственным глазам:

«Сегодня ночью Я попросила его называть меня особым именем. Я, наверное, сошла с ума. Да, когда я с ним, я теряю рассудок! Я сама себя не узнаю, но ничего не могу поделать. Я жажду самых извращенных наслаждений. Господи, какой испорченной надо быть, чтобы просить называть себя святым семейным именем, будучи привязанной за руки и за ноги к спинкам кровати, в то время как он доставляет мне острейшее наслаждение разными извращенными способами… шелковой плеткой, которая жалит, словно пчелы, и одновременно наполняет медом, таким сладким, что даже горло сводит от желания…» последняя строка гласила: «Я попросила его называть, меня Селестой».

Мэри Фрэнсис откинулась на спинку кресла. Сомнений не оставалось. Это был дневник Брайаны, тот самый, О котором говорила Блю. Мэри Фрэнсис не могла прийти в себя от изумления, хотя вроде бы удивляться было нечему. Брайана работала в агентстве, и Кальдерон пользовался ее услугами. Мэри Фрэнсис не могла унять дрожь. Она едва соображала, что делает, но знала, что должна дочитать дневник до конца. Дыхание ее перемежалось тихими стонами, она заставляла себя читать дальше и дальше.

Каждая последующая запись была эротичнее предыдущей, и только в последних появились намеки на то, что некоторые действия партнера напугали Брайану и, возможно, причинили ей боль. На этом месте записи внезапно обрывались.

Мэри Фрэнсис была в смятении. Она все еще пыталась осознать смысл прочитанного, когда вдруг ясно различила в тишине осторожные шаги. На секунду замерла, прислушиваясь, и нырнула под стол, но тут же вспомнила про компьютер – включенный монитор ярко светился в темноте. Она нащупала на стене розетку И, молясь, чтобы компьютер был включен именно в нее, выдернула вилку.

Шаги раздавались этажом выше, поняла Мэри Фрэнсис. Насколько ей было известно, кроме Трейси, постоянной прислуги в доме нет. Значит, либо домоправительница не спит, либо сам Кальдерон вернулся раньше намеченного. Спрятавшись под его рабочим столом, девушка попыталась осмыслить то, что узнала. Если в смерти Брайаны повинен именно Кальдерон, то, естественно, он не хочет, чтобы полиция ознакомилась с дневником ее сестры, потому и стер все компрометирующие его страницы, а то, что Мэри Фрэнсис сейчас прочитала, оставил себе на память.

Мэри Фрэнсис понимала, что необходимо как можно быстрее выбраться из кабинета, пока ее не обнаружили, ибо вразумительно объяснить свое присутствие здесь она не сможет. Сейчас это главное, а дальше-дальше она будет искать камеру пыток Уэбба Кальдерона. Она должна найти ее обязательно.

Мэри Фрэнсис проснулась на рассвете с четким ощущением, что в комнате она не одна. Спала она отвратительно, даже во сне не переставая думать о том, что узнала. То, что она чувствовала сейчас, не было сном, разве что ночным кошмаром. Или она опять попала в виртуальную реальность? Только теперь тот, кто был тенью, стоит на балконе спиной к восходящему солнцу и смотрит на нее сквозь открытую дверь.

Сердце Мэри Фрэнсис замерло, почуяв врага. Притворяться спящей было поздно. В монастыре она приучила себя спать на спине на жесткой доске, без подушки. Это был один из способов обуздать плоть и освободить дух. Она и сейчас лежала так же, неподвижно, будто мертвая, но он, наверное заметил, что она открыла глаза.

Она нутром почуяла недоброе. Все ее тело напряглось так, что даже кожа на голове заныла. Это было предчувствие беды, но не страх. Она не боялась его, во всяком случае, так как могла бы бояться другая на ее месте. В монастыре Мэри Фрэнсис обучали умению вести себя в непредвиденных ситуациях и подавляя страх смерти, читая о страшных муках тех, кто пострадал за веру.

Единственное, чего она не знала и знать не могла было то, что для Уэбба Кальдерона смерть и разрушение естественны, как дыхание. Он вырос среди террористов для которых случайная гибель ни в чем не повинных людей была делом обыденным. Смерть может быть избавлением – эту истину он понял много лет назад. Есть многое страшнее смерти.

• Предыдущая
• 22/81
• Следующая