Только моя принцесса (СИ) - Стужева Инна - Страница 47

Монолитная стена, но при ближайшем рассмотрении от и до испещренная трещинами. Тронь, и рассыплется.

И не удержаться.

Потому что…

Я-хочу-снова-к-ней-прикасаться. Хочу вдыхать одуряющий запах, хочу выводить из себя, успокаивать, болтать ни о чем и вместе проводить дни и ночи напролет.

Об этом вопит, и уже давно, не только тело, но и воспаленный, нихрена не желающий слушать гребаный голос разума мозг.

Хочу, и это желание никак не вытравить, намертво въелось в кровь, вошло под кожу. Что бы ты сказал на это?

«Мне кажется она в тебя втрескалась».

И раскаленный клинок прямиком в истерзанное сердце.

А за этим сказанное Алисой «Эмм, да, мы с ним общались. Мы с ним…».

…

Дверь в кабинет уже давно захлопнулась, а я все стою на месте, словно приклеенный и гипнотизирую.

Стену, блин.

Потому что где-то за ней сидит она.

Так бы, наверное, и простоял весь урок, если бы Гор не подошел.

«Втрескалась в тебя».

Проворачивает острее, глубже, безжалостней.

Требует какой-нибудь реакции.

Но единственное, что могу вытолкать…

- Думаю, ты сможешь объяснить ей, насколько это глупо.

По тому, как сосет под ложечкой, легко догадаться, что организм не принимает то, что сам же выдает.

Мне кажется, еще немного, и меня взорвет.

- Нет уж, сам объясняйся, - отвечает Гор. – С меня хватило разговоров с ней по душам. Спрашивала, по каким признакам можно определить, что парень в тебя влюблен, и все такое. Прикинь? С каких это пор интересует?

- И…что ты ответил?

- Да блин, хрен ли знает. Ну, че, выкручивался, как мог. Розовые единороги ведь в голове. Вся ими забита, как у любой девчонки. В общем, я к тому, что…Если решишь с ней замутить, имей в виду, она еще мелкая. Это тебе не Ильина и остальные. Прокатиться и бросить не получится. С любой, но не с Принцессой.

- Думаешь, я совсем дебил, что сам не допираю?

Поворачиваю голову, прищуриваюсь и кошусь на друга.

Тот жмет плечами, и уводит взгляд.

Сплевываю.

Нахрен мне объяснять все по десятому кругу? Будто и правда, а совсем дебил.

Да и не влюблена она.

Задетая гордость, ведь в центре внимания всегда должна быть. Желание потешить самолюбие…

Список можно продолжать до бесконечности.

Теперь вот добавилось…Попрактиковаться в приемах соблазнения…

- Если честно, то она застукала меня с девчонкой, - выпаливает вдруг Гор и тяжело, будто бы натужно, вздыхает. – Ну…в самый неподходящий момент. Мы отрывались с твоей медсестрой, а Лиса…ворвалась в комнату...В общем, как-то так...

Я в это же мгновение срываюсь.

Тело действует быстрее мозга, и вот уже Гор с силой припечатан к стене, а я нависаю над ним. Ладонью больно сдавливаю шею, перекрывая доступ кислорода. И похрен, если пойдет в ответку. Похрен на все.

- Ты идиот совсем! - взрываюсь я. – Она же еще…

Ребенок, блин.

Только лишь силюсь представить, что почувствовала в тот момент Алиса…И словно ушатом кипятка.

- Да сам себя прибить готов, но че теперь? В общем…Мы поговорили потом, и вроде она норм. Отошла, короче.

- Дебил. Так бы и врезал.

- Врежь.

Я судорожно выдыхаю, отпускаю.

Растираю ладонью лоб, будто новая инфа таким образом уложится быстрее.

Ни хрена не быстрее.

Ни хрена она вообще не уложится.

- Короч, - тянет Игорь, - ты это…не ведись на нее, если что…Там в голове полная каша сейчас. Один Рудской чего стоил, когда задумала с ним встречаться. А это было еще до…А сегодня как приперлась, сам видел. Я, блин, парней замучился на место ставить. Она, походу, снова решила, что не должна ни в чем нам уступать.

Неужели ее…заинтересовало, роюсь в башке и подбираю максимально нейтральное, то, что она увидела?

Да уж.

Гребаное любопытство и гребаные соревнования.

Как с тем забором, на который пыталась вскарабкаться, только бы доказать, что не отстает…

- Пусть, в общем, устаканится, - подытоживает Горский, - может, пронесет.

…

Не знаю, сколько бы мы еще обсуждали эту тему, но в этот момент раздается входящий.

От старшего воспитателя интерната. Который звонит лишь в самых исключительных случаях.

Пока непонятно, какого хрена, ведь я вчера появился, засветился и никаких вопросов ни у кого не возникло.

Еще не ответил, а сердце от хренового предчувствия уже непроизвольно сжимается.

- Да, - бросаю рваное, косясь на Игоря.

Тот считывает мое напряжение, и тоже замирает.

- Игнат, здравствуй. Это Степан Петрович.

- Здравствуйте.

Старший воспитатель нормальный чел. Он в должности чуть больше года, и после некоторой притирки между нами установились нейтральные, если не сказать, дружески-уважительные отношения.

- Игнат, тут это…Пришли к тебе. То есть за тобой. Из полиции.

Переглядываемся с Гором.

- В общем, вызывают тебя в отделение. По повестке.

Делаю медленный вдох, за ним такой же тягучий выдох. Прикидываю, где успел проштрафиться.

- При неявке передадут дело приставам, и приведут насильно. Я подумал, лучше ты сам, сейчас, чем явятся за тобой, скажем, в лицей. Кстати, собираются. Но я сказал, что поговорю с тобой, ты парень разумный. Решил, зачем твоим преподавателям знать раньше времени. Слухи сразу пойдут, ни к чему…

- Спасибо, Степан Петрович, - медленно выталкиваю я.

Горский тянет руку с телефоном на себя.

- А что за причина? – выпаливает раздраженно.

- Так, хмммм, избиение. Некоего…кммм, некоего Рудского. Знаете такого?

- Ха, - выкрикивает Гор.

- Я сказал им, что уверен, Игнат тут ни при чем, но…

- Я приеду сейчас, - говорю я, забирая обратно телефон.

Выслушиваю адрес, и отключаюсь.

- Они сдурели совсем.

Гор начинает с остервенением пролистывать что-то в телефоне.

- Ты в больничке валялся, это каждый подтвердит, - заявляет, и начинает кому-то звонить.

- Я-то да, а вот ты…

- А этот недоделанный, вот же сволочь…Ну ничего, справимся.

- Максим Леонидович, вы срочно нужны, - говорит друг, едва отвечают на вызов, и я понимаю, адвокат.

Мой долг семье скоро станет неподъемным.

Но тот уже диктует адрес.

- Через четыре часа, не раньше? Ну, ок.

- Адвокат будет скоро, продержись, - задвигает, едва отключается. - И не спорь, он все равно на окладе. Иначе они тебя не выпустят, так и будут мариновать. Законы, как обычно, побоку. Поедем вместе.

- Ни к чему тебе раньше времени светиться, - возражаю я. - Оставайся здесь, тем более, что к допросу тебя все равно не допустят. Следи за своей сестрой, и…ее гормонами.

…

- Итак, значит, ты отказываешься подтвердить, что участвовал в избиении гражданина Рудского? Своего, кхм, кхм, одноклассника?

Следователь расхаживает по кабинету, задает вопрос уже в двадцатый раз.

- Отказываюсь, - в двадцатый же повторяю я.

Телефон уже несколько раз возвещал о входящих, но я не достаю, чтобы у следователя не появилось повода или мысли его отнять.

- Но пострадавший утверждает, что именно ты был не только организатором, но и непосредственным участником избиения.

- Он ошибается, - отвечаю равнодушным тоном. – Не имею к этому никакого отношения.

Выбрал точку на стене, и пялюсь на нее, уже четвертый час подряд.

- А ты знаешь, что мы можем закрыть тебя до выяснения? Свидетели говорят, что ты…регулярно участвуешь в драках. Сколько там случаев уже…И два, нет три привода. Мы все раскопаем, будь уверен.

- Сейчас прибудет мой адвокат, - произношу ровным тоном, и перевожу взгляд на мужика.

Немолодой уже, лысеющий, но с цепким нахальным взглядом гиены. Такие обычно смелые с теми, кто слабее. Но стоит лишь дать отпор, замолкают и сбегают, поджав хвост.

Тот ловит мой взгляд, и недобро ухмыляется.

Он не верит мне, ведь откуда у детдомовского деньги и хороший адвокат на подхвате. Как и отмахивается от любых фактов в пользу моей невиновности.