Московские каникулы (СИ) - "Kancstc" - Страница 8

— Ты пока посиди у себя, мне надо с папой поговорить, а я потом забегу!

Бросив шмотки в комнате и наскоро поправив причёску она направилась в кабинет к отцу.

— Ну, здравствуй, здравствуй, ведьма! Покажешь, чему научилась? Или у вас там статут секретности? — Панакеев Никодим Дмитриевич радостно приветствовал дочь.

Та в ответ только прищурилась и демонстративно вытянув руку подняла телекинезом стоящий на столе письменный прибор из резного малахита. Вообще-то, можно было и без театральных жестов, что, собственно и требовали от студентов спецкафедры, но ведь так эффектнее! Глаза старшего Панакеева округлились:

— Ого! И как сложно этому выучиться?

— Смотря кому, — очень серьёзно ответила Света. — У нас уже в сентябре все научились, а прочих… не знаю.

— Меня научишь?

— Попробую. И ещё кое-что по медицине расскажу.

— Замётано! А теперь давай рассказывай, что за фрукт этот Ваня, в чей гарем ты попала, и что там с Ромкой случилось?

— Ромка оказался сволочь и предатель, как и ожидалось, — ответила помрачневшая Света и подробно рассказала отцу о происшествии с огненными змеями и завершила рассказ вопросом: — А откуда ты всё знаешь?

— Странно, что не от тебя, — попенял ей родитель, но, сменив гнев на милость, тут же пояснил: — Во-первых, мне в тот же день позвонил Полоцкий, что естественно. А на следующий день прибегал Богдашка, кричал, брызгал слюной, грозил, тряс пистолетом. Охрана уложила его шокером, а потом вынесли пинками. Похоже, он изрядно поехал кукухой и винит во всём тебя, так что без охраны теперь из дома ни ногой, даже не знаю, отпускать ли тебя в эту школу…

— Па-а-а-апа!…

— Насчёт школы я ещё не решил, поговорим с Надей, с Ваней этим твоим, с Василисой, там и видно будет, а вот насчёт охраны — не обсуждается! А теперь рассказывай, как в гарем-то попала? — последнее он произнёс с изрядной долей ехидства.

На это Светлана только вздохнула и выдала отцу те же соображения, которыми в своё время делилась с Надей. Отец сделал из этого свои выводы:

— Значит, до сих пор не можешь простить мне ту историю с твоей матерью…

И тут она заметно удивила родителя:

— Я много подумала, кое-что посмотрела со стороны. Ты извини меня, за мои выдрыги… И перед мамой Катей надо будет извиниться.

— Даже так? Теперь мама-Катя?

Сказать, что старший Панакеев был удивлён — значит ничего не сказать. Света же, потупившись, принялась объяснять:

— Понимаешь, я кое-что там увидела, со стороны… И поняла…

— Что именно?

— Ванина мама… Она такая же, как моя. Все ужимки, все повадки… Только… спасибо маме Кате, я уже видела как можно подругому… а здесь, увидела всё это со стороны… И, знаешь, если бы ты меня тогда не забрал… Я бы стала такой же…

Света стояла потупившись, словно провинившаяся первоклассница. На это её отец усмехнулся:

— Ты, главное, не впадай в противоположную крайность. И, кстати, ты не думала найти достойного кавалера за пределами этого… техникума?

— Я хочу, чтобы мой друг был мне ровней! — вот это начинающая ведьма заявила очень решительно.

— Понятие «ровня» может быть очень многозначным…

— А что может быть общего у меня с не-магом? Извини, конечно, папа, но это разная жизнь. Совсем разная. Это даже не какие-то там интересы, ценности… Я вижу ауру, движение энергии, я… да это сложно объяснить! Да и… вот! Когда Ваня полез Тьму изучать! Мы его вытаскивали, все трое! А так, если что-то случится, не-маг мне даже помочь не сможет!

— Ладно, об этом мы ещё поговорим, но, послушай совета: не разбрасывайся старыми связями. Мало ли где что пригодится?

— А знаешь, ты прав! — неожиданно легко согласилась Света. — Кстати, можешь обналичить?

И она выложила перед отцом два золотых кружочка, николаевские червонцы, добавив при этом:

— А то в ломбардах берут строго по весу, да ещё с недоплатой.

— Хм… — удивился отец. — Клад какой раскопали?

— Ваня на Коловрат оружие богатырям благословил, а они люди не бедные.

— Да… если за одно благословение столько…

— Да нет, это часть.

— Солидно! Видать и правда у вас контора серьёзная!

— Ну тык! А Ваня — волхв. А как ты помнишь, грандом торговли…

— … может быть только поп! — со смехом закончил за неё отец. — Тебе на карту перевести?

— Не, вот счёт, — она протянула отцу бумажку с реквизитами. — Ладно, пойду с мамой Катей поговорю. Где она?

— В гостиной, готовит для тебя торжественную встречу. Ну ладно, беги!

Развод родителей ударил по маленькой Свете очень больно. Она сразу и однозначно заняла сторону матери, но отец, человек очень не бедный, с хорошими связями, легко добился, что дочь осталась с ним, а с матерью общалась очень дозировано и только под контролем. В результате девочка подняла бунт. Сначала яростный и непримиримый, потом пакостила исподтишка, прежде всего мачехе, которая, о чудо, с самого начала пыталась наладить с ней нормальные отношения. Но, надо сказать, что взрослые не оставляли ситуацию на самотёк. Со светой работали детские психологи, тоже исподтишка, в результате в последние пару лет она скандалила больше из принципа, по инерции. И вот, в последние полгода, ей случилось наблюдать Веронику Павловну в естественной среде обитания… А ещё, будучи почти официально в ванином «гареме», она, с точки зрения магии, если и не была одной из хозяек в его доме, то где-то около и потому сумела прикормить дачную кикимору, которая передавала ей многое из того, что ванины мама и бабушка обсуждали в его отсутствие. И вот тут сложилось: работа психологов и пример, который подавала ей мачеха, наложились на то, что она наблюдала в ваниной семье. Всё это привело к определённому катарсису и Света ужаснулась. Теперь конфликт родителей виделся ей совершенно в другом свете и, всё также любя мать, она поняла и отца, который вынужден был развестись, чтобы не разрушить не свой бизнес, свою жизнь.

Она вошла в гостиную и застыла на пороге. Было страшно, поэтому она произнесла очень тихо, в тайне надеясь, что её не услышат:

— Мама Катя…

Но мачеха её услышала, повернулась и посмотрела очень удивлённым взглядом. Внешне казалось, что она ждала продолжения, но на самом деле просто не знала, как на это реагировать. А Света потупилась и, поскольку отступать было уже некуда, промямлила:

— Прости… меня пожалуйста… За все мои выходки…

Та, кого она впервые в жизни назвала мамой, быстро подошла к ней, обняла за плечи и спросила:

— Что-то случилось.

Света стояла молча, закусив губу, но довольно быстро решилась:

— Угу… увидела кое-что со стороны…

Мачеха отвела её к дивану, усадила и решительно потребовала:

— Рассказывай!

И Света, сбиваясь, очень сумбурно, поведала ей о своих наблюдениях за ваниной… ну, будем называть ЭТО семьёй и о своих выводах.

— И, понимае… шь… — Света потом очень долго удивлялась, как легко мачеха приняла её переход на «ты», после всего, что она устраивала. Она же не знала ни о нанятых отцом психологах, ни о том, что Екатерина Андреевна очень внимательно слушала все их рекомендации, — ведь если бы я осталась с мамой, я бы стала такой же! — в голосе Светы послышались истерические ноты.

— Не стала бы, — очень серьёзно ответила мама Катя.

— Значит, стала бы мамкиным цветочком. Даже не знаю, что хуже. Вот только непонятно: Ваня вроде должен быть таким цветочком, а он… иногда такой и есть, а бывает… знаешь… как железный! Даже с мамкой со своей!

— Расскажи мне о нём.

Света задумалась и вдруг встрепенулась:

— ОЙ! Меня же Надя ждёт!

— Ну так позовём её!… — ответила мама Катя, выглядывая горничную, но Света её остановила:

— Да нет, я ей сказала, чтобы меня ждала…

— Ну беги! Прихорашивайтесь и сразу сюда. Но вечером будете мне всё рассказывать! — последнее было сказано с шутливой строгостью в голосе.