Рысюхин, давайте – за жизнь! (СИ) - "Котус" - Страница 22

Я, в свою очередь, подарил будущему тестю нашейную подушку в форме подковы (дедова идея) для командировок и… новую наплечную кобуру! Я не нарочно, честно! Но получилось забавно, однако получатель был доволен. Тёща получила шаль из какой-то особенной шерсти, очень лёгкую и тонкую, но, по словам продавца и покупателей — очень тёплую. Маше подарил ожерелье с дымчатым опалом, немного похожим на тот макр, который она добыла из твари третьего уровня и иногда носила на шее в оплётке на шнурке. Дед говорит, в его мире такие камни стоят диких денег[1], но поскольку цена на камни во многом диктуется модой, а у нас таковая обошла данный минерал стороной, то обошлось мне всё не слишком дорого. Иришке, как почти взрослой, подарил тоже колье, но ближе к бижутерии: серебряная основа с несколькими каплевидными лунными камнями. Василисе, продолжая тему украшений, набор заколок (длинная, похожая на пасть крокодила, что-то типа гребня и спица, что не далеко ушла от стилета) с жемчугом — ей до совершеннолетия другие камни носить всё равно не положено приличиями. А потом, под общий смех, вынул подарок и для кошки — она тоже член семьи! Это была сбруя для прогулок, что охватывала её перед и за передними лапами плюс кожаный ремешок-шлейка, пристёгивавшийся к сбруе сверху. На кошкином «украшении» никаких камней вообще не было, да.

После прогулки по городу для скорейшего согревания выпили горячего чаю с разного рода выпечкой и бутербродами, а также ликёром для желающих. Желающих оказалось двое — сама хозяйка и Василиса, которая, разумеется, ничего не получила. Как пояснила тихонько моя Мурка, Васька предпринимает такую дежурную попытку с десяти лет, каждый раз бесплодную. Правда, судя по виду она и не рассчитывала на результат — так, ради поддержания традиции выступила. Потом немного пели песни — негромко и почти без аккомпанемента, чтобы не мешать соседям. Спели и две новые, зимние — но без партии на трубе «три коня» звучали бедновато, о чём мы с Муркой оба и заявили. После чего последовало требование спеть завтра, то есть — сегодня, но днём, и обязательно с трубой. Потом опять пили чай, а затем, около четырёх часов не то ночи, не то утра отправились спать — я, разумеется, в кабинет Мурлыкина.

Утром меня разбудили около одиннадцати. После гигиенических процедур и завтрака Василиса потребовала песен, ну, а поскольку Мурка одновременно играть на трубе и петь не могла — точнее, могла, если в использовании инструмента положиться полностью на стихию воздуха, но это было довольно сложно и требовало отдельных репетиций — пели хором Ира и Вася. Разумеется, по бумажке со словами и какими-то Машиными пометками вместо нот. Неплохо получилось, а с учётом того, что «солистки» текст впервые видели и один раз в полусне слышали — можно сказать, что отлично. После ещё одной прогулки по городу и не то второго завтрака, не то обеда, я поехал к себе, отягощённый сумкой еды — да-да, вторая часть «новогоднего заклинания», которая гласит «ешь, пока не испортилось».

Ладно, пора настраиваться на учёбу. Нам в этом году (как и в прошлом, собственно) разгуляться не давали: второе января — свободный день, для приезда иногородних, уже третьего утром — первая консультация, четвёртого — экзамен. И далее по прошлогодней схеме, день на отдых и подготовку, консультация, экзамен. Повторять до полного удовлетворения. Только экзаменов на этой сессии было пять, и я получил одно «хорошо» — по «экономике вообще».

Вот на кой ляд мне, или любому другому моему современнику, знать подробности такого экономического учения, как «веспасианство», если его ещё римляне забраковали после того, как почти три века пытались хоть как-то и хоть куда-то приспособить? Разве что вкратце: что такое и почему не работает, чтобы знать — это пробовали, хрень получилась. Нет, целый параграф этому отведён, и два отдельных вопроса по нему в билетах! Правда, встреченный в коридоре Вязовский имел другое мнение:

— А, интересная вещь, жаль, слишком бегло проходим. Особенно в трактовке Шульца…

— Избавь! Мне этот Шульц уже одного балла стоил. Мудак он был, прости за мой французский. Ему бы лечиться, а не теории сочинять!

— Ну, есть такое! — Вязовский коротко хохотнул. — Но мудак умный, хитро вывернул… Ладно-ладно! Доцент Скопнин по нему диссертацию писал, главное, ему такое… Так, да ладно! Скопнину завалил вопрос про Шульца о и отделался потерей одного балла⁈ Повезло!

Ага, повезло. Или, что более вероятно, сработала благодарность от ректора. Что бывает с теми, кто не понимает указаний руководства — прошлогодняя сессия уже показала, да.

Зато на «Экономике предприятия» мы с преподавателем очень интересно и продуктивно побеседовали насчёт разных вариантов по облегчению налогового бремени. Нет-нет, никаких «серых схем», упасите боги, и тем более — криминала! Всё строго в рамках законодательства! Как сказал дед (и преподавателю понравилась формулировка) — «методы оптимизации налогооблагаемой базы». И я узнал кое-что новое, и доцент, похоже — тоже. Экзамен закончился довольно резко, когда экзаменатор понял, что мы превратили его в какой-то симпозиум по обмену опытом, в результате в зачётке появилось «отлично!» — именно так, с восклицательным знаком. Увидев «хор» по общей экономике, он вопросительно взглянул на меня.

— Ну, для «настоящих» экономистов реальный мир не более чем частный случай, которым можно пренебречь.

Доцент широко улыбнулся, бросив:

— Да, есть такое. Но мы не будем обсуждать других преподавателей — это не этично.

Кстати сказать, сидевший в аудитории Лёха Старчак вскоре после начала нашего с доцентом обмена опытом спохватился и стал что-то быстро-быстро конспектировать на отдельный листик, трое оставшихся подобного интереса не проявили.

Возвращаясь к «экономике вообще» — судя по тому, что мы остановились на отметке за тысячу двести лет до текущей даты — ещё минимум один семестр этой тягомотины нам предстоит в будущем. Кстати, веспасианство дед обозвал «радикальный социал-дарвинизм с налётом античного гуманизма. Вершиной которого было добить раненых, чтоб не мучились».

Так или иначе, сессия сдана, впереди — каникулы! И если сокурсников это радует, то меня слегка пугает…

[1] Частное мнение деда, которое может не совпадать с реальностью J

Пока я сдавал экзамены, в моё отсутствие произошло то, на подготовку к чему я потратил немало времени, сил и денег. Ну, что поделать? Был бы я главным героем какого-то романа — возможно, важные события ожидали бы меня, чтобы произойти строго в моём присутствии. А так — Смолевичи отпраздновали свой юбилей пятьсот лет с десятого по двенадцатое января. Мой подарок городу озвучил сам граф Соснович. Его канцелярия позвонила мне утром пятого, на следующий день после первого экзамена. Я, подтвердив сам факт отдельного подарка, переадресовал звонивших на Белякова и Сребренникова. Да-да, договор дарения, по всем правилам, а что вы думали? Кстати, надо будет ехать, подписывать бумаги, но оно и неплохо — стоимость автомобиля можно будет вычесть из суммы прибыли, подлежащей налогообложению — в этом году у меня Высочайшего Благоволения нет, так что придётся платить. Причём с определением стоимости тоже есть сложности — имею право выставить не себестоимость, а «справедливую цену», вот только где её взять для уникального товара?

Само дарение прошло красиво, как и все прочие. После оглашения (и, по возможности, предъявления) подарков от всех имеющихся четырёх баронов, Евгений Борисович объявил, что род Рысюхиных также хочет сделать свой дар родному городу. В этот момент получивший сигнал по мобилету Егор Фомич, сидевший за рулём пожарного автомобиля около пожарной части, куда выехал незадолго до того, включил «люстру» и двинулся к центральной площади, включив заодно и сирену. Волченок, не понимавший, зачем его вытащили на трибуну, среагировал на вспышки и звук со стороны своего заведования, а когда сияющий огнями подарок сделал круг по площади — замер в восторге. Отмер только после того, как Беляков вручил ему ключи от авто и папку с описанием всех установленных на нём устройств и артефактов.