Юсупов. Серое Братство (СИ) - "Каин" - Страница 35

Едва я вышел, Виктория поспешно встала на ноги. Я же обратился к сидевшей за столом помощнице:

— Можете выписать мне пропуск для дружины внизу?

Девушка взглянула на меня и удивленно произнесла:

— Зачем, Василий Михайлович?

— Чтобы они не приняли меня за беглого пациента, — улыбнулся я.

— Ох уж эти ваши шутки, мастер Юсупов, — весело ответила помощница. — Вы же лекарь. Кто вас примет?

— Ладно, — озадаченно проятнул я. — До свидания.

Развернулся и направился к выходу. Муромцева последовала за мной.

— Ну? Как визит? — с интересом уточнила Виктория Ильинична, когда мы вышли от здания и отошли на порядочное расстояние от стерегущих корпус дружинников.

— Познавательно, — ответил я. — Во-первых, мы узнали, что на территории комплекса по-прежнему проходной двор, несмотря на недавний инцидент. И это очень странно. А второе, и самое интересное: наш фонд получил квоту на лечение новых гвардейцев. И сейчас главный лекарь-надзиратель как раз проводит первичный осмотр.

— Разве это плохо? — уточнила было Виктория.

— Пациентов очень много, — задумчиво продолжил я. — Но Алексей Иванович занят какой-то работой в полку. И работы там много. Выходит…

Я не договорил, но Виктория все поняла:

— Думаете, что гвардейцам плохо не случайно?

— Есть такая вероятность. И с этим придется разбираться.

— Теперь домой, Василий Михайлович? — уточнила девушка, но я покачал головой:

— Сперва нанесем визит в Императорский Университет, — ответил я и взглянул на часы. — Он еще должен быть на работе.

— Он? — Муромцева удивленно покосилась на меня, и я с неохотой пояснил:

— Многое в этой истории указывает полк отступников. И хотелось бы узнать их прошлое. А мастер Карамзин лучший в эпохе до Восстания. Наверняка он что-нибудь нам расскажет.

Девушка кивнула, и мы направились к припаркованному авто.

Всю дорогу меня терзали самые разные мысли. И если про проходной двор на территории комплекса я быстро забыл, то раздумия о «Жар-птицах» не давала мне покоя. Тринадцатый полк были основным по посетителям лекарни. И самым большим полком в Империи. И есть вероятность, что в нем есть какое-то массовое помешательство, раз с ним не смог разобраться Резников и пришлось привлекать фонд. Вернее, какую-то специальную бригаду фонда. Которая, скорее всего, будет работать в тесной связке с Братством.

В какой-то момент, мне даже показалось, что ниточка, по которой я иду к разгадке, приведет меня напрямую к Братству. И от этой мысли я поежился, вспомнив методы решения вопросов, которые предпочитают Серые.

— Прибыли, Василий Михайлович.

Голос Муромцевой вырвал меня из раздумий, и я взглянул в окно. Авто стояло у ворот Императорского Университета.

— Спасибо, — произнёс я, открыл дверь и вышел из машины. Боковым зрением отметив, что Виктория последовала за мной.

Карамзина мы нашли возле кафедры истории Империи. С потертым портфелем в руке, он как раз выходил из кабинета. И я отметил, что его пиджак был запачкан мелом, а на манжете рубашки виднелось пятно от чернил.

— Добрый день, Игорь Иванович, — поздоровался я, подходя к мужчине.

— Добрый, Василий Михайлович, — с улыбкой ответил Карамзин, и на его лице вдруг проступила тревога.

— Что-то случилось с Петром Феликсовичем? Он занемог?

— Все в порядке, — успокоил я профессора. — Когда я уходил из дома, дядюшка готовился к партии в шахматы с графом Толстым.

— Надо будет потом вызнать, как на этот раз граф сможет отвлечь Юсупова и стащить у него пару фигур с доски, — усмехнулся Карамзин и тут же сощурился, — неужто вы пришли ко мне по вопросам истории?

— Мне нужна ваша консультация по времени до Восстания, — осторожно я, добавляя к словам «красноречия».

— По поводу солдатиков? — уточнил Карамзин, но я покачал головой:

— Не совсем. У вас есть время на беседу?

Историк взглянул на закрепленные на запястье часы и ответил:

— Думаю, смогу уделить немного времени вам вашей очаровательной спутнице.

Он перевел взгляд на Викторию. Муромцева зарделась, и я это подметил.

— Это новый секретарь семьи Юсуповых — Виктория Ильинична, — подсказал я, и Карамзин кивнул:

— Приятно познакомиться. Что же, молодые люди, идемте.

Он направился по коридору, мы последовали за ним.

— В квартале от Института есть одно неплохое заведение, — не оборачиваясь, произнёс Игорь Иванович. — Там за хорошим обедом, мы можем все обсудить. Вы уж простите, но если я не поем, то потом не смогу работать. Проклятый желудок будет бурчать громче меня самого. А студентам только дай повод похихикать на эту тему.

Спорить мы не стали. Однако я заметил, что с Игорем Ивановичем здороваются все встречные в коридоре. И делают они это с уважением. Так что, думаю, что про хихиканье он немного преувеличил.

За неспешной беседой, мы покинули здание Института, пересекли двор, заполненный стайками молодежи, и вышли за ворота, на широкий Речной проспект. Солнце было щадящим. И не палило, несмотря на яркие лучи.

Заведение и правда оказалось неподалеку. Над входом красовалась вывеска «Мезонин». Карамзин подошел к порогу, поздоровался с привратником, который открыл дверь, пропуская нас в зал. Где нас встретил улыбающийся распорядитель в клетчатом пиджаке и белой рубашке.

— Добрый день, Игорь Иванович, — поприветствовал он нашего провожатого. — Вы сегодня не один?

Распорядитель перевёл взгляд на нас, рассмотрев герб на груди моего пиджака, и добавил:

— Мастер Юсупов.

— Добрый, — ответил Карамзин. — Есть ли у вас свободные столики. В закрытой зоне? Мне хочется прочитать частную лекцию и не желательно становиться нудным для окружающих.

Распорядитель кивнул:

— Конечно. Идемте.

Он направился вглубь зала. Мы последовали за ним, имея возможность оценить обстановку заведения. Она напомнила мне гостиную хорошего особняка с высокими потолками, тяжелыми люстрами из матового стекла. Мебель тоже была массивной и казалась капитальной. Людей было много, но они были рассажены так, что не создавали ощущения толпы. Официанты скользили между столиками с подносами и учтиво подавали блюда гостям.

Закрытая зона была на втором этаже. Мы поднялись по ступеням и оказались на просторной террасе, пространство которой были разграничено на комнаты. Распорядитель провел нас к одной из них и открыл дверь, пропуская нас внутрь:

— Прошу, — произнёс он.

— Благодарю, — ответил Карамзин и вошел в кабинку.

Помещение было небольшим, но довольно уютным. Одну из стен украшало панорамное окно, сквозь которое можно было наблюдать за оживленным проспектом. Учитывая оттенок стекла, я догадался, что оно было непроницаемым для взглядов снаружи. Посередине комнаты стоял стол и кресла. Мы расселись вокруг стола. И я заметил на столешнице вмонтированную кнопку для вызова официанта. Удобно.

— Вы готовы сделать заказ? — уточнил распорядитель.

— Было бы славно отведать вашего глухаря в сухарях. К нему подайте вяленые томаты с травами, брусничный соус и морс с мятой. И не торопитесь, у нас есть время.

— Может, вина? — уточнил сотрудник.

— Рановато для вина, — строго отрезал Карамзин. — Мне еще работать. А молодым людям не стоит портить печень и давать лекарям повод их журить за дурные привычки.

— Как скажете, — невозмутимо кивнул управляющий и вышел прочь.

— Иногда я позволяю себя горячительное, — поделился с нами профессор. — Но потом всегда жалею о том, что поддался слабости.

Карамзин положил ладони на стол, сцепил пальцы. С любопытством взглянул на меня:

— Итак, Василий Михайлович, что вас интересовало?

— Видите ли, в чем дело. Я перевелся на работу в фонд «Неравнодушные сердца». Может быть, слышали о таком?

Карамзин на секунду задумался, будто бы вспоминая, а затем кивнул: