Тени забытых болот - Тамоников Александр - Страница 10

– Тогда мы пойдем, – устало произнес Николай.

Они уже вышли на улицу, как Василий остановился.

– Пиджак забыл, – пояснил он. – Сейчас вернусь.

Старший опергруппы был еще на месте. Когда капитан зашел, он откинулся на стуле и, кажется, дремал. Услышав звук шагов, милиционер открыл глаза.

– Я пиджак забыл, – пояснил Рябцев и снял со стула забытую вещь.

– Вася, – окликнул его Шишкин, когда капитан сделал шаг к двери.

– А? – обернулся он.

– Вы ведь с Колей из СМЕРШа, не так ли?

В другой ситуации Василий отреагировал бы иначе и, возможно, даже ушел бы от ответа. Но сейчас он чувствовал себя слишком вымотанным, поэтому просто ответил:

– Как догадались, товарищ капитан?

– Доводилось наблюдать их приемчики. С заданием здесь?

Рябцев кивнул.

– Ладно, расспрашивать не буду. Знаю, что секретно. Жаль, конечно, из вас с Колей вышли бы классные опера, настоящие сыщики. А нам такие люди всегда нужны. Ладно, Вася, иди. – Капитан слабо улыбнулся. – И можешь мне не «выкать» и обращаться по имени. Ясно?

– Так точно, Сергей, – усмехнулся Василий и коснулся виска кончиками пальцев.

Коновалов проснулся после обеда. Напарник еще безмятежно спал. Посмотрев на часы, майор увидел, что уже почти три часа. Подумав, что не стоит будить Василия, пусть еще немного поспит, Николай сам тихонько оделся и выскользнул из комнаты, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Когда он вернулся, капитан уже сидел на кровати и одевался.

– Разбудил? – спросил Коновалов.

– Да нет, сам проснулся. Есть охота.

– Тогда пойдем, позавтракаем.

– Точнее, пообедаем, – усмехнулся Рябцев, застегивая рубашку.

Когда они вышли на улицу, уже было начало пятого.

– Вот, Вася, и вырисовывается картинка, – задумчиво произнес Коновалов.

– Вы про Пана?

– Про него. Неужто это он?

– Возможно, – пожал плечами Рябцев. – Но сведений не так уж много про этого Пана. Что мы о нем узнали? Служил немцам в Минске, предположительно в СС или гестапо, но точно не в вермахте. По-русски говорит хорошо. Если говорит как мы, то, скорее всего, без акцента.

– Из прибалтийских немцев?

– Возможно. Или из поволжских. Да и словесный портрет тоже не слишком подробный: светлые волосы, обычное телосложение, наш с вами ровесник. Никаких особых примет, вроде шрамов или родинок на лице.

– Да, не разгуляешься, – вздохнул Николай. – Надо бы съездить в Минск, ведь он там работал, а не здесь, в Липене. Наверняка там лучше знают всех фашистских прислужников. Возможно, даже по именам. Ну, или Кочетова спросить, возможно, у него есть какие-нибудь сведения. Или пусть хотя бы сделает запрос в Минск. Потому что Пан сильно засветился. Хотя бы тем, что форму надел немецкую.

– Это если он из местных. Ну, из минчан. А если пришлый?

– Да, тогда будет сложнее. Интересно, почему Пан? Почему он такую кличку взял, если не поляк?

Капитан пожал плечами.

– Наверно, для уголовников придумал. Взял первую кличку, что в голову пришла. А если он диверсантов прикрывает, наверняка другой псевдоним использует. Или настоящим именем называется, кто его знает.

– Скорее всего. Надо вычислить этого Пана. Кто он и что собой представляет. Среди местных жителей искать долго: под Петькино описание много кто попадает. И я больше чем уверен, что здесь он живет по чужим документам.

– А те, кого мы до этого собирались проверить? Их трогать не будем?

Майор призадумался.

– Знаешь, проверить-то можно, но мне кажется, что именно Пан и есть тот, кого мы ищем. Надо еще установить, где он живет. Ведь не в той развалюхе, куда ему Потап с Петькой краденые вещи носили.

– Понятное дело. Он может быть кем угодно. И уж если на то пошло, Петька его опознал чисто случайно, потому что однажды был в Минске во время оккупации. Мне кажется, остальные местные полицаи его не знали.

– Я тоже так думаю. Надо отработать его связи среди уголовников, если уж он среди них засветился. А там, глядишь, и на диверсантов выйдем. Все же надо съездить, осмотреть места, где велись передачи. Отпросимся у Шишкина часа на два или три.

Рябцев кивнул:

– И надо Кочетову доложить про Пана. Он или не он, но… Хотя мне кажется, что все-таки это он.

– Да, Вася, ты прав. Завтра, думаю, сходим. И еще: я такого же мнения, что и ты. Я про Пана.

– Кстати… – Капитан замялся. – Шишкин догадался, кто мы и откуда.

– Вот как? – Николай остановился и пристально посмотрел на напарника. Потом усмехнулся: – И чем же мы себя выдали?

– Он сказал, что видел, как работает СМЕРШ. Наверно, на задержании понял.

– Да, это может быть.

– Мне кажется, Шишкину можно доверять. И все рассказать. Ну, или хотя бы самое основное. И, думаю, он не откажется нам помочь.

Коновалов покачал головой:

– Да, Шишкин хороший человек. Но ведь и мы с тобой давали письменное согласие, что никому о нашем задании не скажем.

– Знаю. Но вы же сами видите, какая картинка вырисовывается. Этот Пан затесался среди уголовников. Даже если бы его и взяли, вешать на него прикрытие диверсантов и службу немцам, если он не под своим именем живет, никому бы и в голову не пришло – для местной милиции он был бы обычным барыгой, скупающим краденые вещи. Если бы его раскрыли, то нескоро.

– Твоя правда, Вася. Насчет помощи Шишкина. Раз уж он все равно узнал… Надо тогда будет поговорить с ним.

На лице Рябцева мелькнуло что-то похожее на улыбку, и он сказал:

– Если что, я поговорю.

– Ладно. Да и на Пана придется выходить через местных преступников – других вариантов я пока не вижу, – продолжал майор. – Хорошо бы, конечно, найти человека, который его смог опознать. И как Пана, и как немецкого офицера в одном лице. Но это очень сильно должно повезти.

За разговорами они не заметили, как подошли к управлению милиции. Старший опергруппы был у себя. По его внешнему виду нельзя было даже предположить, что у него выдалась бурная и бессонная ночка со взятием банды и долгими допросами. Шишкин был подтянут, выбрит и свеж.

– А, вот и наши разведчики, – улыбнулся он. – Отдохнули?

– Так точно, – ответил Коновалов. – А что с бандой?

– Дамочек выпустили, потому что они оказались ни при чем – так, местные профурсетки для развлечений, даже о делишках банды толком не знали. Больше половины самих ребятишек отправили в Минск. Сами видите, тюрьмы у нас нет, а камер предварительного заключения, чтоб такую ораву здесь держать, не хватает. Остались несколько человек. Но и их тоже отправят. Судить-то все равно будут не здесь – в Липене ведь даже и судебного участка пока нет.

– И когда следующую банду возьмем? – улыбнулся Рябцев.

– Ишь ты, размахнулся, – рассмеялся капитан. – Возьмем, обязательно. Может, даже скоро, на днях. Но сейчас, ребятки, займитесь делами более насущными.

Остаток дня и весь вечер Василий пытался выбрать время, чтобы поговорить со старшим, но, как назло, то сваливалась какая-то работа, то в кабинете Шишкина кто-то был. Но, как известно, на ловца и зверь бежит – в конце рабочего дня Шишкин сам заглянул к ним. Николай в этот момент утрамбовывал в шкаф старые папки с делами, а Василий переписывал протокол.

– Вы еще здесь? – осведомился старший.

– Да уже заканчиваем, – ответил Коновалов и, затолкав очередную стопку папок в свободный проем, отряхнул руки.

– Заканчивайте и идите. Вася, ты завтра дежуришь, не забудь.

– Я помню. Сергей, поговорить бы…

Стоявший на пороге старший опергруппы проскользнул в кабинет и закрыл дверь.

– Что случилось?

– Сергей, – Николай сделал паузу, – мне Василий рассказал тут… В общем, мы действительно из СМЕРШа и здесь на задании. Многого рассказать не могу, понятное дело, но… Понимаешь, похоже, что барыга по кличке Пан, или кто он там на самом деле, о котором говорил вор по кличке Барсук, тот, кого мы ищем.

– Я так и думал, – проговорил капитан. – Подробности спрашивать не буду, у нас в милиции тоже секретность имеется, но… Вы его ищете из-за того, что он немцам служил и на нем грешков немало, я правильно понимаю? Или не только из-за этого?