Навсегда (СИ) - Ларин Павел - Страница 28

Парень, видимо, отлично помнил, что дом покидала лишь хозяйская дочка, одна, без сопровождения кого-либо, а вот племянник Ликвидатора, то бишь я, точно ничего никуда не покидал. Как прибыл в особняк, так в нем, в особняке, и оставался.

Теперь же мы оба с недовольными лицами топали мимо охраны в сторону резиденции Романовских. Если говорить более точно, мое лицо было просто недовольным, потому что устал я неимоверно. Вымотало меня это приключение. А вот лицо Ангелины — недовольным в квадрате. Потому что ее совсем недавно вытащили из полной жопы. Реально из полной жопы. И жопа эта даже не в нашем мире находится… Черт… Когда думаю об этом, все равно не могу воспринимать данную информацию адекватно. Хотя знаю, она абсолютно верная.

И вот бедолага охранник пялился на нас обоих, переводя взгляд с меня на Романовскую, а потом обратно. Он не мог сообразить, каким образом такое получилось. Почему ушел один человек, а возвращаются двое. Хотя второй, благополучно должен сейчас находиться в доме.

Более того, Лина, буквально недавно уходила совсем в другой одежде. Вернее, конечно, это была не Лина, а я, но парень ведь не в курсе. Он уверен, что именно хозяйка несколько часов назад ускакала заниматься бегом. И данный факт явно его удивил не меньше моего присутствия рядом с Романовской. Потому как человек, отправляясь на пробежку, точно не берет с собой вещей, дабы переодеться. Да и руки у меня были пустыми, когда я под видом Ангелины смылся из особняка.

Судя по растерянной физиономии поклонника белобрысой стервы, он это помнил очень хорошо. Да, на девчонке сейчас тоже треники, но не те. И футболка не та. И вообще все не то. Я, когда лепил из себя Романовскую, создал образ шмоток наобум. Уж этим точно некогда было заморачиваться. Просто вспомнил, что Лина одевала для физкультурных мероприятий.

Она, в момент, когда я отправил ее к чертям в Ад, просто на расслабоне тусовалась по гостиной. На девчонке были свободные домашние штаны, для бега неподходящие. И мягкие тапочки из кожи какого-то загадочного животного. Вот в таком виде, само собой, Романовская и вернулась. Ясен пень, охранник прибалдел от внезапной метаморфозы, которая произошла за не сильно долгое время. То, что Романовская «бегала» почти три часа, в рассчет уже даже не берется. На фоне остальных странностей — это малая капля.

Кстати, про Ад я вовсе не в переносном смысле. И могу сказать, большой еще вопрос, кому не повезло сильнее, Ангелине Сергеевне, или той реальности, куда ее занесло по моей вине.

— Пшел вон! — Рявкнула Романовская охраннику, ни на секунду не останавливаясь в своем целенаправленном движении.

Даже головы не повернула. Как шла прямо, строевым шагом, так и продолжила идти. Она пятками только что землю не взрывала. И взрыла бы. Если бы дорожки вокруг особняка не были вымощены камнем.

Вид у Ангелины оставался максимально раздражённым и максимально решительным. С такими лицами люди идут в бой, мне кажется. По крайней мере, на картинах именно подобным образом изображают солдат, бегущих на врага. Разница лишь в том, что в случае с Романовской, она бежала не на врага, а от него. Естественно, враг — это я. Мы и раньше не были дружны, а теперь, уверен, Лина ненавидит меня так, как никогда и никого в своей жизни не ненавидела. А причина ее ненависти — страх. Потому что дочка Ликвидатора прежде, все свои шестнадцать лет, жила в абсолютной уверенности, ни один придурок не посмеет причинить ей вред. Она — Ангелина Сергеевна Романовская. Нет идиотов, способных переступить эту фамилию. Но… Оказалось, что идиоты есть. Один идиот. Я.

Поэтому девчонка топала конкретно вперед, по сторонам не смотрела, пёрла словно танк.

Конечно, она была раздражена уже не так, как в первые минуты после своего возвращения, но тем не менее, ситуация оставалась напряжённой.

— Знаешь, вежливость не твой конек, — Буркнул я ей в спину. — У тебя, похоже, эта…как ее…социальная непримиримость.

Романовская резко остановилась, обернулась, посмотрела на меня, а потом снова сорвалась с места, устремившись к дому. Не знаю, чем уж ей так не понравилось словосочетание «социальная непримиримость». Я его вообще только что выдумал. Или, может, дело совсем в другом? Например, в том, что теперь у меня имеется отличный метод воздействия на доченьку Ликвидатора. Страх. Страх, что снова она окажется там, где лично я ни за какие коврижки не хотел бы оказаться. Честно говоря, представить не могу, что девчонка пережила. И не хочу представлять.

Вообще, Лина молчала всю дорогу, пока мы ехали в такси. Машину тоже вызвала она. Прямо к гостинице. Я не противился. Смысл в том же. Романовскую проверять никто не станет, поэтому пусть вызывает, что на душу ляжет. Хоть такси, хоть паровоз, хоть карету с лошадью. Трястись обратно на автобусе, хотя столичный транспорт не чета провинциальному, все равно не сильно хотелось.

Правда возникла заминка, когда мы собрались покинуть номер Насти. Я, чисто машинально, снова напялил на себя ту же самую личину, в которой явился.

— Ты…ты охренел⁈ — Романовская вытаращилась на меня возмущенным взглядом. — Ты…меня…Ты… Это же я!

Она ткнула пальцем в мою сторону. От злости у нее закончились слова и теперь она просто сверкала глазищами. Но очень выразительно сверкала.

Мне кажется, у Романовской в этот момент опять появилось желание вцепиться кому-нибудь в лицо. Впрочем…не в какое-то образное лицо, а конкретно в мое.

— Сними! Убери! Черт…Хватит! — Выкрикнула она в конце-концов, топнув ногой.

— Знаешь, что? Я не могу выйти отсюда в своём, обычном образе. Уверен, твой папаша отслеживает мои перемещения через систему видеонаблюдения. Просто могу дать руку на отсечение, все именно так и есть. Он сразу спалит, в какой гостинице и в каком номере я был сегодня. А, как ты понимаешь, позволить этого я не могу.

Романовская повернулась к Насте, которая замерла рядом. Моя подруга была, наверное, самой спокойной из нас троих. Всегда удивлялся ее этой способности. Она вроде мягкая, добрая, в душе ранимая, но в любых сложных ситуациях появляется совсем другая Настя. Рассудительная, хладнокровная, думающая.

— Скажи ему! — Ангелина махнула рукой в мою сторону. — Скажи, пусть меняет свой вид. Я не хочу! Это какое-то извращение.

— Да хорош тебе… — Я сделал шаг в сторону Романовской.

— Не подходи! — Взвизгнула она и отпрыгнула к Насте. Будто именно Настя могла защитить ее от меня. — Стой! Там! Не подходи! Не смотри! Не думай обо мне!

— Да твою ж мать… — Я вопросительно посмотрел на Настю.

Типа, что делать-то? У этой особы снова начинается истерика, похоже.

Кстати, да. Истерика уже была. Все как положено. Без истерики в данном случае обойтись просто невозможно. Ровно через пять минут после того, как Ангелина вышла из ступора и заговорила, ее прорвало. Единственный плюс, благодаря этому, я смог выяснить кое-что неожиданное.

— Су-ка! Чтоб ты сдох! — Рыдала Романовская, когда это состояние остолбенения с нее спало.

Ну, и, естественно, после того, как Настя почти десять минут сжимала ее в объятиях, будто они родные сестры. Если бы не моя подруга, у нас точно вышло бы смертоубийство. Потому как Лина сильно хотела сделать что-то плохое с моим лицом. Вот тоже интересный подход у девчонок. Два варианта. Либо хватать за волосы и тягать. Но это они больше между собой. Либо пытаться выцарапать глаза.

Ясное дело, я бы такого не допустил, а значит, опять что-нибудь сотворил бы с дочкой Ликвидатора.

— Все… Успокаивайся… Закончилось. Нет больше ничего плохого… — Настя по-прежнему обнимала Романовскую. Правда, руки ее больше не держала. Просто гладила Ангелину по голове, как мамочка успокаивает капризного ребёнка. — Ты снова на своем месте. Живая. Невредимая…

После этих слов Настя подняла взгляд и с укоризной посмотрела на меня. Мол, даже удивительно, что и живая, и невредимая, и со всеми частями тела в наличии.

Романовская тоже в мою сторону периодически косилась. Сама рыдала, но то и дело испуганно бросала взгляд, будто ждала, что я снова её закину в какую-нибудь задницу. Вот тогда я и понял, благодаря страху, который увидел в Ангелине, именно сейчас, мы можем очень плодотворно побеседовать.