Пожарский 3 (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 6

— Гуляешь одна, детка? — спросил он чуть хрипловатым голосом, от которого руки мгновенно покрылись мурашками, а вся шерсть на хвостах встала дыбом. — Не желаешь полюбоваться на закат в горах?

— З-закат?

— Закат, шашлык и красное вино, сладкое, как твои губы, — змей как-то неожиданно оказался рядом и приобнял её за талию. — На шашлык можно не любоваться, просто кушать, э? Смотри! — Змей подхватил её крепче и крутнулся, словно в танце, входя в открывшийся… и сразу закрывшийся за их спинами портал. В горах, и впрямь горел потрясающий закат.

Сатоми с Момоко, покинув в очередной раз музей, растерянно остановились на дорожке. Наставницы нигде не было. Дмитрий с Кузьмой, видя их замешательство, сами проводили их до посольского лимузина.

Усевшись на своё сиденье, Момоко сняла шляпку с густой вуалью, которую наставница просила использовать в обязательном порядке после встреч — чтобы было меньше вопросов и подозрений. Сатоми обходилась так.

Момоко ревниво посмотрела на сестру. После первого раза в музее развратница пережила момент триумфа. Она сделала неожиданный, огромный рывок! Обошла Сатоми по всем показателям. Прямо видно было, как Сатоми растерялась и почти запаниковала. Потом был ещё рывок! И Момоко решила, что поднялась на недосягаемую высоту и строгой сестре никогда не преодолеть этот разрыв. Но после музейного выхода вчетвером Сатоми изменилась — и продолжала меняться! Момоко подозревала, что если бы её сравнить два магических отпечатка Сатоми — прошлый и нынешний — то можно было бы заподозрить, что они сделаны с двух совершенно разных людей.

Именно подозревала, потому что никаких магических отпечатков с Сатоми сделать не удалось — ни кому-либо из сотрудников посольства, ни самой наставнице. Каэде-сан хмурила лоб и предполагала, что является побочным эффектом от происходящих с Момоко изменений. Никто ничего не мог предположить умнее, и все решили, что так и есть. И только Момоко, никому не говоря, была уверена, что Сатоми сама, специально устраивает все эти помехи. Это было даже страшно, потому что представить, какой уровень нужно иметь, чтобы проворачивать подобные фокусы, Момоко не могла.

Каэде-сан явилась утром. Именно явилась — посреди гостиной открылся портал, из которого буквально вывалилась наставница. Момоко отметила, что, кажется, в быстро схлопнувшемся портале мелькнули знакомые горы. Несколько секунд сёстры таращились на лису, после чего Каэде-сан, слегка покачиваясь и хихикая, удалилась к себе.

— Ты видела, как у неё завязан пояс⁈ — Момоко в ужасе посмотрела на сестру. — Бантиком!!!

— Ну, видимо, кто-то помогал ей одеваться, — усмехнулась Сатоми. — Как умел. А ты обратила внимание, что у неё появился пятый хвост?

— Не может быть! — Момоко подскочила к двери, дёрнула её и выглянула наставнице вслед. Прикрыла очень тихо. — Правда!..

Этот кто-то явно долго копил в себе энергию, раз смог за ночь накачать лису настолько…

— Накормил хоть девушку? — спросил я у довольно развалившегося на диване Горыныча.

— Э-э, что ты, ара? Это святое! Накормил, напоил…

— Спать уложил, — усмехнулся я.

— Ну, а как? — Горыныч развёл руками, словно это должно было подтвердить, что иначе никак невозможно. Причмокнул: — А как она кушает, а! Изысканно, ара! Какая женщина!

— Мечта поэта?

— Да куда там этому поэту!

— Какому?

— Да любому! — отмахнулся Змей. — Им бы лишь бы чачу хлебать! Разве они способны оценить тоненькие, изящные пальчики… А эти пушистые хвостики! Задираешь хвостик и мяконько так…

— Знаешь, Горыныч, по-моему, это уже как-то зоофилией отдаёт, не?

Он искренне удивился:

— Ты чё, ара, какая зоофилия? Я ж всё равно женщину вижу. И потом — я зооморф, она зооморф…

— Это уже ветеринария, получается, — пробормотал молчавший до того Кузя, Горыныч на секунду запнулся и разразился оглушительным хохотом.

ЛИСЬЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ

Но на этом история Горыныча и лисы не закончилась.

Спустя примерно неделю он пришёл ко мне хмурый и не вполне трезвый.

— Митя. Разговор есть не самый приятный, но я считаю, что ты должен знать.

— Змей, ну что опять? Лиса тебе на хвост наступила?

— Между прочим — да. Садись на диван. Я так не могу.

— Ну ладно.

И выслушал я душераздирающую историю.

Лиса по имени Каэде пригласила Горыныча на свидание. Но пришла не одна, а привела — та-дам-м-м! — свою воспитанницу.

— Едрён-батон, ты знаешь, что у меня с девицами всегда и всё легко. Главное — вовремя дракона изобразить и симулировать смерть, когда её примчится рыцарь вызволять.

— Ко всеобщему удовольствию, — ухмыльнулся я. — Рыцарь получает медальку за убиение монстра и принцессу, принцесса — мужа, а ты — свободу действий.

— Ну да. Но тут… Пригласила меня, понимаешь, честь по чести. Стол накрыт — какая-то фигня ниппонская, не пойми, чего жрут, но, вроде, отравой не пахнет. Водка ихняя тёплая в чашечках. За бумажной стенкой кто-то в три струны бздынькает. Романтика! И тут она в ладоши хлопает, и заводят эту девочку.

Я представил картинку, и мне она не очень понравилась. Неважно даже, кого там завели. Но спросить следовало.

— Которую?

— В голозадой юбке.

— Понятно…

— Ничего тебе пока не понятно! — взъерошился Змей. — Лиса и говорит…

— Человеческим голосом? — кисло усмехнулся я.

— Сучьим голосом она говорит, вот что. Типа: попроси эту девицу возлечь с тобой, и она не откажет. У девчонки аж чуть глаза не выпали. Давай она сердито по-своему лопотать, а я встал с коврика и говорю: «Знаешь что, госпожа кицунэ? Хреновая из тебя наставница. Да и любовница такая мне тоже не нужна».

— И ушёл?

— Ага. Я, знаешь ли, Митька, теперь Матвея очень хорошо понимаю. Неприятно это, когда твои сексуальные желания используют ради чьего-то эксперимента, — Горыныч открыл крошечный портальчик, взял оттуда бокал коньяка и лимончик, закрыл портальчик, выпил. Вздохнул горько: — А ведь она мне понравилась…

— Можно подумать, ты в первый раз в жизни встречаешься с разочарованием.

— Мда… Но я оптимист, — он подпёр щёку кулаком и внезапно предложил: — А знаешь что, Мить? Пойду-ка я в Засечин, а?

— Что делать?

— Волчат буду помогать воспитывать. Сплошная безотцовщина! А зооморфам, сам знаешь, сильный пример нужен.

Я прикинул перспективы. А что? В качестве наставника Змей хорош. И множество бесхозных женщин как раз его утешат.

— А давай. Мне идея очень даже нравится. Соскучишься — заскакивай на рюмку чая.

На следующий день сёстры держались напряжённо и, возможно, ждали от меня каких-то резких слов, но я постарался не показать им, что в курсе произошедшего. Зачем?

Вполне возможно, что и меня они воспринимали исключительно как полезную зверюшку. Мне, по большому счёту, было плевать. Нависшее над Москвой бездействие всё больше напоминало затишье перед бурей — когда в небесах что-то происходит, и пусть оно невидимо человеческому глазу и неощущаемо, но это вовсе не значит, что никаких процессов там нет. Скоро должно было шарахнуть, и в ожидании этой катастрофы я, простите, драл Момоко через день — и то с перерывами только для того, чтоб в себя прийти от экстремальной прокачки каналов. От такого режима чувствовал я себя как тряпочка, но страшно боялся не успеть.

Девочка была только за, а ещё более за была её сестрица, подраставшая от упражнений с Кузьмой не меньше меня. Как там и что у неё происходило, мне, конечно, было интересно, но во внутренних изменениях Сатоми я не имел возможности разобраться. Меня вполне устраивало, что к концу октября манопроводимость моих каналов выросла до шестисот сорока с копейками. Ещё чуть-чуть — и до архимажеского добьём!

Ёмкость внутреннего манонакопителя изрядно отставала — чуть больше пятьсот пятидесяти. Но, с учётом всего моего предыдущего архимагического опыта, эти значения уже позволяли мне использовать практически весь мой боевой и небоевой диапазон умений. И не только в пределах внутреннего потенциала.