Пожарский 3 (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 16

— Ну, хоть двоих.

— Чё, сразу поспрошаем? — деловито предложил Горыныч. — А то явятся царские общественно-безопасники, отбирать затеют.

— Пошли, — решил я. — Всё одно наши мечутся ещё, не собрались.

Второй допрос подтвердил многие сведения, полученные в первом: наёмники были набраны преимущественно в Королевстве Польском (мечтающем заново вернуть себе княжество Литовское и стать Речью Посполитой). Нанимали гордую, но нищую шляхту. Или наоборот — нищую, но гордую? Тех, в общем, кто мечтал поквитаться с ненавистными русскими царями. Расчёты шли через тот же Европейский банк. Делали что прикажут.

Из полезных сведений — помимо убийства царя с приближёнными, перед душегубцами стояла цель захвата заложников, причём в приоритетном списке числились и Анна Белова, и почти весь профессорский состав, не считая отпрысков знатнейших семейств, и я. Ну, про себя мне давно всё ясно стало, ещё с дуэли с тем историком. Вышибить меня — сразу гарантированно всё старое русское дворянство вычистить или как минимум предельно ослабить. Удивительно другое — что за два месяца это вторая лишь решительная попытка, все остальные, про которые даже и писать не стоило — ерунда на постном масле, больше как будто для проформы, чтоб я не расслаблялся.

А кроме того, один из языко́в показал, что нанимавший их человек говорил с сильным альвийским акцентом. Тут вопрос — не было ли это инсценировано специально? Но если судить по прибытию в Москву Экскалибура, я скорее склоняюсь к мысли, что нет. И, кстати, не я ли целью этого высокомерного альвийского меча и был?

Пока возились с дознанием, Фёдор принёс доклад, что вернулась Аристина. Из са́мого для себя нужного привезла небольшой чемодан с вещами и свою домашнюю лабораторию! Как учёный, вполне её понимаю.

В раскрытые двери большой гостиной было видно, как пожилая алхимичка обмахивалась платком и делилась с Ириной, наливающей ей чай с ромашкой:

— В городе что творится — ужас! Какие-то тёмные личности повылезли. Магазины громят, можете себе представить! Вокруг больших усадеб оцепление. В кланы стекаются бойцы, особенно те, кто в резерве числятся, — она с благодарностью отхлебнула из чашки: — А Болеслав ещё не приходил?

— А кто это? — удивилась Ирина.

Я тоже удивился — с чего бы Болеслав должен был к нам явиться?

— Наш декан боевого факультета. Я видела, как он на площади смотрел. Думала, сразу нарисуется. Он же бесклановый, как и я. А у него жена молодая на сносях, да двое девчонок постарше, вроде вот вашей Стеши.

Ирина слегка смутилась:

— Да Стеша-то не моя, это Пахома Игнатьевича внучка. Мои мальчики. Но они у нас уже сроднились, за два-то месяца… А почему, вы говорите, декан боевого факультета — и без клана остался?

— Да вы что, разве не слыхали? — Аристина всплеснула руками. — Болеслав Монтеев! Это же такая история скандальная была, прогремели они на всю Москву.

— Расскажите. Мы тут совсем недавно.

— М-м, если недавно, то могли и не слышать, страсти уж поутихли. В общем, лет восемь назад только что вернувшийся с Египетской военной кампании молодой магистр получил назначение на боевой факультет Академии. Прибыл на службу он как раз ко дню рождения государя, и на банкете по этому случаю познакомился с молодой, но весьма талантливой целительницей, нашей Юлей. И понятно, от чего запал: она и умница, и красавица, а как она его рассказы о войне слушала… В общем, завязался у них роман. И когда Болеслав узнал, что Юленька была из Копыловых, стало совсем поздно.

— А это критично? — серьёзно спросила Ирина.

— Коне-е-ечно, милая моя, коне-е-ечно! Между Копыловыми и Мантуровыми клановая война уж полвека тянется. Ах, какой вышел скандал! Болеслав сразу прошение на имя государя подал и из рода вышел. Правда, фамилию ему пожаловали с намёком на прежний род, но тут уж другая тема. А Юленьку-то родители заперли в терему, магофон отобрали, охрану приставили, ни тебе выйти, ни весточку передать.

— Да вы что! И как же им удалось?..

— А вот, удалось! Не даром Юля целительница. Выпила несколько эликсиров, да в такой последовательности, что сердце почти остановилось. Как увидели охранницы, что девица-то посинела да сознание потеряла — панику подняли, скорую вызвали. В дворянский госпиталь, с мигалками. А она в реанимации в себя пришла да ночью и сбежала. Пока её искали, пока то-сё, они уж успели брак в царской канцелярии зарегистрировать. Всё! Не подкопаешься!

— Поразительно!

— Поразительно-то поразительно, — Аристина философски отхлебнула остывший чай, — только ни тот, ни другой род молодых не принял. Попытались они в один, в другой клан ткнуться — ан никто не захотел с их родами отношения портить, не приняли их. А Болеслав тоже гордый. Взбрыкнул, да и не стал пороги оббивать. Так и остались они с Юлей сами по себе. Начнётся война — Болеслава на лоскуты рвать начнут. Царская охрана, гвардия, ополчение — всем боец нужен, да такого класса. А жена на кого останется? Так что, я думала, что он сразу примчится. Выходит, ошибалась.

И тут явился посыльный с докладом, что явился по душу князя Пожарского человек по фамилии Монтеев.

— В малую гостиную зови! — велел я, прихватил Кузьму с Горынычем и пошёл договариваться с новым, я надеюсь, союзником.

Всё случилось так, как только что расписывала Аристина. Какой бы ты ни был гордый, а двое детей (плюс третий на подходе) заставляют думать не только о чувстве собственного достоинства. Впрочем, я с Болеславом держался спокойно и уважительно. Поговорили. Место в клане я ему предложил пока временное. Вдруг да не сойдёмся на почве жизненных принципов? Грузовик с кхитайцами за семейством я отправил.

Видно было, что магистр хочет мне задать некоторые вопросы, но не может для себя решить: уместно ли это.

— Спрашивайте уж, Болеслав Константинович.

Он несколько неловко откашлялся:

— Дмитрий Михайлович, могу я поинтересоваться: маскировка на универсальном павильоне в тренировочной зоне Академии — ваших рук дело?

Ярена, поди подсказала.

— Моих.

— И как же это?..

— А вот у Тихона Михайловича попро́сите, — я кивнул на Змея, — он вас тоже научит.

Всё-таки удобно архимага под рукой держать. Всё хитромудрое на него спихнуть можно.

— Конечно, научу, дорогой! — Горыныч, неожиданно оказавшийся в центре внимания, довольно развалился в кресле. — Расскажу, покажу, такая маскировка будет — вах! Песня, а не маскировка.

— А способу постановки штормового многопланового заклинания?.. — с возрастающим интересом загорелся Болеслав.

— Дак я же это… — Горыныч сразу сел прямее. — Я ж со штормами…

— Научит-научит! — бодро вклинился я. — И расскажет, и покажет, верно, Горыныч? Вот только в Засечине чуть обустроимся — и можно будет тренировки начинать.

— А-э-э… да? — Змей выпучил на меня глаза и губы его непроизвольно сложились дудочкой, словно вот прям щас произойдёт внеплановое извержение пламени. — Ну-у-у… — и тут мысли в его голове видать, догнали друг друга и выстроились в нужный ряд. — Ну, так уж и быть! Если князь разрешает — покажу. Всё ж таки мы теперь в одной лодке, да? Надо, чтоб наши бойцы были максимально подготовлены — праильно? Высший класс. Ты, Болеслав, давай, семью перевози, а там мы тебя поднатаскаем.

Он дождался, пока шаги заторопившегося домой магистра затихнут на лестнице и прошипел:

— Ты чё, Митька, я ж со штормами не умею!..

— А я тебя научу, — усмехнулся я. — Мы ж теперь одна команда, надо мне тебя подтягивать.

Горыныч фыркнул:

— Тогда уж и ты по зооморфологии давай включайся.

— Обязательно. Как только с основными проблемами разгребусь…

— Дождёшься от тебя! Скорее я опять Серого Волка начну изображать.

— Ну и ничего, нормально же всё получилось. На нас вообще никто не подумал.

— Это потому что я тебя надоумил не Дмитрием-царевичем представиться, а Иваном.

— Нет, это потому что ты в кои-то веки вместо Змея волком перекинулся. Забыл поди, как это делается?