Наследницы - Адлер Элизабет - Страница 54
- Предыдущая
- 54/91
- Следующая
Маунтджой смотрел на них, чувствуя, как комок подкатил к горлу.
— Красавицы, — с трудом пробормотал он, — настоящие красавицы.
Он вспомнил день, когда впервые увидел девушек, и невольно подумал о том, как сильно они изменились за это время: цвет их лиц под тонким слоем пудры был словно фарфоровый, прически — безукоризненными, а платья — великолепными. Девочки Маунтджой были высокими, грациозными и красивыми.
— Хорошая работа, Софи, — сказал старый лорд. — Действительно хорошая работа.
Он открыл продолговатую ювелирную шкатулку, обтянутую голубой замшей, которая ждала своего часа на библиотечном столе, и вынул из нее нитку сказочной красоты натурального жемчуга из Южных морей размером с хороший мраморный шарик. Посмотрев на девушек оценивающим взглядом, он сказал:
— Думаю, что это для тебя, моя дорогая. — Он застегнул жемчужное ожерелье на тонкой шейке Ханичайл.
— Они настоящие? — спросила она с благоговейным страхом.
— Черт возьми, девочка, конечно, они настоящие, — возмущенно ответил Маунтджой. — Никогда в жизни я не дарил женщине драгоценности, которые были бы ненастоящими.
Следующим он вынул ожерелье из изумрудов, оправленных в бриллианты. Оно светилось и сверкало при свете люстры, и Анжу затаила дыхание, когда он посмотрел сначала на нее, а потом на Лауру.
— Это тебе, моя дорогая, — сказал он наконец, улыбаясь, и Анжу удовлетворенно вздохнула, когда изумрудное ожерелье защелкнулось на ее шее.
— А это для Лауры, — сказал он, вынимая следующее сокровище.
Ожерелье было из бриллиантов и розовых рубинов с огромным камнем по центру. Маунтджой застегнул его у Лауры на шее, и она, улыбаясь от счастья, потрогала его и сказала:
— Оно прекрасное.
Маунтджой принялся разглядывать девушек: они раскраснелись от возбуждения и едва дышали. Его поразила их юная красота и невинность, и он внезапно почувствовал незнакомое доселе чувство, которое можно было назвать любовью. Они были последними из рода Маунтджой. Старый лорд плотно сжал губы, стараясь не выдать своих эмоций.
— Это драгоценности моей матери, — сказал он охрипшим голосом, — вашей прабабушки. Я думаю, что ей бы понравилось, что я отдаю их вам. Вы удостоены большой чести.
Три пары глаз смотрели на него, и он заметил в них страх и волнение.
— Внимание! — рявкнул он, и они быстро распрямили спины.
Он стал ходить взад-вперед, заложив руки за спину и крутя большими пальцами.
— Я старый солдат, — начал лорд Маунтджой, — и вот как я обычно готовлю себя к бою: сначала глоток виски, потом молитва. Затем рывок — и в бой. Позвольте мне предложить вам то же самое. Только в вашем случае мы заменим виски на глоток шампанского. И всегда помните, что вы принадлежите к роду Маунтджой. — Разливая шампанское, он добавил: — Сначала мы выпьем за тетю Софи, которая сделала невозможное.
— За дорогую тетю Софи, — сказали девушки дружно, поднимая бокалы, затем Лаура подбежала к тете и поцеловала ее.
Другие последовали ее примеру.
— А я предлагаю тост за лорда Маунтджоя, — сказала Лаура. — Самого распрекрасного человека на свете, о котором можно только мечтать.
И, к его смущению, все трое подошли к нему и по очереди поцеловали в щеку. Он действительно почувствовал большое облегчение, когда Джонсон сказал:
— Простите меня, сэр, но мистер Битон ждет, чтобы сфотографировать молодых леди.
В сопровождении тети Софи девушки направились в малую гостиную.
— Все как в былые времена, Джонсон, — сказал Маунтджой. — Тебе не кажется?
— Совершенно верно, сэр. Сейчас Маунтджой-Хаус совсем такой же, каким был при вашем отце.
— Как давно это было, — ответил Маунтджой, не скрывая радости. — Так давно. Но я думаю, что теперь все изменится. — И он выпил свой обычный вечерний стаканчик виски, которое предпочитал шампанскому, нетерпеливо посматривая на часы в ожидании прибытия гостей.
Без десяти восемь он стоял у парадного входа, нетерпеливо поглядывая во двор. Лакеи в напудренных париках и ливреях Маунтджоев выстроились по обе стороны лестницы, а Джером Суэйн, заняв позицию в тени, внимательно за всем наблюдал.
— Проклятие, — пробормотал себе под нос Маунтджой. — Надеюсь, никто не опоздает. В приглашениях указано — ровно в восемь. — Он вернулся в дом, где встретил тетю Софи с девочками. — А вот и вы. Я думал, что вы опоздаете, как и наши гости. Я чувствовал себя дураком, стоя в дверях один.
— Не волнуйся, Уильям, — сказала тетя Софи, выстраивая девочек в линию и занимая место рядом с Маунтджоем. — Помните, — сказала она девочкам, — сначала улыбка, затем рукопожатие и имя гостя. Добрый вечер, леди такая-то и такая-то. Я так рада, что вы пришли. Помните?
— Да, тетя Софи, — хором ответили девушки.
Взгляд Анжу встретился с взглядом Лауры, и они с трудом удержались от смеха. Лаура представила себе картину, как она скачет на лошади по Фокстон-Ярду, а Хаддон в твидовом костюме наблюдает за ней и критикует. Она подумала о своей простой жизни в Суинберне, которая сейчас казалась ей такой далекой. Ей хотелось, чтобы бабушка была здесь, но Джинни отказалась от приглашения, сославшись на то, что слишком стара и рано ложится спать, да и Лауре будет гораздо лучше без присмотра своей бабушки. Неправда, сказала ей Лаура, но Джинни настояла, сказав, что это праздник для молодых, а она все время будет думать о ней.
Мадам Сюзетта, конечно, тоже была приглашена, но, к ее досаде, она поскользнулась на мокрых листьях, гуляя в дождь по Елисейским полям, и сломала ногу как раз за неделю до бала, и поэтому она не смогла приехать. «Это даже к лучшему», — подумала Анжу, чувствуя, как возбуждение будоражит ее кровь и заставляет сердце биться сильнее. Ей совсем не хотелось быть под наблюдением матери; с нее было достаточно и тети Софи. Сегодня для нее начинается новая жизнь. Наконец.
Ханичайл расправила складки своего красивого платья из желтой тафты, думая, что сказала бы Элиза, если бы увидела ее сейчас. Подумала бы, что наконец она вошла в пору? Подумала бы, что теперь она стала похожа на отца, наконец она стала настоящей Маунтджой.
Стоя в стороне, Суэйн с восхищением смотрел на внучек Джорджа Маунтджоя, в поисках которых он исколесил Европу и Америку, и думал, что если бы Джордж Маунтджой был сейчас здесь, он бы гордился ими. Он видел, как гордится ими лорд Маунтджой, хотя сам бы он даже не допустил мысли об этом. Послышался шум подъезжавшей машины, и он, расправив плечи и заложив руки за спину, принял стойку, как солдат или полицейский, на плечи которого была возложена огромная ответственность. Когда первые разнаряженные и увешанные драгоценностями гости стали подниматься по лестнице, а Джонсон громко называл их имена, Суэйн пожалел, что его жена не могла его сейчас видеть. И спаниель тоже.
Лорд Маунтджой представлял своих внучатых племянниц гостям. Они обменивались рукопожатиями, улыбались, и, как потом он сказал тете Софи, делали это отменно.
— Никто не скажет, что раньше они не умели вести себя, — заметит он позже. — Это у них в крови, Софи. Это сделали гены Маунтджоев.
Лаура с энтузиазмом пожимала руки, улыбалась и называла имена, как учила ее тетя Софи.
— Добрый вечер, леди Харкрофт. Я рада, что вы пришли. Добрый вечер, лорд Харкрофт. Добрый вечер, мисс Винтер и мистер Винтер. Я рада, что вы пришли. Добрый вечер, мистер Сакстон. Я рада… Господи, — прошептала она, от удивления широко раскрыв глаза, — Билли…
— Здравствуйте, Л-л-лаура.
— Сакстон, — повторила она, раскрыв глаза еще шире. — Вы тот, кто владеет скаковыми лошадьми?
— Тот самый, — ответил он, пожимая ей руку. — Могу я пригласить вас на первый танец?
— С удовольствием. — Лаура крепко пожала Билли руку. «Вот уж не думала, что встречу его снова», — подумала она.
Анжу уже заскучала; она заметила, что Лаура встретила знакомого.
— Кто это был? — спросила она, улыбаясь следующему гостю.
— О, просто приятель, — шепнула в ответ Лаура. Анжу ревниво посмотрела на нее, спрашивая себя, кто же такой Билли Сакстон. Она была уверена, что раньше где-то слышала это имя.
- Предыдущая
- 54/91
- Следующая
