Закон МКАД - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 48

Оказалось, что сомневался я напрасно.

Живоглот взревел и бросился на Кощея, раскинув руки в стороны. Нормальный ход. Попадись в такой захват – и все. Или задушит, или позвоночник сломает. Или просто собьет с ног, придавит весом – и все. Ему больше и делать ничего не надо. Раздавит на хрен, как жук-медведь хоммута.

Однако случилось то, чего даже я не ожидал.

Не делая лишних движений, Кощей шагнул в сторону, пригнулся, поднырнул под руку Живоглота…

Ставлю свою СВД против зубочистки, что никто не понял, как так получилось, что командир «Лосей» споткнулся, хрюкнул, с размаху грохнулся на брюхо – и больше не поднялся. Может, кто и заметил, как мелькнула в воздухе рука Кощея. Но как можно свалить одним ударом эдакую тушу?

Получается, что можно. И не просто свалить. Живоглот был мертв, и только двое из присутствующих знали, в чем тут дело…

Поднырнув под руку противника, Кощей нанес удар в боковую поверхность мясистой шеи Живоглота, точнее, в область синокаротидного узла, где сосредоточены магистрали нервных путей, при нарушении функции которых невозможна нормальная работа дыхательного центра и центра ритма сердечной деятельности. Проще говоря, Живоглот умер от рефлекторной остановки сердца. Красиво, ничего не скажешь. Смерть в одно касание – это высокое искусство, доступное немногим.

– Все-таки я сегодня буду есть очень много человечины! – довольно крякнул Колян. Никто возражать не стал. Каждый из победителей выбирает трофеи, исходя из своих потребностей…

Мы с Ионом и Шерстяным выбрали «Выстрел». Машина практически не пострадала. Одна пробоина от пули не в счет, а черное пятно на лобовом стекле БПМ, которое выпустил Лёнька, оказалось органическим аналогом чернил, легкосмываемым, хотя и отвратно пахнущим.

– По ходу, обдристал зеленый лобовуху, – кривился Шерстяной, оттирая тряпкой вонючие чернила с бронестекла. – И не иначе как случайно и со страху. Ну убейте меня, не поверю я, что у сухопутного осьминога могут быть мозги!

Мимо БПМ как раз проходил Богдан. Услышав причитания Шерстяного, зеленая звезда на плече бывшего дружинника шевельнулась и подняла кверху средний щупалец.

– Кажись, осьминог тебе фак показал, – глубокомысленно заметил Ион, сидевший сверху на броне и поливавший лобовуху водой из ведра. Время от времени стаббер морщился от боли в перевязанном плече, но терпел, помогая Шерстяному здоровой рукой.

– Гонишь! – буркнул мутант, сверкая злыми глазами из-за мохнатых бровей. – Хотя… если даже и не гонишь, то что мне теперь прикажете? Предъявлять сухопутному осьминогу за фак? Чтоб меня за идиота посчитали? Да идите вы все к болотнику!

И принялся вновь с остервенением тереть стекло…

Кстати, трофеев взяли богато. Помимо того, что с пятидесяти убитых собакоголовых сняли оружие и снарягу, в уцелевших машинах нашлось немало добра. Взрывчатка, гранаты, боеприпасы, продовольствие… Даже такую экзотику, как пара военных противорадиационных костюмов, нашли в электроцикле. Жутко тяжелая хрень, как в ней только люди ходили? Думается мне, дружина Кремля не потому такая здоровая, что мутанты, а оттого, что за двести лет накачались их предки нереально, таская на себе такую тяжесть, а потомки здоровье то унаследовали…

А еще золото-серебро мы нашли. Немного, сотня «Сеятелей» и полторы сотни «Соболей», но тем не менее. Зачем собакоголовым понадобились что костюмы эти противорадиационные, что деньги – загадка. Может, предполагали откупиться от маркитантов в случае, если осада затянется, может, еще что. Выяснять, понятное дело, не у кого – в живых не осталось ни одного мутанта с Зоны ЗИЛ. Да и незачем выяснять. У денег нет прошлого или будущего. У них есть только настоящее.

В общем, помимо БПМ с «Кордом» и тремя полными лентами патронов к нему нам досталось по умеренно потертому и побитому акаэму на брата, плюс два цинка патронов 7,62×39 мм, что в нашем случае было даже ценнее самих автоматов. К тому же, занудно давя голосом и размахивая лапами, Шерстяной отжал у Кощея еще и целый рюкзак с восстановленными сухпайками. Кроме этого за нашу долю золота и серебра мы приобрели у маркитантов регенерон для Иона, и сейчас парень, получивший свой укол счастья, спал в броневике, экстренно излечиваясь от раны и попутно отращивая себе волосы с ногтями.

Маркитанты тоже не остались внакладе. За счет трофейного оружия, боеприпасов и взрывчатки боевой потенциал клана маркитантов возрос весьма значительно. Кощей же вообще оказался в двойном выигрыше: и свою долю трофеев получил, и после победы над Живоглотом его авторитет среди «Лосей» поднялся до небес. В результате чего лысый маркитант вместе с Богданом решили остаться и все-таки попытаться взять военные склады.

– Переодеться в мутантские тряпки и закосить под собакоголовых не получится, – сказал Кощей. – Такой тарарам наверняка услышали на складах и сделали выводы. Так что попробуем просто подавить мутантов огнем и по лестницам влезть на стены. Может, с нами пойдете? Трофеи распилим по-братски на всех, без обмана.

Я покачал головой, отметив краем глаза, что Ион с Шерстяным повторили мой жест точь-в-точь.

– Спасибо, Кощей, но у нас другая задумка. И другой путь. Так что не обессудь.

– Дело ваше, – сказал лысый предводитель маркитантов. – Но по-любому: если надумаете, возвращайтесь и присоединяйтесь к нам. Примем с радостью.

Я посмотрел на хмурые лица маркитантов, которым только что вернули оружие, и особой радости на них не заметил.

– Непременно, – сказал я. – Как надумаем – так сразу.

«Выстрел» ехал по старой, разбитой дороге. Именно этим путем, старой просекой ЛЭП, прибыл караван собакоголовых. И сейчас мы направлялись обратно, судя по карте Отшельника, прямо к МКАД.

Мощные фары машины хорошо освещали дорогу. Широкие протекторы броневика методично вдавливали в землю хищные сорняки, пытающиеся схватить корявыми ветвями движущийся объект. Бронированная пограничная машина переваливалась с боку на бок, успешно форсируя ямы, колдобины и выбоины, и пусть на малой скорости, но неумолимо двигалась вперед.

– Скоро рассвет, – сказал Ион, высунувшись из соседнего люка. – Может, поспишь маленько, я сменю?

Вместо ответа я покачал головой. Если сейчас из-за деревьев выскочит какая-нибудь нечисть, вряд ли кто из нашего небольшого отряда лучше меня справится с «Кордом», любимой игрушкой дружинника Данилы. Расступится лес, будет нормальная видимость – устроим привал. Посадим сторожить Коляна, что сейчас, урча биореактором, переваривает завтрак в салоне броневика, и все спать завалимся со спокойной душой. А сейчас нельзя. Уж больно близка с обеих сторон от дороги мрачная стена леса, откуда в любую секунду может полезть что угодно.

– Судя по карте, лес тянется до самого Гольяново, – сказал Ион. – Скоро дорога разделится. Если налево поедем, то выберемся прямо на МКАД, по которой до аномалии километров десять. МКАД – это старая, но хорошо сохранившаяся широкая дорога. Она недалеко от нашей Зоны Трех Заводов проходит. По ней, думаю, гораздо проще ехать, чем продираться через лес и развалины.

Я слушал Иона и одновременно смотрел вперед, где над мрачной стеной леса занимался рассвет. Обычно восход солнца в этих местах явление довольно серое. Просто становится светлее оттого, что слабым лучам солнца все-таки удается пробиться сквозь свинцовые тучи, затянувшие небо.

Но сегодня все было по-другому…

Над темным лесом занималось серебристое зарево. Снизу, от земли медленно тянулась к черным облакам широкая, во весь невидимый горизонт стена слабого, прозрачного света. Это было похоже на сильно разбавленное утренним воздухом северное сияние, странно живое, переливающееся, двигающееся. По огромному прозрачному занавесу то и дело пробегали какие-то волны, словно гигантские невидимые руки осторожно исследовали его с обратной стороны. От этих прикосновений во все стороны разбегались росчерки молний, но при этом грома не было слышно. Наоборот, в лесу царила необычная тишина, тревожимая лишь урчанием мотора нашей машины. Лес замер, словно живое существо, увидевшее перед собой неизмеримо более сильного противника.