Маячный мастер (СИ) - Батыршин Борис - Страница 4

Вообще-то, отметил Сергей, Казаков стремительно возвращался к манерам их общей молодости — и не заметно, чтобы он этому противился. Да что там — он словно моложе делается, хотя до Зурбагана с его воздухом, словно насыщенным чем-то, исключающим принесённые извне недуги (замечено, услышано от мастера Валу и проверено на себе!), ещё далеко. Вот что значит вырваться из привычной обстановки, из осточертевшей рутины, отнюдь не способствующей ни душевному, ни физическому здоровью…

— Угадал, именно здесь, на этом самом мысу. Только сначала заглянем кое-куда — ненадолго, недельки на полторы-две. Отдохнёшь, погреешься на солнышке, заодно и научишься кое-чему полезному. В море, опять же, искупаешься — там оно, считай крымское, средиземноморское даже, как на каком-нибудь Капри.

На Капри, как и вообще в Италии Сергею бывать не приходилось — в отличие от Казакова, посетившего в конце восьмидесятых Венецию в качестве руководителя подростково-студенческой делегации. Но хорошо помнил, как тот же Максим Горький сравнивал средиземноморский климат и море именно с крымскими — да и итальянские пейзажи Айвазовского крепко засели в памяти.

— Это в Зурбагане вашем, что ли? — недоверчиво спросил Казаков. Сергей спрятал усмешку — ему была понятно происхождение этой недоверчивости.

— Там, где ж ещё? А ребята пока приведут маяк в рабочее состояние — электрику подлатают, домик смотрителя подправят дизель наладят, ещё кое-что по мелочам… Опять же — надо тебе показать, как там всё устроено. На Бесовом Носу, не в Зурбагане…

— Да, с ним и так всё ясно. — пробурчал Казаков. — Жопа мира, хотя и довольно живописная. Но это сейчас, осенью — а вот как как тут зимой…

— Не хуже, чем на Валааме. — отпарировал Сергей. — Монахи сколько веков там живут — и заметь, без всякого электричества! А тебе меньше года тут предстоит провести, считай, испытательный срок. Вот увидишь, даже понравится. Прикупим двустволку или карабин нарезной — будешь зайцев по снегу стрелять, их на Бесовом Носу немеряно. В Зурбагане есть оружейная лавочка– знаешь, какая там роскошь! Бронза, стволы гранёные сталь, ложи палисандровые — чисто стимпанк!

Смысл этого термина, очень популярного в двадцать третьем году и почти неизвестного в 1994-м, Сергей успел уже усвоить. Правда, «зурбаганский стимпанк» имел ярко выраженный оттенок произведений Александра Грина и выглядел куда симпатичнее миров наскоро пролистанных «Машины различий» Уильяма Гибсона и пановского «Герметикона». И, конечно, лавка «Варфоломей Гизер и сыновья. Товары для охоты и путешествий», что на улице Полнолуния — он нисколько не сомневался, что тамошний антураж сразит Серёгу наповал. Был когда-то в их словесных играх такой обязательный элемент: персонаж снаряжается для путешествия в другой мир, тщательно копается в оружейных каталогах (их роль выполняли, иллюстрированные справочники Александра Жука «Пистолеты и револьверы» и «Винтовки и автоматы»), тщательно расписывали походное снаряжение… Теперь это предстояло Казакову в самой, что ни на есть, реальности — и Сергей немного завидовал старому другу.

— Тоже мне, нашёл Соколиного Глаза, грозу саблезубых сусликов… — буркнул Пётр. Видно было, однако, что идея с охотой ему понравилась. Сергей припомнил, как в 93-м, во время первого визита на Беломорье они расстреляли по большим чёрным бакланам не меньше десятка дробовых патронов — а когда попытались сварить добытую дичь, то оказалось, что по консистенции она напоминает хорошо выдержанную подошву и воняют рыбой.

Нос «Клевера» ткнулся в низкий каменный лоб, возле которого покачивались на волнах лодки-дощанки, мятая «Казанка» и надувной туристический катамаран со снятой мачтой. И ни одной «реконструкционной» посудины — конечно, фестивальный сезон закрыт, все разъехались по домам….

По палубе простучал башмаками Валдис, с лязгом потащил с полубака на сушу узкие дощатые сходни.

— Эй, пассажиры! — позвал из рубки капитан. — Прибыли, выгружайтесь!

«Амбаркация» — так, кажется, военные моряки называют возвращение десанта на корабли? — прошла не так гладко, как было запланировано. Предполагалось, что нас заберут прямо из Москвы — точнее, с Клязьминского водохранилища, где мне уже случалось появиться после прохождения Фарватера. В тот раз помог маячный буй, на который я с помощью мастера Валу настроил «астролябию». Сейчас планировалось нечто подобное: «Квадрант» в точно рассчитанный момент возникнет ниоткуда посреди акватории, где мы должны были дожидаться его на прокатной гребной лодке — а дальше, как говорится, дело техники. Вернее сказать, непостижимой магии Фарватеров, действующей, впрочем, не хуже хорошо отлаженного часового механизма.

Но — человек предполагает, а кто-то другой располагает. Я тупо не успел завершить свои дела к назначенному времени, и мастер Валу в точном соответствии с нашими договоренностями испугал любителей парусного спорта своим внезапным появлением посреди водохранилища, я всё ещё торчал в Петрозаводске. Отправляться в Москву, не решив проблемы документов смысла не имело — а латышу Валдису понадобилась на это почти неделя сверх назначенного им же самим срока. Нет, я не в обиде, уж больно сомнительные операции пришлось провернуть, — но факт остаётся фактом: я банально опоздал. И пришлось мастеру Валуэру возвращаться в одиночку, терзаясь нехорошими предчувствиями: а вдруг чересчур бойкий ученик всё же решил остаться в своём мире, наплевав на открывающиеся в Зурбагане перспективы?

К счастью, был и запасной вариант. Нет, не то, чтобы я изначально ожидал неприятностей, но ведь действия закона Мёрфи ещё никто не отменял, верно? Правда, вариант этот потребовал путешествия по железной дороге до Петрозаводска, а потом — через Онежское озеро, на «Клевере» (старина Врунгель, которому я отзвонился из Москвы, не подвёл, вовремя пригнал свою посудину) до Бесова Носа. Но в этом, пожалуй, был и своё плюс: во-первых, я успел подробно рассказать своему спутнику что, собственно, его ожидает, а во-вторых — он собственными глазами увидел место, где ему предстояло провести почти весь следующий год. Далее мой план предполагал, кратковременный визит в Зурбаган — чтобы Пётр убедился, что всё всерьёз и розыгрышами здесь не пахнет — после чего он должен был, пусть и временно, занять место смотрителя восстановленного исторического маяка «Бесов Нос». Нет, Маяка — именно так, с большой буквы — поскольку в дополнение к обычному маячному зеркалу, который сейчас монтируют приехавшие из Петрозаводска техники, нам предстоит установить несколько отражающих пластин, не предусмотренных первоначальным проектом. Эти «апгрейды» (ещё одно словечко, которого не было в оставленном мной 1994-м) сейчас заканчивает полировать мессир Безант, владелец зеркальной мастерской в переулке Пересмешника — самой загадочной улочки Зурбагана.

Так что — о ещё одной задержке и речи быть не могло. Мы условились с мастером Валу, что если не получится забрать меня в первый раз — он будет появляться на траверзе Бесова Носа в определённое время, с интервалом в неделю. И как раз такой контрольный срок должен наступить завтра, так что мы с Петром позаимствовали с утра пораньше одну из лодок, покидали в неё наш багаж и взялись за вёсла. И какая же гора свалилась с моих плеч, когда в утреннем тумане возник силуэт бригантины с распущенными парусами! «Квадрант» шёл наперерез, с полубака приветственно тявкала Кора. Собака первой увидела меня — и виляла хвостом-колечком, звонко, на всё озеро, радуясь встрече.

На бригантине — Казаков безошибочно узнал характерное парусное вооружение — кроме капитана, оказалось ещё четверо человек команды. Не слишком много, чтобы управляться с не таким уж обширным набором парусов -прямые фок, марсель и брамсель, гафельный грот с топселем, не считая положенного набора стакселей и кливеров. Капитан (мастер Валу, как представил его Серёга) обменялся с гостями рукопожатиями, дождался, когда те закинут пожитки в отведённую им каюту и приставил обоих к делу. Нет, он не стал гонять новоприбывших по лесенкам-вантам на реи (чего Казаков всерьёз опасался), а отдал под команду боцмана — невысокого, коренастого типа, сложением и манерами напоминающего жизнерадостного орангутанга, и столь же огненно-рыжего. Тот поприветствовал новых подчинённых длинной тирадой, из которой те не поняли ни единого слова, и расставил их по работам: Казакова тянуть снасть, которую тот после некоторых колебаний определил, как грота-шкот, а Сергея — на полубак, управляться с летучим кливером.