Пруд двух лун - Форсит Кейт - Страница 6
- Предыдущая
- 6/129
- Следующая
Когда Мегэн заговорила снова, ее голос был тихим и твердым.
— Изолт предложила учить тебя борьбе, но ты был слишком горд, чтобы принять ее предложение. Сколь бы сильное отвращение я ни питала к насилию, должна сказать, что она права, ведь грядет война. Если знамения говорят правду, она будет страшной и кровавой. Ты твердишь, что хочешь отомстить Майе за ее колдовство и разрушить ее подлые планы, но вместе с тем отказываешься обрести силу и умения, которые будут тебе необходимы. Что за Ри из тебя получится, если ты не в состоянии ухватиться за возможность даже тогда, когда ее подносят тебе на блюдечке?
Даже в тусклом свете их костра Изолт заметила, как покраснел Лахлан.
— Отвяжись от меня, Мегэн! Ты только и делаешь, что пилишь и пилишь меня.
— Так ты хочешь отомстить Майе Колдунье?
— Да, прокляни Эйя эту бессердечную ведьму!
— Ты хочешь защитить людей, как делали все твои предки с тех самых пор, как наш предок Кьюинн привел их в эту страну?
— Думаю, да, — нахмурился он.
— Ты хочешь спасти Лодестар?
— Да, — ответил Лахлан после секундного замешательства, и в его голосе послышалась неожиданная нежность. — Он зовет меня, Мегэн, я все время его слышу. Я не перенесу, если он медленно погибнет без любви и прикосновений.
— Тогда отбрось свою гордыню и прими то, что мы с Изолт предлагаем тебе. У тебя есть способности, Лахлан, тебе не хватает только дисциплины и концентрации. Смирись с тем, что ты никогда не вернешь свое беззаботное детство и сильное безупречное тело, и выжми все из того, что у тебя есть.
— Ты не понимаешь, — сдавленным голосом проговорил он.
— Да нет, понимаю, мой мальчик, — в голосе Мегэн было больше любви и теплоты, чем Изолт когда-либо слышала. — Моя кровь кипит от ярости, когда я вижу, как обошлась с тобой Майя. Но я не могу вернуть тебе твой прежний вид, хотя и перепробовала все, что знаю. Ты должен принять свою судьбу, мальчик. Я долго об этом думала и не могу предположить, зачем еще Изолт была послана нам именно в это время, если не затем, чтобы научить нас тому, что она знает о битвах и воинском искусстве? Я верю в то, что ткачиха ведет свой челнок туда, куда нужно, и ты тоже должен в это поверить, Лахлан Крылатый.
Лахлан ничего не ответил. Когда Мегэн закончила перешивать рубаху, он безразлично натянул ее на себя и позволил ей пришить пуговицы на спине, вокруг крыльев, но так ничего и не сказал. Нахмурившись, он снова присел на корточки у огня и принялся хмуро ворошить угли прутиком. Изолт рискнула бросить на него взгляд и пришла в замешательство, когда он ответил ей пронзительным взглядом из-под сведенных бровей. На миг их глаза встретились, и Изолт смущенно отвела взгляд.
— Ты должна мне ответить на вопрос, Изолт Дитя Снегов, — с мягкой насмешкой заметил Лахлан.
Она храбро встретилась с ним взглядом.
— Да, это так.
Он удивленно поднял брови, потом снова уставился на угли.
— Тогда я, пожалуй, подумаю, о чем бы таком тебя спросить.
— Никогда не стоит тратить вопросы понапрасну, — согласилась она.
Он невольно улыбнулся, хотя и отвернулся так быстро, что Изолт успела заметить лишь складку на его щеке. Она улыбнулась про себя, вновь вернувшись к книге с заклинаниями, которую читала. Изолт каждое утро упражнялась со своим оружием на лесной поляне, оттачивая движения и позы и тренируя гибкость и силу. Обычно она делала это обнаженной, оставляя лишь башмаки да пояс с оружием, но Мегэн предложила ей не снимать штаны и рубаху, чтобы защитить бледную кожу от жгучего солнца. Изолт согласилась и очень обрадовалась позднее, когда заметила, что Лахлан наблюдает за ней из-за огромного моходуба. Воспоминание о том, как он смотрел на нее, когда она купалась, до сих пор отзывалось у нее в животе каким-то странным еканьем, и она обрадовалась, что не сняла полотняную рубаху, несмотря на жару.
Сначала у нее возникло было искушение продемонстрировать кое-какие из наиболее сложных движений в воздухе. Среди Шрамолицых Воинов Изолт была одной из самых ловких. Она могла совершать головокружительные кувырки и делать поразительные перевороты. Но вспомнив о том, что Лахлан всего лишь новичок, она стала делать то, что делала бы, если бы тренировала одного из своих юных учеников дома, в Гавани. Она показывала, как превратить сравнительно несложную последовательность движений в действенный оборонительный прием. Она снова и снова повторяла медленные плавные движения рук и ног, с каждым разом все усложняя и усложняя их; наконец она высоко подпрыгнула, одновременно ударив ногой вперед и вверх. Ей не надо было даже смотреть на Лахлана, чтобы удостовериться в его все возрастающем интересе, и она постепенно начала разнообразить, чтобы он понял, сколько существует примеров, которые можно использовать в борьбе.
К третьему дню Лахлан был уже сам не свой от желания попробовать исполнить все сам, и только тогда Изолт продемонстрировала ему, что могут сделать тренировка и дисциплина: она сделала несколько кульбитов, завершившихся кувырком в воздухе, после которого приземлилась на ветки его раскидистого убежища. Тогда он вышел из-за него, нахмурившись и скрестив руки на груди. Облачившись в одежду своего предка, он стал выглядеть одновременно гораздо более похожим на Ри и менее таинственным. Изолт замерла в ожидании.
— Почему ты всегда прячешь свои волосы? — огорошил он ее вопросом, потянув за длинный козырек ее полотняной кепки.
— Это тот самый вопрос, который ты хотел мне задать?
— Нет. Хотя мне хотелось бы узнать... Значит, ты хочешь научить меня бороться.
— Да, если ты не против.
— Мегэн, похоже, считает, что это может быть полезным. Только не пытайся поучать меня и не принимай этот свой обычный самодовольный вид.
— Сама любезность, как и всегда, Ваше Высочество.
Итак, пока Мегэн мерила шагами поляну и пыталась высмотреть Изабо в своем хрустальном шаре, Изолт начала учить Лахлана бороться. Сначала это было нелегко, поскольку он никогда не учился тому, чтобы шагать, как человек, или прыгать, как птица. Но постепенно он, по крайней мере, научился защищаться от нападения, а его движения, когда он ковылял по поляне, стали не такими неуклюжими.
Недели ожидания весеннего равноденствия дались Мегэн очень нелегко, и в этот вечер она была раздражительной и вспыльчивой. Когда они выпили травяной отвар, который им дала лесная ведьма, она сердито выбранила их, проверив на знание ритуалов равноденствия. Изолт и Лахлан выучили их накануне, но, возмущенные настроением ведьмы, они не смогли или не захотели вспомнить их.
— Тебе уже пора воспринимать ритуалы Шабаша всерьез, Лахлан! Ты должен знать все заклинания для всех праздников — не все они только ради показухи и мистификации...
— А зачем мне знать их все? Я стану Ри!
— Ты происходишь из рода самого Кьюинна Львиное Сердце, и в тебе дремлют великие силы. Ты не сможешь завоевать Лодестар, если эти силы так и останутся дремать. Ты должен знать о своих Умениях и Талантах как можно больше, прежде чем даже думать о Лодестаре. Хочешь быть Ри Эйлианана? Тебе понадобятся все твои силы, знания и мудрость, и все равно их не хватит...
— Да-да, я знаю, ты уже говорила мне все это раньше, — пробурчал Лахлан.
Мегэн неловко поднялась на ноги и начала собирать свои магические принадлежности.
— Так почему же ты тогда не слушаешь, что я говорю?
Она бросила Лахлану в руки охапку хвороста и надела Изолт на голову венок из вечнозеленых листьев. Гита вцепился в ее плед, и она развернулась и медленно пошла по направлению к Тулахна-Селесте.
— Если действительно так важно, чтобы я научился Умениям колдовства, почему ты на столько лет оставила меня у Энит? — внезапно вспылил Лахлан, шелестя крыльями. — Она же не ведьма из Башни, а всего лишь лесная знахарка, которая поет, чтобы заработать себе на еду.
— Может, Энит и не училась в Башнях, но у нее есть своя могущественная магия, — отрезала Мегэн, опершись на посох, чтобы отдышаться. — Ты знаешь, почему я оставила тебя у Энит, — продолжила она обеспокоенным голосом. — Ты все еще был больше чем наполовину птицей. Энит может приручить любую птицу, даже такую свирепую, каким был ты, похожий скорее на сокола, чем на дрозда. Она могла разговаривать с тобой на твоем языке...
- Предыдущая
- 6/129
- Следующая
