Игрок 2 (СИ) - Токсик Саша - Страница 45

Пропажа обнаружилась в платяном шкафе. Чистые, возможно, даже выглажены носки и рубашка. Которая тоже свежая и идеально выглаженная. Она что, ночью постирала мою одежду и, встав, погладила её, пока я спал.

Вкупе со скабрёзными намёками невидимых соседей Аллы эта её внезапно взявшаяся хозяйственность меня немного напрягла. С чего бы ей так меня обхаживать? Так делают только в одном случае.

Но об этом стоит поговорить не здесь, а в кафе. Которое точно обеспечит нас большей приватностью. Звучит как оксюморон, но это так. Любое людное место лучше, чем эта странная комната.

Мы вышли в коридор, и, проходя мимо одной из дверей, Алла что есть силы ударила по ней кулаком.

Выйдя из коммуналки, а это была именно она, и спустившись по достаточно неопрятной лестнице на улицу, я сказал:

— Странные у тебя соседи, и коммуналка странная.

— Какая есть. Это общежитие художественного техникума, где я учусь.

— Вот как, — мы пропустили канареечного цвета Волгу и перешли дорогу, — не знал, что ты студентка.

— Да, студентка! — отвечает она с каким-то вызовом, — и хочу быть актрисой! Не собираюсь до пенсии в филармонии цыплят играть на детских утренниках!

— Дело хорошее. — соглашаюсь я. Цыпленок с такой фактурой, я сейчас про филейную и грудную часть Аллочки и правда несколько чрезмерен.

Мы ловим такси, и уже через четверть часа официант в Русалке принимает у нас заказ.

Незримые молоточки всё ещё выстукивают в моей голове неприятную мелодию, и я решаю последовать совету так и оставшегося только голосом Петьки.

— Для начала принесите пива, и закуски какой-нибудь лёгкой.

— А мне шампанского, — добавляет Алла.

— Могу порекомендовать вам салат с креветками, — говорит официант, — в меню он недавно, и посетители довольны.

— Креветки? — кривится Алла, — Фёдор, ты уверен?

— Да, — довольно отвечаю я, — креветки, это то что нужно, и, пожалуйста, нам ещё жюльен с грибами. Жигулёвское пиво, шампанское,салаты и жюльены.

Официант кивает и уходит, а Алла кричит ему вслед.

— Только бутылки не открывать! Мы сами, — потом она оборачивается ко мне и объясняет, — знаю я их. Тебе нальют пива в кружку, а сверху воды плеснут. Да и с вином такая же история.

— Понятно, — отвечаю я и закуриваю.

Интересное сейчас время, всё-таки. Время меньшей свободы, но большей независимости. Никто не смотрит на меня косо из-за сигарет, не пытается выставить за дверь и не спрашивает документы. В самолёт в Сухуми меня тоже посадили без проблем. Я предъявил билет и спокойно поднялся на борт. Правда, всё это могло кончиться очередным угоном, так что тут ещё бабка надвое сказала.

Но в любом случае контраст с покинутым мною временем разительный.

И, к сожалению, точно такой же контраст, но уже не в пользу советского сервиса, я наблюдаю и сейчас. Вроде бы и культовое место, с большой проходимостью, но всё равно. Официант вернулся к нам ну очень не скоро. Ему всего-то нужно было взять одну бутылку пива, шампанское, фужер и кружку. Ну что в этом сложного? Две-три минуты же!

Но нет, он появился, дай бог, через десять.

Хорошо хоть напитки были холодными, а посуда чистой. Открываю пиво, наливаю его в кружку, а потом с лёгким хлопком из бутылки вылетает пробка из-под шампанского.

Делаю пару глотков и понимаю, что жизнь налаживается.

— Итак, я слушаю, — обращаюсь я к Алле, — у тебя, кстати, странный выбор, — киваю я на шампанское.

— НУ почему, — лукаво улыбается она, — у меня есть повод. И кстати, нам бы второй фужер.

— Алла, хватить говорить загадками. Ты уже битых два часа ходишь вокруг да около. Что ночью случилось?

— Ну, скажем так, теперь ты, как порядочный человек, должен на мне жениться, — отвечает она, — и, кстати, ты сам мне это говорил вчера. Должна сказать, что ты наверняка хороший писатель. Таких проникновенных слов я давно не слышала. Когда мы поженимся и ты переедешь сюда, в Крым, надо будет обязательно познакомить тебя с Андреем Андреевичем Подшиваловым. Это художественный руководитель театра Имени Чехова, — объясняет она, — ты будешь писать для театра пьесы, в которых я буду блистать. Вот увидишь, мы ещё в Москву, а то и в Чехословакию с Болгарией на гастроли поедем. А потом кино! Одесская киностудия, или даже Ленфильм с Мосфильмом. Тем более что ты уже, считай, свой. С Высоцким вон знакомства водишь. Плюс, когда мы будем рутиться в этих кругах то будет проще объяснять наши с тобой доходы от основной деятельности, — улыбается она, — там лишними деньгами никого не удивишь.

От этих перспектив я чуть было не подавился пивом. Какая у меня шустрая помощница, однако. Или, скорее, уже не совсем помощница.

— Тихо, тихо, — отвечаю я, — горшочек не вари, — какой театр с кино и гастролями, Алла. Ты о чём. Ты так старательно увиливаешь от прямого ответа, что я спрошу в лоб. Мы с тобой переспали вчера?

— Да! — с вызовом говорит она, — и, между прочим, по твоей инициативе. Сама я до свадьбы ни-ни, хотела сохранить себя до брака, но ты был такой настойчивый! Неужели ничего не помнишь? Или только притворяешься теперь и решил в отказ пойти? А я-то думала, ты порядочный!

— А ты… предохранялась? — отвечаю я вопросом на вопрос и открываю ещё одну бутылку Жигулёвского.

— Ты что такое говоришь, я девушка порядочная! А ты думаешь, что возможно⁈ — хлопает она глазами, изображая наивность. — Тогда скажу сразу. Я не хочу выходить замуж с животом. Так что пока ещё мне впору платье, которое мне нравится, нужно уже думать о свадьбе. Я бы хотела сфотографироваться с тобой в Ласточкиной гнезде. Представь, какая мы будем пара!

— Так, что-то мне расхотелось есть, — говорю я и, достаю бумажник и кладу на стол деньги, — ты обедай, а я пойду прогуляюсь. Всё слишком быстро произошло. Мне надо переварить то что ты сказала. Мой номер у тебя есть, позвони мне завтра в гостиницу, будем решать, что нам делать дальше. А пока мне и правда нужно побыть одному.

А ещё почистить зубы, принять душ и переодеться. Рубашка-то, может, и чистая, а вот от пиджака пахнет так, как будто я всю ночь в окурках спал.

Так что, да, приведу себя в порядок, а потом уже подумаю, что мне теперь делать.

Выхожу из кафе, креветки в другой раз попробую, и ловлю машину. Очередная Волга как будто бы ждала меня, и через каких-то 10 минут я поднимаюсь на мой этаж в гостинице.

Подхожу к двери и понимаю, что она открыта

В этом, впрочем, нет ничего удивительного, это ведь не частная квартира, а гостиница. Может быть, горничная внутри полы подметает и постельное бельё меняет. В общем, сей факт меня нисколько не настораживает, тем более на фоне недавних душевных терзаний.

Только заглянув внутрь, я обнаруживаю не хрупкую девушку в кокетливой униформе, а какого-то смурного мужика. Миролюбивое сознание всё ещё пытается подкинуть мне объяснение. К примеру, вдруг это сантехник зашёл в отсутствие постояльца трубы починить или электрик розетки проверяет.

Но упрямые факты подсказывают, что сантехник не станет копаться в шкафу, выбрасывать на пол содержимое тумбочек и создавать прочий беспорядок. Другими словами, меня прямо сейчас самым наглым образом обворовывают.

Дверь скрипит, и мужик оборачивается, позволяя мне разглядеть себя лучше. Низкорослый, тщедушный, в серой потёртой куртке и блатном кепарике. Мелкие глазки, плоский нос с раздутыми ноздрями, во рту, раскрытым от удивления, блестит золотой зуб.

— Попался, — говорю, — ты какого хрена тут делаешь⁈

Я почти на две головы выше его и шире в плечах, и это видимое физическое превосходство играет со мной дурную шутку. Я этого типа не боюсь. Кажется, что я могу его поднять за шиворот и встряхнуть, как провинившегося щенка.

Вместо того чтобы испугаться, вор кидается ко мне. Блеснувшее лезвие ножа я замечаю в последний момент. Направляется оно прямо мне в бок, вероятно, в печень. Я не настолько хорошо знаю анатомию, чтобы с абсолютной точностью об этом судить.