Обаятельный поклонник - Брэдли Селеста - Страница 24

Настойчивость Роуз только подогревала его любопытство.

– Что ж… Я просто думал, что мы могли бы вместе что-нибудь придумать…

Вдруг со стороны дома послышался громкий женский голос. Это кухарка высунулась в окно кухни и стала звать Роуз. Голос был резким и раздраженным.

– Иди, Коллиз. Ты должен держать слово. Ты джентльмен или лгун?

Коллиз дернулся, словно ему дали пощечину. Ее слова задели его, но она не собиралась делать ему больно.

Грубость сегодня, завтра будут извинения. Она плотнее запахнула на груди шаль.

– Иди домой, – холодно проговорила она, – и дай мне работать.

Роуз повернулась и быстро зашагала к дому Луи, а Коллиз остался в мрачной, черной аллее.

Карлтон-Хаус, дом, в котором жил принц Георг, располагался на улице Пэлл-Мэлл, являвшейся центром одного из самых старых и красивых районов Лондона. Этот дом был декорирован с большим вкусом и изяществом. В свое время за его строительством и отделкой наблюдал сам принц Георг, а его любовь к красивой архитектуре была широко известна.

Следует отметить, что этот дом был не только элегантным, но и, разумеется, очень комфортабельным. Коллиз опустился в роскошное кресло с намерением выпить вина. Вероятно, это было одно из самых красивых кресел в христианском мире, предназначенных для того, чтобы пить в них вино. Коллиз откинулся на подушки, расположился поудобнее и приготовился насладиться вкусом какого-нибудь очень-очень хорошего вина.

В ногах у него лежала маленькая подушечка. При желании он мог полулежать в кресле. Такая поза сразу же навевала мысли о женщинах.

Думая о женщинах, Коллиз тут же начинал представлять их себе в обнаженном виде. А представляя себе женщину в обнаженном виде, нельзя было не представить ее грудь. Ах, какое это прекрасное зрелище – женская грудь! После этого его мысли переключились на одну определенную грудь, нежную, круглую, высокую и такую соблазнительную, хотя и не слишком большую. Когда он сегодня прикоснулся к этой груди, по его телу побежали мурашки.

Коллиз представил себе и другую часть тела Роуз. Интересно, как бы это все смотрелось вместе? Он бы хотел не только посмотреть на это, но и потрогать…

Коллиз фыркнул в свой бокал вина, который тоже был произведением искусства и заслуживал лучшего обращения. Но для двух грудей требуется две руки, подумал он.

– И что же ты сделал?

Коллиз поднял бокал и стал рассматривать крохотные язычки пламени, отражавшиеся в его рубиновых глубинах.

– Я ушел. А что еще мне оставалось? Она выиграла, она первой пробралась в дом.

Его компаньон задумчиво покачал головой:

– Ты так легко сдался? Жаль. Как бы мне хотелось хотя бы немного пожить такой жизнью, полной приключений и опасности!

Коллиз ухмыльнулся:

– Мне кажется, этого хочется всем. Жизнь без приключений скучна и банальна.

– Я говорю не просто о приключениях-развлечениях, а о том, чем занимаются королевские шпионы. При одной мысли об этом у меня от возбуждения начинают дрожать руки.

Коллиз искоса посмотрел на своего собеседника, ему было лень повернуть голову. Приятная истома овладела его телом, а голова слегка кружилась от выпитого вина. Они были одни с принцем в его гостиной. Слуги-мужчины, происхождение которых было более знатным, чем происхождение самого Коллиза, бесшумно входили в гостиную с вином и фруктами. Так же бесшумно они снова удалялись.

При общении с Георгом V, принцем-регентом и правителем Англии, следовало проявлять особый такт. Смысл его шуток и замечаний всегда следовало истолковывать правильно, малейшее недопонимание могло привести к не самым приятным последствиям.

Хотя Коллиз и считал принца своим другом и, казалось, хорошо знал его, Георг тем не менее время от времени удивлял всех своей непредсказуемостью. Беседы, которые вел Коллиз с принцем-регентом, являлись некой смесью пьяной болтовни и поразительных пророческих озарений. Подобные разговоры держали Коллиза в напряжении, но они всегда давали пищу для размышлений. В молодости импозантный Георг вел разгульный образ жизни, и пристрастие к развлечениям рано состарило его.

Многие считали Георга вульгарным и глупым, но Коллиз хорошо знал, что за маской, предъявляемой свету, скрывался очень ранимый и умный человек. И этот человек становился беспощадным, сталкиваясь с ханжеством, лицемерием и несправедливостью. Мнение света и всякие «предрассудки», как он это называл, мало волновали принца-регента. Ему нравилось спать с женщинами, ему нравилось есть, пить и проводить время за карточным столом. И его энергия, направленная на все эти дела, казалась неисчерпаемой.

Возможно, Коллиза и Георга сблизило то, что Коллиз воспринимал поведение друга как протест, направленный против предрассудков и условностей. Коллизу ведь пришлось столкнуться в жизни с тем же самым. Фигура Далтона Монморенси, лорда Этериджа, возможно, отбрасывала не такую глубокую тень, какая падала от фигуры короля, но она была тяжелым бременем для наследников. Коллиз хорошо знал об этом.

Вполне вероятно, Георг прожил бы куда более счастливую жизнь, будь он простым артистом или архитектором и женись он на своей дорогой Марии Фицхерберт. Найди он применение своим талантам, все могло бы сложиться иначе.

Принц громко рыгнул. Да, Георг был определенно пьян, но, по всей видимости, Коллиз запьянел еще сильнее. Когда Георг пребывал в таком состоянии, в его лице появлялась живость, а в глазах блеск. Коллиз тихо выругался. Похоже, его друг, да и он сам хватили лишнего. Коллиз сел и отставил в сторону свой бокал. Затем приложил обе руки к лицу и потер его, надеясь выйти из сонного расслабленного состояния.

– Я уже не тот, что был раньше.

Георг с улыбкой помахал своим бокалом.

– А кто тебе сказал, что ты не должен меняться? До двадцати пяти лет ты был просто противным сопляком. Таким тщеславным и самодовольным! Сейчас ты стал прелюбопытным типом. Жизнь и произошедшее с тобой несчастье очень изменили тебя. Превратности судьбы, можно сказать, пошли тебе на пользу. Таким ты мне нравишься больше.

– Рад слышать это, – проговорил Коллиз, хотя замечание принца показалось ему обидным. Оно занозой застряло в его голове, и перед мысленным взором Коллиза снова предстала вся его прошлая жизнь. Что с того, что он был тщеславным и самодовольным? Он, в конце концов, имел право быть таким. Коллиз нахмурился. – До моего двадцатипятилетия ты не общался со мной.

Принц пожал плечами:

– В тебе снова заговорил противный сопляк. – Георг вытянул вперед одну свою ногу в красивой туфле, покрутил ею и положил на подушку. Затем он поднял вверх вторую ногу, положил ее поверх первой, согнул в колене и дотянулся руками до ступни. Потер ступню сначала с одного бока, затем с другого. – Прекрасные туфли и мне очень нравятся, но чертовски узкие!

Коллиз взглянул на не слишком удобные, но любимые туфли принца. Они были сделаны из нежной белой лайки и украшены золотыми пряжками.

– Да, они и правда выглядят чересчур маленькими.

Георг печально кивнул:

– Сейчас в моде маленькие ступни, ничего не поделаешь.

Коллиз бросил взгляд на свои ботинки. Его ноги уже с пяти лет были большими.

– К сожалению, – мягко проговорил он, – мне не помогут никакие ухищрения сапожника.

Георг захихикал:

– Не расстраивайся, мой мальчик. У тебя есть другие достоинства, и я наслышан о них. Придворные дамы не умеют хранить секреты.

Коллиз снова откинулся на подушки. Все то, что о нем говорят при дворе, – всего лишь маска. Фикция, так сказать. Но он не станет раскрывать свою тайну Георгу. Его считают ловеласом, разбившим не одно женское сердце. Что ж, пусть так, ему все равно!

Из мягкого тумана, расцвеченного пламенем в камине, снова выплыли глаза Роуз. И в них он увидел разочарование и презрение. В ее карих глазах он часто это видел. Иногда ему казалось, что она специально так на него смотрит. Полные презрения карие глаза с поволокой.

Неожиданно собственные заигрывания со светскими женщинами показались Коллизу какими-то жалкими. Он допил оставшееся в бокале вино. Нет, нет, он не станет сегодня снова садиться на этого конька.