"Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Мальцева Наталья - Страница 187

Синьора Александра оказалась вежливой, образованной дамой, совершенно не вписывающейся в образ большевистских фанатиков, какими их рисуют газетчики. Уже немолодая, но сумевшая сохранить природную красоту. Мероприятие можно было бы назвать сугубо протокольным, от которых Энрико уже успел устать, если бы на встрече не присутствовал ещё один человек с фамилией Фридман. Именно ему госпожа посол и передала слово, заговорив о грядущем посещении семейства Ферми Великобритании.

— По сведениям советской разведки, готовится похищение вашего семейства во время плавания в Лондон. В нейтральных водах яхту, на которую вы должны попасть якобы для доставки на Альбион, остановит германский военный корабль, который и доставит вас в Третий Рейх.

— Нас хотят вернуть в Италию?

— Нет, синьор Ферми. У Гитлера на вас свои планы: его заинтересовала урановая проблема. В военных целях.

— Значит, мы, как и планировали раньше, поплывём на пароходе.

— Боюсь, это не решит проблему. У агентов гестапо строгие инструкции: либо вы служите Великой Германии, либо не служите никому. И на пароходе, либо следующем до Лондона, либо идущем в Нью-Йорк, найдутся люди, которые исполнят вторую часть приказа.

— Спасибо за предупреждение, синьоры, но что же нам делать?

— Будь вы на территории Советского Союза, мы смогли бы обеспечить вашу безопасность, — сочувственно кивнула головой Коллонтай. — Но мы в Швеции, которая на словах нейтральна, а на деле негласно помогает нацистам. И, боюсь, даже обращение в полицию с просьбой о защите ничего не даст. Впрочем, если вы не возражаете, мы можем… попросить наших шведских друзей обеспечить вашу охрану, пока вы находитесь в этой стране. Негласно.

— Мы с Лаурой были бы очень благодарны вам за это.

— Чтобы вы знали, что это ваши друзья, они будут носить вот такие вязаные шапки с таким рисунком, — показал Фридман головной убор. Если вы не возражаете, они начнут сопровождать вас прямо от посольства.

Люди в вязанных шапочках действительно стали появляться везде, когда супруги Ферми показывались на улице. Но то, что случилось, когда семья физика посетила особняк тестя Бруно Понтекорво, походило на американский гангстерский боевик.

Вместо такси их ждал фургончик, в который неожиданно налетевшие люди впихнули Энрико, Лауру и детей. Среди нападавших Ферми заметил и одного из «американцев». Сразу, как захлопнулась дверь, на улице раздались выстрелы. Фургончик рванул с места, но буквально через несколько секунд вильнул и, теряя скорость, врезался в какой-то забор. Человек, сопровождавший семейство Ферми, распахнул дверь и несколько раз выстрелил в сгущающиеся сумерки. После этого кто-то вышвырнул его наружу. Ещё два или три выстрела, и голова в вязаной шапке заглядывает внутрь.

— Вы целы?

Их быстро пересадили на заднее сиденье небольшого легкового автомобиля, причём, Неллу и Джулио пришлось усаживать на колени родителей, и машинка помчалась по улицам Стокгольма в сторону советского посольства. А примерно через час, уже в лимузине госпожи Коллонтай, из посольства к причалу.

Трудно представить, как это им удалось, но туда же люди в вязаных шапочках доставили и чемоданы с вещами семьи нобелевского лауреата. И вскоре пароход уже резал носом чёрные ночные воды Балтики.

В Архангельске, уже переодетых в одежду по погоде, итальянцев пересадили в вагон поезда, идущего на Москву. Такую далёкую, загадочную и… пугающую.

Скандал с исчезновением нобелевского лауреата в области физики Энрико Ферми даже затмил сообщения с фронта советско-финской войны. Главным свидетелем произошедшего выступал соотечественник лауреата и бывший сотрудник его лаборатории Бруно Пантекорво, сотрудник института Кюри, возле дома родителей жены которого и произошло нападение на семью физика. Газеты с его слов писали, что Ферми «опекали» агенты гестапо, выдававшие себя за американцев. Им практически удалось уговорить его отправиться в Лондон на частной яхте, исчезнувшей из Стокгольма на следующее утро после сорвавшейся попытки кражи мировой знаменитости.

Немцы, естественно, всё отрицали, кивая на козни британской разведки, «подставившей» их. Тем более, близ места происшествия были обнаружены тела с паспортами не только двух шведов и немца, но и англичанина. Дня через три всплыла информация о том, что после нападения семья физика укрылась в советском посольстве, но Александра Коллонтай ещё несколько дней отказывалась от любых комментариев. Пока телеграф не принёс известие из Архангельска о том, что Ферми и его семья благополучно прибыли в Советский Союз, и нобелевский лауреат теперь будет преподавать в Московском университете.

Как заявлял сам физик, он опасался за свою жизнь и жизни членов своей семьи: им грозила опасность во время пути в Америку, которую он вначале избрал местом своей жизни. И благодарил советское правительство за их спасение, а также предоставленную возможность продолжить научную деятельность в СССР. В шапке-ушанке и овчинном тулупе он выглядел довольно комично, но бодро. Как и его дети, которых откровенно забавляли новые наряды.

И тогда взвыли о похищении физика англичане и американцы. Ровно до интервью, данного Ферми американскому корреспонденту и вышедшему в один день и в «Вашингтон пост», и в «Правде». Именно в нём новый профессор МГУ рассказал всю свою историю, в которой, как оказалось, помимо мнимых американцев, присутствовали и «подходы» британцев, пытавшихся уговорить его остаться в Лондоне. А уже в январе в СССР оказался и Бруно Понтекорво с супругой и годовалым ребёнком, которым тоже стали угрожать неизвестные.

Демьянова эти перипетии не затронули: и Ферми, и Пантекорво опекал Курчатов, лишь формально докладывавший ему о том, что оба физика приступили к работе над урановым проектом. Но, пока Ферми не обнаружился, Николай пережил немало неприятных часов, зная, как могли поступить с этим человеком заграничные агенты Коминтерна.

А затем эти события отошли на второй план в свете поступающих с фронта известий. Попытки разблокировать Раатскую дорогу не привели ни к чему, кроме новых потерь, окружённые в районе Ладожского озера продолжали оставаться в «котле». Как и в известной Николаю истории, в окружение попал Мехлис, точно также вышедший из него по льду Финского залива. Зато использование ОДАБ-50 и ОДАБ-200, выдаваемых за применение снарядов 203-мм гаубиц Б-4, прозванных финнами «Сталинскими скульпторами», существенно ускорило «прогрызание» Линии Маннергейма. Жаль, запустить массовое производство этих авиабомб пока не удалось, и их изготавливали фактически в единичных экземплярах.

Зато несколько тысяч ППС-39, дошедших до войск, оказались как нельзя кстати. Единственный недостаток, на который жаловались красноармейцы, это вдвое меньшая, чем у финского автомата «Суоми» ёмкость магазина. Хотя этих самых «рожков» в «лифчике», как они окрестили разгрузочные жилеты, можно было взять много, с десяток. И были они в ношении намного удобнее дисков: в сумку для барабанов, кустарно изготовленную войсковыми умельцами под трофеи, входило лишь два запасных магазина. Поэтому войска требовали: дайте ещё автоматов, дайте ещё разгрузок, дайте ещё сапог «со злым протектором», дайте ещё противотанковых ружей для борьбы с пулемётами в дзотах.

От полковника Филиппова, занимающегося разработкой новых тактических приёмов, Демьянов знал, что неплохо зарекомендовали себя штурмовые группы, используемые для уничтожения дотов. Только для защиты бойцов от пуль противника Николай предложил использовать не сплошные кирасы, как это было в Сталинграде, а самые настоящие бронежилеты. Даже состав стали для пластин, используемых в них, припомнил. А ещё — тип керамики для металлокерамических защитных пластин. Теперь их испытывали на полигоне под Коломной.

Подтвердилась и крайне низкая эффективность «миномётов-лопат», о чём предупреждал Николай. Жаль, для того, чтобы убедить в этом командование РККА, пришлось заплатить жизнями нескольких тысяч бойцов. Может, имея «на руках» альтернативные решения, оно будет сговорчивее, и начальный этап Великой Отечественной пойдёт по иному сценарию? Например, удастся увеличить выпуск 82-мм миномётов, способных хоть как-то заменить стремительно выбиваемые и маломобильные в финских снегах «полковушки».