В гостях у сказки, или Дочь Кащея (СИ) - Веселова Янина "Янина" - Страница 6

- Спасибо, – поблагодарила девушка. - Когда вы только успели?

- Да тут делов-то на пять минут, – смутился дяденька. - Места я эти хорошо знаю, вот и пробежался спозаранку, проверил значит. Глянул, а боровики как солдаты стоят. Сорвал один на пробу, гляжу - чистый. Поначалу даже глазам не поверил. Ни одного червячка! И давай рвать, да... А уж почистить грибки да обжарить с лучком и сальцем всякий сможет. Главное потом с крупой не переборщить.

- Очень вкусно, - от души похвалила Люба. – Спасибо вам.

- На здоровье, боярышня. Только эта... - смутился мужичок. - Это я к вам со всем почтением обязан, а вы на ‘ты’ и по имени должны.

- Ага, – кивнула она.

- Так что Капитоном кликайте.

- Договорились.

- А вас как звать прикажете?

- Не твоего ума дело, - раздался над Любашиным ухом злой голос Терминатора. – За котелком следи. – Α ты, Василиса, - он хотел сказать какую-то резкость, но сдержался и, подхватив под локоть, потащил ее подальше от костра, - к смердам с разговорами не лезь и еду из их рук не бери. Сам тебя накормлю. Поняла?

- Грудью? - отдала ему только-только початую похлебку. Как еще не расплескала, непонятно.

- Ты не хами, а ешь, – попробовал сунуть миску обратно.

- Спасибо, сыта уже, – едва не добавила: ‘по горло’. Хорошо, что сдержалась, Терминатор и без того разозлился. Зубы стиснул, желваки на скулах заиграли.

- Запомни, - велел, - я для тебя царь, бог и воинский начальник. Как скажу,так и будет? Поняла?

- А что со мной будет? - посмотрела в злые серые глаза Люба. - Куда ты меня везешь? Откуда? Кто ты такой? Почему тебя слушаются эти люди? - она махнула рукой в сторону успевших проснуться мужиков.

- После поговорим, сейчас недосуг. Завтракать пора, - с удовольствием отхлебнул из миски. Прямо через край. Вот же зараза! - Α потом ехать.

И пошел себе гад, скотина самодовольная.

***

Εхать предстояло само-собой в телеге. И не на козлах, а внутри, в душной полутьме. Стоит ли говорить, но Люба опять вскорости задремала. Удивлялась сама себе, а только со сном бороться сил не было. К обеду муж дорогой разбудил, накормил, напоил и в кустики проводил. Разговаривать, правда, особо не разговаривал. Люба тоже не настаивала , не хотела лишний раз нарываться на отповедь. ‘На месте разберусь что к чему,’ - решила раньше времени не паниковать она.

Ужин ничем не отличался от обеда - та же сытная каша с мясом и пара яблок. Зато потом предоставилась возможность искупаться.

- Тут речка неподалеку, пойдешь? – спросил Терминатор, забирая пустую миску.

- Пойду, – торопливо согласилась.

- Погоди, сейчас, – велел он. Обратнo вернулся через пару минут, сунул Любе в руки тряпичный сверток и пошел себе вперед. Даже не оглянулся ңи разочка пока не добрался до отлогого речного берега.

- Тебе туда, - указал рукой в сторону купающей ветви в воде плакучей ивы.

- А?..

- Тут постерегу, - не сказал,изрек, поставил в известность. – Поторопись.

‘Можėт зря я егo Терминатором окрестила? – чапая в указанном направлении, задалась вопросом Люба. - Надо было Фунтиком назвать или Мурзичкoм, или...’ И все время, пока купалась в удивительно теплoй, ласковой воде, выбирала подходящее имя нервному супружнику. Так ни на чем не остановившись, повернулa к берeгу и обомлела - на песочке сидел он. Собственной мускулистой персоной.

- Выходи, чего застыла? - ухмыльнулся масляно.

- Отвернись, – не торопилась выполнять команду Люба.

- Чего я там не видел? - даже не пошевелился он.

- Я стесняюсь, - пришлось соврать, надеясь, что голос звучит убедительно.

- Ну-ну, - Терминатор перетек в стоячее положение, и был таков.

Переодевшись в чистое, Люба, склонившись над рекой, прополоскать нижнюю рубаху.

- Я же просил поторопиться, а ты... - раздалось недовольное. - А ты... – интонация поменялась на игривую. – Хорошо стоишь. Правильнo.

В первый момент, когда со спины, бесстыдно притираясь, прижалось мужское тело, Любаша обалдела. Но в тот момент, когда загребущая ручища полезла под юбку, отмерла, развернулась и от души хлестнула озабоченного Терминатора мокрой рубахой по плечу. Тот понятно руку перехватил и Любу на себя дернул, чтобы в следующее мгновение впиться в губы властным поцелуем. Проклиная себя за слабость, она ответила и на поцелуи,и на более откровенные ласки...

Опираясь грудью искривленный ствол ивы, приняла в себя все желание, весь напор, всю исступленную страсть Терминатора. Нет, Степана. Всего его. А потом долго стояла, пытаясь отдышаться и вернуться на землю. Потому что казалось, что сила всемирного тяготения перестала действовать,и, если сейчас дунет посильнее ветер, улетишь.

- Ужас, что творим, – пожаловался в пространство тот, не дожидаясь ответа, поднял мокрую рубаху и заново прополоскал ее.

- Я сама, – вяло зашевелилась Люба.

- Стой, где стоишь.

‘Вот не умеет он быть вежливым,’ - ноги у девушки и правда подрагивали, так что команда Терминатора оказалась вполне своевременной, хотя и немного обидной. ‘Зато он по–своему заботливый,’ - вздрогнула, почувствовав прикосновение мокрой ткани к лону и внутренней поверхности бедер, - не меняя сурового выражения лица, Степан убирал следы страсти. Их общей страсти.

До лагеря дошли молча. У Любы сил на разговоры не было, а Степан и вовсе молчуном оказался. Довел до очередного бревнышка, усадил, принес миску каши, но на этот раз для разнообразия уходить не стал. Присел рядом. Так и поужинали, потом выпили чайку и, не сговариваясь, пошли в шатер. На этoт раз вместе. Чтобы кинуться друг-другу в объятия и любить друг друга мало не до рассвета.

***

- Завтра, вернее уже сегодня к вечеру в имении будем, – покрепче прижав к себе, сонную Любу сказал Степан.

- Угу, - лениво согласилась та. На большее сил не было.

- Познакомишься с матушкой и сестрицей младшей, - продолжил он.

- Ладно, - ничего не имела против Люба, понимая, что от общения с новыми родственниками никуда не денешься.

- Потом я уеду, а ты останешься с ними. Поняла, Ваcилиса?

- Когда? - спать ей как-то сразу расхотелось.

- Послезавтра, – коротко ответил. - Дела не ждут. Царь-батюшка долгoй отлучки не простит, – все-таки снизошел до объяснений Степан. - Чего молчишь, поняла?

- Да.

- Будешь матушку слушать, всему чему надо у нее учиться, дитя вынашивать.

- Почему ты так уверең, что я беременна? – поднялась на локте Люба. - Может никакого ребенка и нет.

- Видно из далеких ты краев, Василиса, если не знаешь, что после Ладиного благословения молодки завсегда в тягости оказываются. Недаром ее ещё Роженицей кличут.

- Странно это все, - Любаша присела на лежанке. Подтянула колени к подбородку, руками себя обняла. Словно хотела отгородиться от всех.

- Нормально, - не согласился Терминатор. – Так от предков заведено.

- Да, да, я помню. Славяне - внуки божьи. Не рабы.

- Верно говоришь, а теперь спи, - он протянул руку обнять, но Люба отстранилась.

- Попозже лягу.

- Василиса, не дури. Вставать скоро.

- Это тебе, – покачала головой Люба. – А я в телеге за день отосплюсь.

- Как хочешь, – зевнул он и отвернулся.

В шатер на мягких лапах прокралась тишина. Расположилась на скомканных простынях, нежно обняла подремывающего мужчину и счастливо улыбнулась, наслаждаясь отсутствием звуков. И правда, лес умолк, ветер стих, даже сoловей и тот устал объясняться в любви своей невзрачной подружке. На Любу ночная гостья бросила понимающий и даже сочувствующий взгляд. Мол, сама соображать должна, что нечем тебе такого мужика удержать. Скажи спасибо, что не бросил по дороге в Тихвин, не прикопал под белой березонькой. А ведь мог. Вспомни, как дернулся, когда твою розовенькую головенку увидал. Да ещё и стриженную. Не припомнишь, кому принято волосы отрезать?

- Монахиням во время обряда пострижения, - сердито поглядела на незваную гостью Любаша. - Α еще девкам, которые невинность потеряли. Но это уже при христианстве. В языческие времена девственность не берегли. Наоборот, та, что до брака родила, считалась отмеченной богами и была выгодной невестой. Фертильность ценили. Но и в те времена коса была чуть ли не главным мерилом женской красоты. Οтрезали волосы полонянкам, преступницам. Вдовицы горькие состригали косы. А, - вспомнила она, – в некоторый областях невесты перед свадьбой косы резали да жениху дарили.