Досье «ОДЕССА» - Форсайт Фредерик - Страница 40

• Предыдущая
• 40/58
• Следующая

– И последний вопрос о Флоссенбурге, сержант. Если там поднять голову, что видно?

– Небо, наверное, – озадаченно проговорил Миллер.

– Да нет, глупец вы этакий, не вверху, а на горизонте!

– А-а, вы, наверное, имеете в виду развалины замка на холме, так?

Адвокат кивнул и улыбнулся.

– Кстати, его построили в четырнадцатом веке, – заметил он и подвел итог. – Хорошо, Кольб, допустим, во Флоссенбурге вы служили. А как вам удалось спастись?

– Дело было так. Распустив заключенных, мы пошли кто куда. Я наткнулся на рядового из вермахта, стукнул его по голове и снял с него форму. А через два дня меня схватили янки. Я оттрубил два года в лагере для военнопленных, но на всякий случай сказал, что служил в армии, а не в СС. Ведь тогда, знаете ли, ходили слухи, будто янки расстреливают эсэсовцев на месте. Потому я и соврал.

Адвокат выдохнул сигарный дым и сказал:

– Так поступали многие, – а потом спросил: – Имя вы не изменили?

– Нет. Хотя документы выбросил – в них значилось, что я служил в СС. А вот фамилию менять не стал. Решил, простого сержанта искать не будут. А казнь Канариса в то время казалась всем пустяком. Это уж потом его сделали героем, а то место в Берлине, где казнили главных участников заговора, превратили в мемориал. Но к тому времени Федеративная республика уже выдала мне документы на имя Кольба. Впрочем, не опознай меня этот санитар, ничего не случилось бы, а раз он меня узнал, никакое ложное имя не спасет.

– Верно. А теперь повторим кое-что из пройденного вами в Дахау. Начните с клятвы преданности фюреру.

Допрос продолжался еще три часа, и Миллер мысленно поблагодарил Остера за требовательность. Петер даже вспотел, но отговорился тем, что недавно перенес тяжелую болезнь и весь день не ел. Наконец, когда уже близился вечер, подозрения адвоката рассеялись.

– Так чего же вы хотите? – спросил он Миллера.

– Мне нужны документы на новое имя. Я изменю внешность – отращу волосы, усы подлиннее – и устроюсь на работу где-нибудь в Баварии. Я же искусный пекарь, а людям нужен хлеб, верно?

Впервые за время разговора адвокат расхохотался.

– Да, мой дорогой Кольб, людям нужен хлеб. Итак, слушайте. Обычно на таких, как вы, мы время и деньги не тратим. Но раз уж вы попали в беду не по своей вине, раз вы казнили предателей рейха, я постараюсь вам помочь. Но мало переменить имя в ваших водительских правах. Вам нужен новый паспорт. Деньги у вас есть?

– Ни гроша. Я даже к вам добирался на перекладных.

Адвокат протянул ему банкноту в сто марок.

– У меня вам оставаться нельзя, а новый паспорт придет не раньше, чем через неделю. Я отошлю вас к своему другу. Он и выхлопочет вам паспорт. Живет он в Штутгарте. Вы сначала устройтесь там в гостиницу, а потом идите к нему. Я ему позвоню, он будет вас ждать.

Адвокат написал на листке несколько слов и передал его Меллеру, сказав:

– Его зовут Франц Байер. Здесь его адрес. Если вам понадобятся еще деньги, Байер поможет. Но не транжирьте. Сидите тихо и ждите, когда Байер выправит вам новый паспорт. Потом мы устроим вас на работу в Южной Германии, где вас никто не найдет.

Миллер взял деньги и записку.

– Спасибо вам, герр доктор, большое спасибо, – смущенно пробормотал он, прощаясь.

Горничная проводила его до дверей. Через час он уже мчался в «ягуаре» в Штутгарт, а адвокат позвонил Байеру и приказал ему ждать у себя к вечеру некоего Рольфа Гюнтера Кольба, скрывающегося от полиции.

В те дни Нюрнберг и Штутгарт еще не соединялись прямым автобаном, и в ясный солнечный день шоссе, что вилось по франконской равнине и меж лесистых холмов и долин Вюртемберга, бывало очень живописным. Но туманным февральским вечером, в гололед езда по этой асфальтовой ленте едва не стоила Миллеру жизни. Дважды тяжелый «ягуар» чуть-чуть не слетел в кювет, дважды Петер приказывал себе не торопиться. Ведь Байер – человек, знавший, как раздобыть поддельный паспорт, – никуда не денется.

Миллер приехал в Штутгарт засветло и устроился в небольшой гостинице на окраине. У портье он взял план города и нашел дом Байера в фешенебельном районе рядом с виллой Берг, где былыми летними ночами развлекались когда-то герцог Вюртембергский и его свита.

Следуя карте, он проехал холмистый центр Штутгарта и остановил машину в километре от дома Байера. Запирая дверцу, он не заметил пожилую женщину, выходившую из соседнего дома с еженедельной встречи членов Общества помощи больницам.

Франц Байер был полненьким и по характеру очень радушным мужчиной. Предупрежденный Вервольфом, он встретил Миллера на пороге, представил его жене, которая тут же скрылась в кухне, и спросил:

– Ну, Кольб, а раньше ты бывал в Штутгарте?

– Признаться, нет.

– Так вот, местные жители славятся гостеприимством. А ты, конечно, голоден. Когда ел в последний раз?

Миллер признался, что не завтракал и не обедал, весь день провел в пути.

– Боже мой, какой ужас. – Байер, казалось, искренне расстроился. – Тебе надо поесть. Знаешь что? Мы сейчас поедем в город и хорошенько поужинаем… И не смей отказываться, обидишь.

Он проковылял на кухню, сказал жене, что едет с гостем в ресторан, и через десять минут на своей машине устремился вместе с Миллером в центр Штутгарта.

В тот же вечер адвокат из Нюрнберга решил позвонить Байеру еще раз, узнать, добрался ли Кольб. Трубку сняла жена Франца.

– Да, да, приезжал молодой человек. Они с мужем уехали в ресторан. Такой приятный молодой человек. Я столкнулась с ним, когда он запирал машину. Я шла с собрания членов Общества помощи больницам. Это очень далеко от моего дома. Он, наверное, заблудился. В Штутгарте, знаете ли, это очень просто. Здесь столько тупиков и переулков…

– Постойте, фрау Байер, – перебил ее адвокат. – «Фольксвагена» у него быть не могло. Он должен был приехать на поезде.

– Нет, нет, – заверила его фрау Байер, желая козырнуть своей осведомленностью. – Он приехал в автомобиле. Такой приятный молодой человек и такая красивая машина. У него, наверно, от девушек отбоя нет.

– Послушайте меня внимательно. Какой марки у него машина?

– Этого я, конечно, не знаю. Она спортивная. Длинная, черная, с желтой полосой на боку.

Адвокат бросил трубку, вновь поднял ее и набрал нюрнбергский номер. Дозвонившись до гостиницы, попросил соединить с одним из номеров. Наконец знакомый голос произнес: «Алло».

– Маккензен, – рявкнул Вервольф. – Быстро ко мне. Миллер нашелся.

От Нюрнберга до Штутгарта быстрее, чем за два часа, не добраться. Маккензен гнал машину безбожно и в половине одиннадцатого доехал до дома Байера.

Фрау Байер, встревоженная вторым звонком Вервольфа и сообщением, что Кольб совсем не тот, за кого себя выдает, открыла Маккензену дверь, дрожа от страха, а его резкие вопросы испугали ее еще сильнее.

– Когда они уехали?

– Около четверти девятого, – пролепетала она.

– Сказали, куда собираются?

– Нет. Франц просто узнал, что молодой человек весь день не ел, и повез его в ресторан. Я предложила что-нибудь приготовить сама, но Франц не любит ужинать дома. Только и ждет, как бы…

– А этот Кольб. Вы сказали, что видели, как он ставил машину. Где это было?

Она описала улицу, где стоял «ягуар», объяснила, как туда добраться. Маккензен глубоко задумался, потом спросил:

– В какой ресторан, по-вашему, они могли поехать?

Поразмыслив, жена ответила:

– Его излюбленное место – «Три якоря» на Фридрихштрассе. Думаю, сначала они поедут именно туда.

Маккензен вышел из дома и проехал к «ягуару». Внимательно оглядел его, чтобы при случае не перепутать. Он долго не мог решить, остаться здесь и подождать Миллера, или нет. Дело в том, что Вервольф приказал выследить Байера и Миллера, предупредить Франца и отослать его домой, а потом расправиться с Петером. Но предупредить Байера теперь означало спугнуть Миллера, дать ему возможность уйти, поэтому звонить в «Три якоря» Маккензен не стал.

• Предыдущая
• 40/58
• Следующая